В последний раз спрашиваю по- хорошему: Ты на мне женишься? (дилогия) (СИ) - Николаева Раиса Борисовна
Ее начинали беспокоить дети. Если Дуняша с восторгом шла рядом с ней, крепко держа за руку, то мальчики скучали за мамами, плакали и капризничали. Пришлось постоянно обещать им "золотые горы" в виде игрушек, рассказывать какие чудеса ждут их в доме, чтобы Влад и Игорь быстрее шли вместе с ними.
А еще эта самая картошка напомнила ей о том, о чем она начисто забыла со всеми хлопотами. Нет, она не собиралась втихаря нажарить себе сковороду и умять все в одиночестве. Она просто вспомнила, что хотела посадить овощи, что у нее были с собой. Уже начиналось лето, время посадки упущено, но Ирина Павловна успокоила себя тем, что возможно, климат здесь не слишком суровый и овощи еще успеют вырасти и созреть. Она досадливо сжала губы, подумав, что зря не приказала мужчинам вскопать небольшую делянку, впрочем… она хищно взглянула на Алвара (заставив того вздрогнуть от испуга), вспомнив, что тот является необученным магом земли. Он же рассказывал, что уничтожил посевы, именно тем, что перелопатил все поле. Теперь бы только быстрее добраться до дома!
Со всеми этими мыслями даже страх перед оборотнями отступил, она мысленно распределяла задания, чтобы ни одна минута не пропала даром. И как всегда: планируешь одно, получаешь совсем другое.
Милый, милый дом (в смысле угрюмый каменный огромный склеп) вскоре стал мелькать в просвете деревьев. И вот, наконец, они добрались!
Была середина дня, времени было вагон и маленькая тележка, и Ирина Павловна немедленно приступила к реализации своих планов.
Галину отправили отдыхать, она еще с вечера чувствовала себя плохо, видимо, роды приближались. Фанну, Ирина Павловна отправила готовить обед, сама же она решила отвлечь детей. Вытащила им множество игрушек — драка и слезы, спрятала все назад, оставив один мяч, в надежде на командную игру — драка и слезы, раздала всем чистые листы и цветные карандаши — драка и слезы. Тогда она плюнула, и, поставив старшим над детьми Ивара (разрешив ставить в угол самых непослушных), отправилась вместе с новоиспеченным магом земли на близлежащую опушку, для ее раскапывания под огород.
Глава 7
Работа на даче всегда была для Ирины Павловны любимейшим занятием. Вот и сейчас она с таким удовольствием копалась в земле, любовно высаживая пять морковок, шесть луковиц и полтора килограмма картошки, а еще у нее чудом обнаружились семена укропа и петрушки.
Огородив вскопанный участочек ветками, она немного посидела с Алвором на траве, собираясь с силами к возвращению домой. Разумеется, там ее ждали новые проблемы. У Галины начались роды, и она собиралась в лес одна, чтобы там родить малыша. Ирина Павловна встала на ее пути, всячески отговаривая от этого шага. Но Галина была тверда в своем решении. По ее словам, если женщина не могла самостоятельно родить ребенка… то она была недостойна жить. Ирина Павловна чуть не подпрыгнула от возмущения, слыша такие слова, но, как она ни пыталась убедить Галину остаться в доме, ничего не получилось. Делать было нечего. Упрямство женщины было непреодолимым. Ирина Павловна положила в пакет полотенце, несколько чистых тряпок, набрала из колодца воды в пластиковую бутылку и все это потянула Галине. Когда та и пакет взять не захотела, Ирина Павловна так на нее накричала, да еще пригрозила запереть в доме, что женщина, тихо поблагодарив, взяла вещи и исчезла за воротами.
Фанна обняла ее за плечи, что-то пробормотав про чужой монастырь.
Наступил вечер, потом ночь. Первая ночь полнолуния, но Ирина Павловна так устала и морально, и физически, что крепко проспала до утра, позабыв обо всем на свете.
Утром она сладко потянулась, потянулась… и застыла с открытым ртом. Вокруг нее на кровати лежали дети, а Фанна с мальчиками спали на полу. Дверь была забаррикадирована и подперта изнутри обрубком бревна, рядом лежали два топора и нож.
— Фанна, Фанна, — позвала Ирина Павловна. — Что здесь случилось?
Фанна с трудом разлепила глаза.
— Оборотень случился, — зевая, сказала она. — А поскольку у оборотня в руках был ребенок, то это, скорее всего, была наша драгоценная Галина.
— И что? — с дрожью в голосе продолжала допытывать Ирина Павловна, с ужасом осознав, что было бы, если бы Галина не ушла в лес.
— Что, что? — ворчливо переспросила Фанна. — Он, то есть она, сказать, что ему нужно не мог, поскольку только рычал, и царапал когтями двери и стены. Может ребеночка показать нам хотела? — Фанна сама засмеялась от собственной шутки, но как-то уж очень безрадостно. Ирина Павловна накинула халат, открыла дверь, выбежала во двор и на несколько минут забыла все цензурные слова. Она крыла матом и оборотней, и Галину, и Шертеса, и Страга, и все, что попадало в ее поле зрения. Когда весь ее нецензурный словарный запас был исчерпан, она вернулась в дом и приступила к своим обычным делам, мучительно думая, что же теперь делать. Допустим, через три дня Галина придет в себя и станет человеком. Пускать ее в дом или нет? Это что же теперь, перед каждым полнолунием, они все должны сходить с ума от страха, что появившийся зверь всех убьет. И почему они раньше не превращались, ведь одно полнолуние уже было? Тут она вспомнила, что оборотни ей говорили про траву, которую альфа заставлял их есть, чтобы они не могли превращаться. Это был выход! Только где эту траву найти и как заставить оборотней ее жевать. Впрочем, у Ирины Павловны был самый действенный инструмент убеждения. У нее находилась вся еда.
Галины нигде не было видно. На всякий случай спустили ей немного еды. Поскольку дорога за ворота теперь была закрыта, оставалось ждать, что будет дальше.
Еще две ночи Галина буйствовали под стенами дома, потом угомонилась, приняв свой облик, но Ирина Павловна так и не решилась ее впустить. В конце концов, на дворе лето. Еду и воду они ей регулярно спускали в кульке, а там пусть сама справляется. А еще через два дня, соизволил вернуться и остальной боевой состав. Состояние их было, прямо говоря плачевное. Одежда изорвана и грязна, волосы всклокочены что у мужчин, что у женщин, одни скулы торчат, да голодные глаза светятся.
Она смотрела со стены на обращенные к ней лица, потом громко сказала по-русски: "Пошли в ж…!". Разумеется, оборотни ничего не поняли и никуда не пошли, а расположились лагерем под стенами и терпеливо стали ждать.
Ирина Павловна схватилась за голову. Пускать оборотней она боялась, но и их присутствие за стеной ей тоже не нравилось. Совета спросить было не у кого, она злилась, она ругалась, и, как всегда, крайним был… Шертес. А кто же еще? Он ее запихнул в этот дом. Он уверил ее, что здесь она будет в полной безопасности, а сам не появляется, чтобы узнать, все ли у нее в порядке. Единственный выход, что ей пришел в голову — это постоянно заставлять оборотней пить отвар, что препятствовал их обороту. Но что за растение творило эти чудеса она опять не знала. Что если оборотни не скажут? Или хуже того обманут? На крайний случай за пару дней до полнолуния их можно было выгонять из дома в лес. Эти здравые мысли успокоили ее, теперь осталось только выяснить все насчет растения.
Ирина Павловна была до того зла, до того расстроена всеми этими проблемами, что твердо решила, если оборотни откажутся — оставить их за стенами дома, детей тоже пришлось бы выгнать, но другого выхода она не видела. Эта мысль была не такой-то уж плохой: дров было заготовлено столько, что вполне хватило бы на зиму. Колодец был во дворе. Еды, конечно, маловато, тем более, что пришлось бы подкармливать оборотней в любом случае. И все равно это был выход из положения.
Как всегда на переговоры первым был отправлен лисенок.
— Они не хотят, — виновато развел он руками. — Вроде бы эта трава как-то им вредит. Я, правда, не понял, в чем именно.
Ивар не понял, зато Ирина Павловна догадалась. Раздражение на оборотней снова заговорило в ней. Что ей теперь делать? С одной стороны жалость и человеколюбие, с другой стороны страх за жизнь детей и свою собственную жизнь. Страх победил. Она поднялась на стену и максимально короткими и понятными фразами объяснила им, что впустить она их не может, поскольку не уверена, что они не превратятся в чудовищ и не убьют их всех. Поэтому ворота она не откроет. Один раз в день им будут спускать еду, все остальное время они должны искать еду где угодно, могут даже переплыть реку и вернуться туда, откуда пришли. Спросила также и о детях. Если родители хотят, она выведет к ним детей. Но в дом без той травы она оборотней не пустит. Оборотни молчали. Она спустилась со стены, поскольку больше говорить было не о чем. Ирина Павловна не знала: права она или нет, но она поступала так, как ей советовал жизненный опыт… и обычный человеческий страх.
