Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II (СИ) - Горышина Ольга
Злость горбуна волновала Валентину не меньше, чем слабость собственного тела Она не сумеет без его помощи откопать машину После всех этих снегопадов Ситроен должен был превратиться в огромный сугроб Но она замерла в удивлении машина была полностью откопана, даже под колесами не осталось снега
— Значит, он действительно хочет, чтобы я уехала, — сама себе вслух сказала Валентина и открыла водительскую дверь
— Вы действительно уедете вот так, не попрощавшись?
Она вздрогнула, увидев подле двери горбуна
— Мы вчера попрощались Второго прощания я не переживу Вы ведь понимаете, о чем я?
Она вжалась затылком в подголовник В голове зашумело, и Валентина почувствовала, как ее бросило в жар
— Вы уверены, что в состоянии вести машину?
— Никогда в жизни я не стала бы водить в таком состоянии, — Валентина вцепилась в руль — Но сейчас мне лучше разбиться на дороге, чем остаться здесь еще хотя бы на одну ночь Да не бледнейте. Серджиу! Я хочу жить и потому постараюсь ехать осторожно На этой дороге нет ни одной машины, так что не страшно А в городе я передохну Сомневаюсь, что кто-то бросится меня разыскивать Я сейчас поднимусь за документами и уеду Я не стану ничего брать из вещей Только маленький рюкзачок и Подарки Все, кроме колье
— Я могу спустить вам чемодан
— Не нужно Я все выкину, как только доберусь до дома Не хочу никаких воспоминаний
— Вы думаете, что таким образом забудете этот декабрь? — усмехнулся горбун
— О, нет! — Валентина нервно коснулась шеи — Я никогда его не забуду Декабрь, я имела в виду Я сначала хотела пожелать вам счастливого Рождества, но сейчас подумала, что это даже хуже насмешки
Она дрожащей рукой завела машину Хотела завести, но ничего не получилось В глазах опять стало мутно, а на шее и лбу выступила испарина От слабости и опустошения
— У меня нет ключей от машин господ, — проговорил горбун, и в его голосе действительно проскользнуло сожаление
— Неважно, — Валентина уронила руки на колени. — Я все равно не умею заряжать аккумулятор Как думаете? — она смотрела ему в глаза. — У меня есть шанс уехать или он вернул мне ключи только потому, что знал, что машина не заведется?
— Кто он? Дору? Потому что это он откапывал машину.
Валентина зажмурилась и лишь с трудом не разревелась
— Кто положил ключи в салфетку?
Горбун пожал плечами и, ничего не сказав, поковылял обратно в замок Валентина выскочила следом, но тут же привалилась к машине По щекам бежали слезы, но она напомнила себе, что сегодня Рождество, а в Рождество надо верить в сказку Всегда надо верить в добро. В то, что оно побеждает зло. Иначе невозможно жить. Иначе сразу надо умереть.
Она медленно, но верно двигалась к своей цели — к башне. Отдохнув немного, Валентина собрала рюкзачок, спустила его вниз и оставила в багажнике машины. Потом попросила Серджиу разогреть для нее капусту с колбасками. Поела и села в кресло у растопленного камина дожидаться пробуждения вампиров.
— Где граф? — спросила она у появившегося Дору.
— Пошел прогуляться по кладбищу.
Валентина молча сорвала со спинки кресла куртку, вытащила из рукава шапку и шарф и пошла к двери, даже не обернувшись на вопрос Дору, не жмут ли ей сапоги. Он прекрасно знает, что не жмут и даже не скользят. В них идти через снег куда легче, чем в ее прежних. Она не пошла на кладбище. Она была уверена, что Александр ждет ее на садовой скамейке.
— Почему ты не уехала? — спросил граф, поднимаясь ей навстречу.
Он протянул руку, но она ее не взяла, а присела на самый край скамейки, плотно сжав дрожащие коленки.
— Машина не завелась, — ответила она тихо, глядя в вытоптанный снег. Граф явно ходил взад-вперед, пока ждал ее, и лишь за миг до ее появления присел на скамейку.
— И это единственная причина, по которой я сейчас тебя вижу? — спросил он, продолжая стоять напротив скамейки.
— Да. Но я пришла не к Дору, а к вам, чтобы вернуть вот это.
Валентина протянула руку, и граф схватил ключи, точно ребенок — выпрошенную конфетку. Она увидела в его глазах радость. Что за глупость — он ведь обязан читать в ее голове причину возвращения ключей.
— Я хочу, чтобы вы вернули их мне сами, а не через сына. К тому же, я уверена, что Дору положил мне их в салфетку только потому, что знал, что машина не заведется.
— Зачем ты пришла сюда, зная, что я со сна ужасно голоден! — прорычал граф и сорвал ее со скамейки.
Валентина не дернулась — она смотрела в его ледяные глаза абсолютно сухими глазами.
— Вы сказали, что хотите быть со мной человеком. Какова же цена вашего слова, что вы даже не пытаетесь сопротивляться чудовищу, которое живет в вас?
Граф отпустил ее и отступил на шаг
— Что ты хочешь от меня? Ключи?
Но он не показал их. Наверное, успел спрятать в карман, потому что руки его были пусты. Теперь пусты, когда он выпустил из них жертву.
— Давайте прогуляемся вдвоем? — ответила Валентина. — В последний раз.
Граф кивнул, и они пошли поодаль друг от друга. Вдруг вампир резко остановился и произнес пустым, лишенным всяких эмоций, голосом:
— Это твой выбор, Тина, и я должен его принять Пусть Рождество еще не закончилось, но в моей нежизни, наверное, действительно нет места сказке…
Валентина сжала протянутые ключи, сжала до боли и сделала шаг вперед. Только бы не обернуться, только бы не встретиться с этими темно-карими глазами, Он мертв, почти три века как мертв, Его не существует…
— Я стал бы тебе хорошим мужем И хорошим отцом твоему ребенку. Если бы ты только согласилась.
Валентина еще сильнее сжала в руке ключи Только бы не обернуться, только бы не встретиться с этими темно-карими глазами… Иначе она поверит, что он живой, все еще живой, несмотря на все эти годы, которые он хищником блуждал во мраке ночи.
Голос несуществующего графа Заполье замер в ночи, и Валентина услышала удаляющиеся в сторону кладбища шаги Только бы успеть обернуться, только бы успеть остановить его Но он уже растворился во мраке Бежать! Догнать! Остаться с ним! Однако каким-то там чувством, которое еще осталось не пошатнувшимся, Валентина в самую последнюю секунду поняла, что следовать за ним не имеет права Она — человек, он — хищник, и в настоящих сказках существует лишь добро и зло и ничего между
Она сунула ключи в карман и стащила перчатки, чтобы вытереть о куртку вспотевшие ладони, и потом покрепче затянула на шее шарф Эти мертвые темно¬карие глаза, эти мертвые губы, которых она коснулась всего однажды, эти мертвые руки она запомнит навсегда, а сейчас надо идти к машине, пока машину не занесло Дору явно следил за ними и сейчас заведет для нее Ситроен
Но ноги никуда не шли Валентина протянула ладошку и поймала на нее снежинку
— та мгновенно растаяла, превратившись в слезинку Тогда она приложила ладонь к пересохшим губам и слизнула сухим языком холодную каплю Затем обернулась в сторону голых деревьев, но ничего и никого там не увидела
Вдруг сильные руки схватили ее за плечи и рванули вверх Она хотела закричать, когда поняла, что перестала чувствовать под ногами землю, но холодная ладонь закрыла ей рот.
— Не бойся, Тина, ничего не бойся. Со мной ты в безопасности!
Голос графа был бархатисто нежный, и она поняла, что бояться чего-либо уже слишком поздно.
— Мы не окончили наш вальс по моей вине А я всегда плачу по долгам
Он закружил ее в ночи Башни замка остались далеко внизу Мириады звезд вместе с одинокими снежинками слились в одну ослепляющую вспышку. Вдруг Александр остановил свой танец, приблизил свое бледное лицо к такому же бледному ее лицу и, едва касаясь дрожащих губ, прошептал:
— Куда ты бежишь, дурочка? Что ждет тебя там, за снежным полем? Кто еще поднимет тебя к звездам? Только я!
— Я знаю…
Она вдруг сама ответила на его поцелуй, а потом в испуге резко отстранилась и прошептала:
— Мне не нужны звезды. Они прекрасны издалека, а вблизи холодные и страшные. Такие же, как и вы, Александр.
