Пьяная Паучиха (СИ) - Эйта Аноним (читать хорошую книгу .TXT) 📗

  1.

  У отца возникли какие-то проблемы.

  Об этом не смели говорить даже слуги. Их и без того однажды стало гораздо меньше; никто больше не рисковал работой ради возможности почесать язык.

  Мать вдруг отложила в сторону садовые ножницы и обратила внимание на дочь, до того росшую, как придется, на попечении нянек и школьных учителей.

  На Саю.

  Саю рода Ялы была младшим ребенком Лелле Ола-Ялы и Онрена рода Ялы, главного жреца Храма многоликой Ялы в Орехене. У нее было трое старших братьев. Сильные, крепкие, умные мальчики, радость родителей, знак силы рода.

  Но с тем, что предстояло Саю, братья бы не справились.

  Мальчика нельзя так выгодно продать.

  Сад Лелле чах без внимания хозяйки, но Саю расцветала. Лелле всегда отличалась тонким вкусом и твердой рукой. Здесь ограничить, тут подправить, там лишить сладкого; щелк-щелк - новая стрижка, в Тьене модно; щелк-щелк лишние контакты - зачем тебе водиться с этой глупой девчонкой, Саю? У нее ведь даже рода нет.

  Щелк-щелк...

  И вот случилось то, ради чего мудрая Лелле прикладывала столько усилий. Саю села с матерью на поезд в Тьен. Ния рода Улы выходит замуж за Ангена рода Ялы - там, далеко, в Тьене, меняется род-источник, род Ялы снова у власти. Это значит, что и здесь, в Орехене, дела у отца пойдут куда лучше.

  А еще замечательнее они пойдут, если правильно вложиться.

  Саю смотрит на себя в оконное стекло. Большие глаза, маленький нос, в волосах две сотни шпилек. Да. Она - шикарное вложение. Одни одежды чего стоят: в чемоданах, она помнит, ворох ярких тканей. Все как положено: ручная вышивка. Бисер, шелк, камни, плетеные кружева... Платья, рубашки, распашонки...

  ...бесконечные вечера и больная спина, работа до крови из носа, щелк-щелк - криво, переделывай, за кого тебя примут?

  Конечно же, Саю вышивала сама. Такова традиция: приданое вышивается собственноручно. Потому и "ручная вышивка".

  На прощание бабушки говорили Саю, что она - прекраснейший цветок рода Ялы, что они гордятся ей. Отец ничего не говорил, сыновья всегда были ему интереснее, и дочь он давно поручил заботам жены и позабыл о ней, как забыл когда-то о бесценных картинах из маминого приданого, позволивших семье в свое время сохранить хотя бы экономку.

  Саю терпела влажные старческие поцелуи, как и положено хорошей внучке, не споря. Хоть она и не чувствовала себя цветком, скорее рекой по весне, которую еще сковывает лед.

  Мать протянула Саю гребень, отвлекая от осенней серой воды за окном. Весной в Кровь-реке расцветали алые водоросли и пенились буруны, но сейчас она несла свое серебристое тело степенно, как и подобает почтенной покровительнице и кормилице города. Спокойствие это было лишь кажущимся. Скоро начнутся осенние дожди, и река распухнет и выйдет из берегов, пробуя на прочность плотины.

  - Ты у меня очень красивая, - сказала Лелле довольно, - и на свадьбе будет очень красиво. Повидаемся с родственниками, я так скучаю по тете Аю! Жаль, папа не смог с нами поехать, да?

  Лелле всегда звала отца "папой" в разговоре с Саю, как будто это теплое слово могло как-то изменить его отношение к дочери.

  - Зато Шель смог, - ответила Саю, чтобы что-то ответить.

  В детстве она очень любила брата. Он был старше всего на три года, и они замечательно и трогательно дружили; но потом что-то случилось, и оказалось, что у мальчиков и девочек очень разные пути и предназначения. Этой осенью Саю едва ли успела сказать ему пару слов.

  Шель все время учился.

  Саю... Ну она закончила школу в прошлом году и с тех пор редко выходила из дома.

  - Да, вам с Шелекой очень повезло, - мягко улыбнулась Лелле, - вас не держит река.

  Саю вдруг подумалось, что нет в этом ничего хорошего: если бы ее, как двух старших братьев, река не отпускала, она бы с комфортом доехала вдоль берега на машине. Поезд ей не нравился. Вип-купе мало чем отличалось от ее комнаты. Такое же помпезное и закрытое. Как будто обставляла тетка, мамина сестра. Она обожала везде разбрасывать подушки, пуфики и плюшевых зверюшек. На шестнадцатилетие Саю тетка презентовала ей комнату-мечту восьмилетней девочки.

  И Саю благодарила...

  А из машины ее бы, наверное, выпустили размяться. На какой-нибудь грязной заправке, как в том сериале. Там был бы магазинчик и вредные для кожи шоколадки. Она бы вышла, и... Проголосовала бы?

  И уехала бы автостопом далеко-далеко, куда-нибудь... Куда-нибудь.

  Дома было скучно, и спасением для Саю стали мечты о путешествии. Длинном-длинном путешествии в никуда. Может, даже за границу Кетта.

  Нет, хорошо все-таки, что она с рекой не связана.

  Да и поездка в Тьен... Что-то новое. Что-то... Возможность?.. Почти что путешествие, а не просто поездка. И больше не придется вышивать. Она войдет в новый дом, отдаст эту груду тканей новой матери, и, быть может, и сама станет кем-то новым. Кем-то свободнее? Старше? Мудрее?

  Женой, а не невестой. Женщиной, а не девушкой.

  Саю затаилась в ожидании.

  Брат захлопнул книгу, которую все это время читал. Что-то из папиной библиотеки, судя по золотым буквам на корешке. Религиозное.

  - Хочешь в шахматы?

  Саю покосилась на мать, но кивнула.