Пьяная Паучиха (СИ) - Эйта Аноним (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Но юные девы всегда стремятся попасть на крутую вечеринку. Майя просто помогла и все.
- Вы просили прийти, мудрая Лелле рода Ялы-Олы... - сказала она, уткнувшись взглядом в ковер.
Этим вечером она очень старалась казаться примерной девочкой из хорошей семьи, поэтому выбрала единственный свой приличный костюм, в котором ходила на выпускной. Салатовые брючки, салатовый пиджачок: батя ее как увидел в нем впервые, так морковкой и обозвал.
Майя очень надеялась, что выглядит, как смиренная морковка. Смиренная морковка, которая искренне раскаивается в содеянном.
- Здравствуй, милая, - пропела Лелле так сладко, что у Майи заныли зубы. - Я очень хотела, чтобы ты помогла мне в одном деле, если тебя это не затруднит. Знакома ли ты с Яреком рода Джисок? Может ли быть, что вы живете по соседству?
- Ага, - буркнула Майя, все так же не поднимая головы, - знакома.
Мудрая Лелле царственно восседала в роскошнейшем кожаном кресле, а вот Майя все никак не могла заикнуться, нельзя ли ей присесть, и все это напоминало ей ее многочисленные походы в директорский кабинет.
Разве что тут не было письменного стола, и кучи бумаг не было, и не заглядывал время от времени беспокойный завуч, который спал и видел, чтобы Майю отчислили наконец, и можно было перестать беспокоиться за стекла, что так легко бьются, и парты, которые так и норовят таинственно самовоспламениться...
Было кресло, был книжный шкаф. И еще один. Был ковер. Был стол - чайный, скорее. И стулья рядом. Большое окно, широкий подоконник, зеленые занавески... И Лелле была, и взгляд у нее был... пронизывающий.
А вот на деканат похоже не было. Там всем было плевать, отчислится Майя или нет, там таких, как она, принимали пачками, секретарь ее и вниманием не удостаивала, сразу носом в бумаги утыкалась. В школе-то хоть завуч беспокоился...
Но тут Лелле смотрела внимательно - с недоумением, с интересом, как на неведому зверюшку.
- Объясни тогда, если, опять же, тебе не трудно. Откуда в комнате моей дочери взялся пояс этого несомненно одаренного многими достоинствами молодого человека?
Майя едва удержалась от того, чтобы фыркнуть.
Достоинства, да. Ну, одно она даже щупала в свое время. А так...
- Ну, это... - протянула она, - вроде как... В общем, я взяла Саю на праздник. Наш, в квартале. Вот. И там она немножко подзамерзла - ну, вечер уже был, зябковато, я ей платок не дала взять... - она возвела глаза к потолку, стараясь всем своим видом показать, как же ей стыдно, - ну и Ярик, как настоящий юноша многих достоинств, поделился поясом, подзакутаться.
- Обычно в таких случаях куртку дают, если я не ошибаюсь...
- Мы ж огневики, - пожала плечами Майя, с неудовольствием ощущая, как натягивается тесная ткань пиджака, - ну и это... не мерзнем. Без куртки Ярек был.
Раскачалась она, что ли, с выпускного? Вот говорили девочки, нечего на физрука залипать, ничем хорошим не кончится, и вот, одежда на плечах трещит... Но тот был слишком горяч, чтобы мудрых советов слушаться. А какой персональный комплекс упражнений ей подобрал! Без дураков, гонял до седьмого пота и в хвост, и в гриву.
Вот и Ярек на гулянках не курткой грелся. И грел. Майя вспомнила, в каком состоянии застала свою невероятно скромную и воспитанную протеже и с интересом посмотрела на ее мать. Интересно, а за этой ледяной маской дремлет столько же огня?
Майя ведь, когда впервые увидела Саю, чуть что бледнеющую и заикающуюся, тоже готова была поклясться, что в ее жилах течет холодная, слабая лягушачья кровь. Такую так просто не зажечь, как бы ни были горячи у Ярека поцелуи... Вот и отвлеклась немножко, на секунду отвернулась...
И ошиблась. Ох, ошиблась...
Но некоторые ошибки - они к лучшему.
- А она, значит, замерзла, - скептически заметила Лелле, - в квартале, полном огневиков, на празднике огневиков. Помнится, у вас ни один праздник без костров не обходится?
- Ага. Замерзла, - кивнула Майя, - костры - штука такая. Груди тепло, спине холодно, а боком к огню повернешься, так один бок печет, другой леденит... А как продуло бы ее? А так я ее в целости вернула. И с новым шарфиком. Вы не беспокойтесь, я за ними в оба глаза следила. Ни-ни.
Майя себе самой уже напоминала деревенскую дурочку, такое глупое и недоумевающее она сделала лицо.
- Ладно-ладно, предположим, - чуть улыбнулась Лелле, - что же ты стоишь, кстати? Вот же отличный мягкий стульчик, ты присаживайся, присаживайся. Приказать подать чаю? Хочешь чаю, Майя?
Майя послушно села на стул, по спинке которого извивалась искусно вырезанная змея. Покачала головой. Нет, только чаю не хватало... Да и вообще, принимать от Лелле даже комплименты и улыбки было страшно.
Такая улыбнется - и руку откусит...
- Говорили ли тебе когда-нибудь, как идет тебе салатовый цвет? Знаешь, милая, ты кажешься мне такой хорошей девочкой... А я так тоскую по дочери. Я так люблю свою дочь... Ей тоже шел салатовый... - Лелле на мгновение приложила ладонь ко лбу, прикрывая глаза, чуть дрогнула голосом, - где же она сейчас... Я так беспокоюсь! За ниточку хватаюсь, за пояс, который совершенно ничего не значит! Я ведь знаю, что он совершенно ничего не значит; не так я дочь воспитывала, чтобы она подарки от юношей принимала так просто. Я верю, что ни-ни, верю тебе, милая Майя! Но теплится надежда... Может ли быть, что на твоем теплом празднике она нашла любовь?
Майя закашлялась. Это же за какую дурищу Лелле ее держит? Не то чтобы она сегодня успела сказать что-то сильно умное, но все-таки?
Но Лелле на Майино смятение не обратила внимания. Поднялась вдруг с кресла легко, как танцовщица, подошла к Майе, протянула руку, коснулась ее волос, щеки, потрепала - этак по-матерински, ласково. Моргнула - скатились по щекам две крупные слезы, оставляя следы на идеально нарисованном лице.
