Призрачная любовь (СИ) - Курги Саша (полная версия книги txt) 📗
Довольно долго хранительница лежала, глядя в потолок в тишине и темноте. Уснуть ей не давала близость Иннокентия и двусмысленность ситуации. И кто они теперь друг другу после того, что им довелось пережить? Что дальше? Когда Вера наконец-то оторвалась от мыслей о себе и взглянула на Иннокентия, то поняла, что он тоже еще не смыкал глаз.
— Не спишь? — заговорила хранительница, не уверенная в том, что сосед отзовется.
— Нет.
— Почему?
— А ты? — Иннокентий повернул к ней голову, и Вера поднялась на локте.
— Я… — ей нужно было придумать какое-нибудь оправдание, говорить о своих чувствах сейчас было неуместно. — Думаю, это и правда была Лиля?
— Нет, — Иннокентий отвернулся. — Я знаю, что с ней и где ее искать.
Вера шумно выдохнула, и ей вдруг представилось, что психиатр навещал жену… какое-то время.
— Она привязана к моей могиле. День и ночь сидит там, как безутешная вдова. Ждет, пока я дам ей свободу. Первые двадцать лет после того как я узнал, Вера силой не пускала меня к ней, а потом я и сам… решил, что навсегда оставлю ее в кладбищенском холоде. Я никогда там не был…
Вера легла. Звучало жестоко, и это было в особенности неприятно слышать от такого человека как Иннокентий. Вот уж и правда, в каждом человеке скрыто и добро, и зло.
— Что ты подумала, когда увидела… то, что творится… там? — раздалось спустя несколько мгновений.
Вера усмехнулась. Так вот, что его мучает.
— Ничего особенного. Со мной уже столько странных вещей произошло в этой больнице. Эта… не самая страшная. Если бы я испугалась или мне было отвратительно, то я никогда не смогла бы вернуть тебе истинный облик.
Психиатр шумно выдохнул. Вскоре его дыхание стало ровным, и Вера с огорчением поняла, что он спит. Ну почему? Впрочем, он имел на это право. Хранительница с трудом могла представить себе ценой какого напряжения душевных сил ему, должно быть, далась минувшая битва.
Ночью Вера обдумывала то, что видела в бреду. И поняла, что знает отгадку, тот единственный ключ, который позволит Иннокентию избавиться от своего проклятия: он никогда не был поистине сумасшедшим. Боль и горе, направленные против самого себя, полностью затмили его разум и создали этот мир. Предшественница оживила в нем единственное, что могло конкурировать с разрушением — любовь и так вернула Иннокентию человеческий облик. Теперь Вера могла забрать остатки его чувств к жене, превратившись в сожаления, они все еще причиняли психиатру боль. Если это исчезнет теперь, он, как раньше, не превратится в ожившую ненависть и одновременно избавится от бреда. Но не будет ли это означать, что после он уйдет навсегда, так и оставив Веру с ее неразделенной любовью?
Наутро хранительница проснулась поздно. На часах было около одиннадцати. Вера вспомнила, что сама отключила будильник вчера, а вечером и не подумала о том, что его нужно было выставить заново. А вот Иннокентий не проспал. Психиатра в постели уже не было. Вера поднялась, ощущая разочарование. Если так и дальше пойдет, она потеряет ко всему этому интерес. А ведь она уже почти сочла этого мужчину своей первой настоящей любовью. Но Вера просто была не из тех романтично настроенных дам, вроде Любы, что будут преследовать объект страсти, даже не смотря на его очевидную холодность. Хранительница не любила тратить силы на безнадежные дела. Погрустит немного и сможет идти дальше. Это лучше чем застрять в паутине нереалистичных ожиданий.
Вера растерла кулаками глаза и тут только заметила букет на столе. Она приблизилась. Это были васильки. Где он раздобыл их посреди зимы? Под вазой записка.
"Извини, что пришлось оставить тебя. Я хотел дождаться, пока ты проснешься, но мне срочно нужно на консультацию. Вера, спасибо за то, что ты есть. Ты мой ангел".
Вера отпрянула, и какое-то время стояла с запиской в руке. Неприятно в груди отдавалось то, что он назвал ее как Лилю, ангелом. Вера была совсем не такая. И все-таки… Это было приглашение продолжить то, что уже началось. Хорошо. Но прежде Вере бы хотелось услышать извинения за неоднократные попытки сбежать.
Хранительница оделась и побрела в корпус. Настроение было совершенно нерабочее. Дело было в том, что она догадалась, как помочь Иннокентию и теперь находилась перед очень непростым выбором: спасти его и дать уйти или же оставить для себя. С худшей дилеммой Вера пока еще никогда не встречалась. Или же нет? Рывком хранительница подняла голову, ей показалось, что перед ней промелькнуло самое важное воспоминание. Оно-то и опередило ее посмертный путь. Но нет, все стихло.
Вместо важных случившихся с ней событий, Вера различила Виктора и Леру, жадно куривших у входа в корпус. Даже не потрудились отойти.
— Ну все, пойду в приемное смотреть этот живот, — сказала Лера, докурив и шагнула к дверям.
— Угу, — кивнул Виктор. — Подойду попозже. Обсудим.
Вера проводила ординатора взглядом и встала на ее место.
— Я думала, хорошие отцы запрещают дочерям курить, — сказала хранительница.
Виктор выпустил струйку дыма и, как показалось Вере, посмотрел на нее даже с гордостью.
— Она заслужила передышку после всего, что выдержала за эти сутки. Моя девочка крепкий орешек.
— Так вы дежурили ночь? — удивилась Вера.
Хирург кивнул.
— Она вся в меня. Хотела показать, чего стоит, — произнес он, складывая руки на груди.
— И?
— С техникой и знаниями беда. Но для хирургии важнее всего характер. Она справится, а я ее научу всему, что необходимо, — после этого хирург лукаво взглянул на Веру. — Я слышал, вы с психиатром ночевали вместе.
— Ничего не было.
— Все так говорят, — хирург посмотрел в сторону, весело улыбаясь.
— Виктор, это не твое дело! — разозлилась хранительница.
— Может, и не мое, — на этом он заглянул Вере в глаза. — Только Люба считает это личным. Я от нее услышал. Не думай, будто это я за вами слежу.
После этого хирург снова выпустил дым. Вера отвела взгляд. А вот про Любу-то она, в самом деле, совсем забыла потому, что не видела долго на работе. Ни по хранительским делам, ни так. Вере не было до нее дела.
— Профессор провел ей курс… реабилитации, — продолжил Виктор. — Ты же помнишь, что она героиновая наркоманка? Вот он кого-то из них, из наркологов, для нее пригласил. Как выяснилось, есть и такие… хранители. А потом выполнял их рекомендации, посадив Любу под замок. Сегодня он ее выпустил. И первым делом она отправилась проведать Иннокентия, потом что думала, что у него тоже отходняк, а нашла вас вдвоем в твоей комнате на диване.
Вера вздрогнула. Выходит, она проспала скандал. Может, поэтому Иннокентий решил не дожидаться ее пробуждения? Еще бы, он, наверное, вытолкал Любу и объяснился с ней. А потом вернулся и написал теплое послание. Вера вздохнула и поняла, что не сможет его отпустить. Только не сейчас.
— И? — зачем-то протянула хранительница.
— И ничего. Все надеются, что у Любы теперь окончательно не съедет крыша в преддверии рождественского бала. Все порядком утомились от ее попыток психиатра добиться и его ответных выпадов. А теперь всем очевидно, что он, похоже, всерьез запал на женщину впервые за сто с лишним лет, — Виктор подмигнул. — Сложно представить, что дальше будет.
— Знаешь, ради меня вчера он… стал настоящим стражем, — зачем-то поделилась Вера. Ей просто хотелось, чтобы все поняли, что произошло нечто из ряда вон выходящее. — Он больше не превращается в чудовище и так же, как стражи носит оружие.
Виктор бесшумно затянулся и выдохнул.
— Это совсем не тот Иннокентий, которого я знал, — ответил хирург, туша сигарету. — Ну все, пора проведать мою девочку. Присоединишься?
Вера кивнула.
Лера была в кабинете хирурга в приемном. Она щупала молодому парню живот. Когда Вера и Виктор вошли, девушка распрямилась.
— Я думаю, оно, — сказала ординатор, уступая место хирургу. — Аппендицит. Симптом Щеткина-Блюмберга положительный.
Виктор помыл руки и приблизился к больному.
