Сойка-пересмешница - Коллинз Сьюзен (электронная книга TXT) 📗
— В смысле, до тех пор, пока ты не улизнешь отсюда? Ты, твоя бумажная карта и, возможно, Голо, если сможешь до него добраться? — Ясно. Значит, Гейл все-таки заметил мои приготовления. Надеюсь, для всех остальных они были не столь очевидны. Хотя никто из них не знает меня так хорошо, как Гейл. — Ты ведь не сбежишь без меня, верно? — спрашивает он.
Вплоть до этого момента именно так я и собиралась поступить. Но наличие рядом с собой напарника по охоте, который в любой момент прикроет мою спину, вовсе не такая уж плохая мысль. — Как твой друг-солдат, я настоятельно рекомендовала бы тебе оставаться со своим отрядом. Но разве удержать тебя в моих силах?
Он усмехается. — Нет. Если только ты не хочешь, чтобы о твоем побеге стало известно всем остальным.
Отряд 451 и съемочная группа забирают обед из столовой и усаживаются в круг, чтобы поесть. Сначала я думаю, что причиной натянутости является Пит, но к концу обеда ловлю на себе уже немалое количество недружелюбных взглядов. Довольно быстрая перемена, учитывая, что, когда Пит только появился, всех волновало только то, насколько он опасен, особенно для меня. Но лишь до тех пор, пока я не позвонила Хеймитчу и не сказала ему, что поняла.
— Что ты пытаешься сделать? Спровоцировать его на нападение? — Спрашивает он меня.
— конечно же, нет, Я всего лишь хочу, чтобы он оставил меня в покое, — Отвечаю я.
— Ну что ж, а он не может. Не после того, что с ним сделали в Капитолии, — говорит Хеймитч. — Слушай, может, Койн и послала его туда, чтобы он тебя убил, но Пит-то этого не знает. Он не осознает, что с ним произошло. Так что ты не можешь его в этом винить…
— Я и не виню! — Говорю я.
— Нет, винишь! Ты без конца обвиняешь его за то, что ему неподвластно. Я не говорю, что ты должна держать рядом с собой оружие в полной боевой готовности 24 часа в сутки. Но думаю, сейчас пришло время слегка изменить сценарий в твоей голове. Если бы тебя захватил Капитолий и промыл тебе мозги, а затем ты бы попыталась убить Пита, он бы так себя с тобой вел? — Требовательно спрашивает Хеймитч.
Я молчу. Нет. Он бы со мной так себя никогда не повел. Он бы любой ценой пытался вернуть меня прежнюю. Не игнорировал бы меня, не отказывался бы от меня, враждебно реагируя на каждое мое движение и слово.
— Ты и я, мы обещали друг другу спасти его. Помнишь? — Говорит Хеймитч. Когда я не отвечаю, он бросает короткое: «Вспоминай и спасай» и отключается.
Осенние дни из прохладных становятся морозными. Большинство членов нашего отряда затаились в своих спальных мешках. Кто-то спит под открытым небом, рядом с обогревателем в центре лагеря, кто-то просто не вылазит из своих палаток. Лег1, в конце концов, сломила смерть сестры и ее приглушенные рыдания доносятся до нас из-под полога.
Я, свернувшись калачиком в палатке, раздумываю над словами Хеймитча. Мне стыдно осознавать, что из-за своих постоянных мыслей об убийстве Сноу, я позволила себе проигнорировать гораздо более сложную проблему. Попытаться спасти Пита из призрачного мира измененного сознания, в котором его бросили. Я не знаю, как отыскать его в нем, не говоря уже о том, как ему помочь выбраться оттуда. Я даже план не могу сформулировать. Задача убить Сноу, прорвавшись через переполненную арену и пустив ему пулю в лоб, по сравнению с этим выглядит детской игрой.
К полуночи я вылезаю из палатки и сажусь на походный стул рядом с обогревателем, чтобы нести свою вахту вместе с Джексон. Боггс приказала Питу лечь спать в таком месте, где его могут видеть все члены нашего отряда. Хотя он и не спит. Более того, он сидит, прижав к груди свою сумку, неуклюже пытаясь завязывать узлы из короткого обрывка веревки. Эта веревка хорошо мне знакома. Та самая, которую Финик одолжил мне в ту ночь в бункере. Эта веревка словно эхо: будто Финник пытается сказать мне то же самое, что сказал Хеймитч; — я бросила Пита. И сейчас, возможно, лучшее время, чтобы попытаться все исправить. Если бы мне хоть что-нибудь пришло на ум, о чем я могла бы сказать ему. Но не приходит. Поэтому я молчу. И в ночном воздухе раздается лишь дыхание солдат.
Где-то через час Пит, наконец, произносит.
— Последние пару лет, наверное, были для тебя весьма изматывающими. В попытках решить, убивать меня или нет. Да или нет. Нет или да.
Это кажется таким несправедливым, и сначала я порываюсь сказать что-нибудь язвительное, но затем вспоминаю разговор с Хеймитчем и делаю первый осторожный шаг в сторону Пита.
— Я никогда не хотела убивать тебя. Кроме тех моментов, когда думала, что ты помогаешь Профи убить меня. Но после, я всегда рассматривала тебя как … союзника.
Довольно безопасное слово. Лишенное какой-либо эмоциональной нагрузки, но не представляющее угрозы.
— Союзник, — Пит растягивает слово, будто пробуя его на вкус. — Подруга. Возлюбленная. Победитель. Враг. Невеста. Мишень. Переродок. Соседка. Охотник. Трибут. Союзник. Я добавлю это в список слов, которыми пытаюсь охарактеризовать тебя. — Он наматывает веревку на пальцы. — Проблема в том, что теперь я не могу понять, где правда, а где вымысел.
Судя по отсутствию равномерного дыхания, остальные либо проснулись, либо и вовсе не засыпали. Я склоняюсь ко второму варианту.
Голос Финника доносится из тени.
— Тогда тебе лучше спросить об этом, Пит. Энни так и делает.
— Спросить кого? — интересуется Пит. — Кому я могу доверять?
— Ну, для начала, нам. Мы твоя команда, — вмешивается Джексон.
— Вы мои надзиратели, — поправляет ее Пит.
— И это тоже, — соглашается она. — Но ты спас множество жизней в Тринадцатом. Мы этого не забудем.
В наступившей тишине я пытаюсь представить, будто не могу отличить иллюзию от реальности. Не знаю, любят ли меня Прим и мама. Является ли Сноу моим врагом. А человек, сидящий напротив — спас меня или пожертвовал мною. Без малейших усилий моя жизнь стремительно превращается в кошмар. Я вдруг отчаянно хочу рассказать Питу о том, кем является он, кем являюсь я, и какая череда событий привела нас сюда. Но я не знаю, как начать. Бесполезно. Я бесполезна.
Без пяти минут четыре Пит снова поворачивается ко мне.
— Твой любимый цвет… это ведь зеленый?
— Правильно. — Я думаю, как бы поддержать разговор. — А твой оранжевый.
— Оранжевый? — Кажется, он сомневается в этом.
— Не ярко-оранжевый. А светлый. Как закат, — поясняю я. — По крайней мере, так ты мне однажды сказал.
— Хм, — он на мгновение закрывает глаза, будто пытаясь представить этот закат, затем кивает головой. — Спасибо.
Но следующие слова уже рвутся наружу.
— Ты — художник. Ты — пекарь. Ты любишь спать с открытыми окнами. Никогда не кладешь сахар в чай. И всегда завязываешь шнурки на двойной узел.
Затем я ныряю под свой тент, прежде чем сделаю какую-нибудь глупость, например, расплачусь.
Утром Гейл, Финник и я идем пострелять по стеклам зданий для камер. Когда мы возвращаемся в лагерь, Пит сидит в кругу солдат из Тринадцатого, которые хоть и вооружены, но дружелюбно беседуют с ним. Чтобы помочь Питу, Джексон придумала игру «Правда или Ложь». Он упоминает какой-нибудь факт, который, как он думает, произошел с ним, а они говорят ему, реален он или воображаем, обычно сопровождая небольшим пояснением.
— Большинство жителей Двенадцатого погибли в огне.
— Правда. Живыми до Тринадцатого добралось меньше девятисот человек.
— Я виноват в случившемся.
— Ложь. Президент Сноу уничтожил Двенадцатый, как в свое время Тринадцатый — чтобы донести послание до мятежников.
Поначалу это кажется хорошей идеей, но потом я осознаю, что я единственная, кто может подтвердить или опровергнуть большую часть того, что тяготит его. Джексон разбивает Финника, Гейла и меня на дежурство. Она объединяет каждого из нас с солдатом из Тринадцатого. Таким образом у Пита всегда будет доступ к тому, кто знает его лично. Это весьма непостоянная беседа. Пит довольно долго обдумывает даже самые незначительные кусочки информации, как например, где в нашем дистрикте люди покупали мыло. Гейл сообщает ему кучу вещей о Двенадцатом; Финник специализируется на обоих Играх, поскольку на первых был ментором, а на вторых — трибутом. Но так как главное замешательство сосредотачивается на мне — и не все так просто объяснить — наши перепалки тягостны и неприятны, хотя мы затрагиваем лишь самые поверхностные детали. Цвет моего платья в Седьмом. Мое пристрастие к сырным булочкам. Имя нашего учителя математики из младших классов. Восстановление его воспоминаний обо мне очень мучительно. Может, это даже невозможно, после всего, что Сноу сделал с ним. Но помочь ему хотя бы попытаться кажется самым правильным на данный момент.
