Бар «Безнадега» (СИ) - Вольная Мира (читать бесплатно полные книги txt) 📗

- Но ты чувствуешь что-то? Что?

- Ничего из того, что я видела и чувствовала раньше. Там не просто пустая оболочка, там какая-то мерзость, понимаешь? Это даже не ад, потому что ад таким не бывает, не пустота и… души… они все еще в списке. Я все еще должна их забрать.

Зарецкий хмурится сильнее, что-то прикидывает, барабаня пальцами по столу, а я снова утыкаюсь в чашку.

- Я забирала верховных раньше, - продолжаю скорее для себя, чем для него, - но никогда такого не было. Ни с одним иным, не только с ведьмами.

- Верховных? – Аарон вскидывается мгновенно, впивается в мое лицо взглядом. – Сегодня в парке тоже была верховная?

- Да, - киваю, не понимая, с чем связано его напряжение. Почему мой ответ так важен. – Московская, северная.

Искатель застывает на какие-то доли секунд, кажется, что даже не дышит, а после сжимает руки в кулаки, стискивает челюсти так, что на скулах играют желваки. Он щурится, со свистом выдыхает. Злится. И рада, что злится сейчас не на меня.

- Сука, - тянет тихо.

- Что? Ты что-то знаешь? – моя очередь ловить выражение его лица, жесты, слова. В голове проясняется окончательно, хотя тело еще лениво-разнеженное, и всплывают вопросы: почему он оставил машину у парка, почему вернулся за ней только вечером, где Бемби и по какой причине его ад сегодня непривычно, слишком остро горчит? 

Аарон не торопится мне что-либо объяснять, сверлит жестким, колючим взглядом стену за моей спиной, молчит. Кажется, что вообще не слышал моих вопросов.

Я поднимаюсь, отношу свою кружку в посудомойку, убираю туда же пустую миску Вискаря. Хочется курить, спать. Завтра не хочется никуда ехать. А мне надо: за новыми душами и в отдел к Доронину. Глеб все понимает, не верит, что я имею отношение к этому, но… правила никто не отменял. Я уверена, что допрашивать будут, скорее всего, он и Ковалевский. Последнего видеть не хочу. Светлый не услышал и не понял ничего из того, что я пыталась ему объяснить, все еще на что-то надеется, порывался отвезти меня сегодня домой, пробовал настоять на том, чтобы заехать завтра. Его настойчивость мне очень не нравится. Михаил мне не нравится, и его внимание ко мне.

Я в тайне надеюсь на то, что, если Бемби все-таки решит стать собирателем, она отвлечет Ковалевского от меня. Более того, если Бемби останется в «профессии», я сделаю все, чтобы она попала под опеку именно к Михаилу.

- У меня есть… - голос Зарецкого, раздавшийся в тишине кухни, выдергивает из мыслей, заставляет вздрогнуть, а потом отвернуться от окна, - подопечная.

Он все-таки слышал мои вопросы. Я киваю, давая понять, что слушаю.

- Она… Это долгая история, но если вкратце… Ей еще нет восемнадцати, она школьница и она… - он вздыхает, набирает в грудь воздух, как перед прыжком в воду, футболка на груди натянута, взгляд колючий, - должна стать новой верховной. Темной…

Твою…

- Какой? – спрашиваю отчего-то шепотом. Новая темная верховная… для восемнадцатилетней школьницы… это полное дерьмо. Это настолько дерьмо, что хуже просто быть не может. И дело не в ритуалах, не в том, что она условно «темная», дело в ковене. Ковен – это…

- Никакой, Лис, - Зарецкий смотрит со злой иронией, почти яростью. – Она должна стать верховной Москвы.

- Твою, - бормочу я… а потом до меня медленно начинает доходить. – Нет восемнадцати… Силы еще даже не должны были… - я вдруг становлюсь косноязычной, теряю все слова, в голове вместо них звон. – Но северная умерла сегодня, значит…

- Да, - зло дергает уголком губ Аарон. – Дашка пробудилась сегодня. Пробудилась плохо, чуть не разнесла собственный квартал, я еле успел, - качает он головой.

Я сжимаю переносицу, думаю.

- Считаешь, что северную убили специально? Чтобы…

- Как вариант, - кивает Аарон. – Только не могу понять, зачем и кто. Смена верховной – это не то чтобы долгожданное событие. Тем более, когда верховная настолько молодая, настолько неопытная. Ковен в этом вряд ли заинтересован.

- Они почуяли, - бормочу, почти не слушая Шелкопряда. – Ты понимаешь, что они ее почуяли, Аарон? Северный ковен точно. Остальные, скорее всего, тоже, пусть и не так остро. Начнется охота. За твоей подопечной начнется охота. Уже началась.

- Я понимаю, - он злится. Он сильно злится. – У Дашки были планы, - снова сжимает и разжимает кулаки. – Она хотела доучиться, хотела… - дергает отрывисто головой. – Если бы все происходило так, как и должно было происходить…

- После ее восемнадцатилетия верховные начали бы угасать, - киваю, - а она – постепенно обретать силу. У нее были бы годы, - продолжаю совсем тихо. – Время и на учебу, и на контроль… Что ты будешь делать?

- Найду ей того, кто сможет научить – это основное. Закрою на время.

Мне хочется расхохотаться первые несколько мгновений или покрутить пальцем у виска, но я перехватываю взгляд Зарецкого, и вместо смеха вырывается сдавленное бульканье.

Он серьезно.

Он действительно в состоянии закрыть будущую верховную.

Твою… мать…

И Аарон понимает, что я понимаю. Я не скрываю эмоций, стою, застыв возле окна, опираясь спиной о подоконник, рассматриваю его, пробую уложить в голове хоть какую-то часть информации, переварить, осознать до конца. Зарецкий кажется расслабленным, почти таким, как всегда. Только продолжает сжимать и разжимать кулаки, только взгляд… Когда Шелкопряд узнает, из-за кого пробудилась новая верховная, он заставит виновного плакать кровью. На самом деле заставит любого, кто причастен.

- Боишься? – тихо, низко тянет Аарон. В голосе все те же злые ирония и насмешка, мрачное удовлетворение. Он будто рад тому, что я понимаю, сколько в нем силы.

Понимаю ли?

Я думаю. Я правда думаю над его вопросом, прислушиваюсь к себе, еще раз прокручиваю в голове слова Зарецкого. Те крохи информации, что знаю о нем. Ковалевский сегодня почти пятнами пошел, когда узнал, что Аарон меня подвозил, зудел в уши, что Зарецкий опасен, что я не представляю с кем связалась, что он наверняка меня использует и бла-бла-бла. Было даже смешно. Ковалевский серьезно полагал, что может на что-то повлиять.

Но…

Я не чувствую от Аарона опасности. Не по отношению ко мне. Возможно, обманываю себя, возможно, хочу обмануться. Проблема в том… с ним, я не прячусь, от него не надо ничего скрывать. Он знает, действительно знает, кто такие собиратели на самом деле. Что сидит в нас, и кажется, что ему глубоко на это класть.

- Нет, - отвечаю и вижу, как расслабляются плечи и губы хозяина «Безнадеги», как немного светлеют глаза. – Просто я все еще не знаю, кто ты на самом деле.

- Это для тебя важно?

Я снова задумываюсь. Имеет ли значение то, кто он? Или кем был?

Я не верю людям, я не верю иным, я даже призракам не всегда верю. Ему… не знаю. Хочется сказать, что ему тем более, но меня что-то останавливает. Зарецкий упрямый, гордый, изворотливый, сильный. Темный. И еще куча всего, но…

- На самом деле… - начинаю говорить и подхожу к нему, запускаю руку в темные, густые волосы, в непослушные, жесткие пряди. Аарону приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть на меня. Странно, но это не делает его более открытым. Все наоборот, кажется, что это я сейчас открыта перед ним, - нет. Мне кажется, это… привычка, возможно, с примесью любопытства, возможно, оно приправлено необходимостью контроля и паранойей. Но в целом мне все равно. Кем бы ты ни был, я готова позволить тебе узнать, - намекаю на слова, брошенные в лифте.

Аарон ловит мою ладонь, целует так же, как несколько минут ранее, открывает глаза. В их глубине, на самом дне, его ад, его личный демон и что-то еще…

- Доронин сказал, ты собиратель с двенадцати, - звучит низкое. Зарецкий говорит и водит губами по моей ладони, отчего слова звучат приглушенно, а на моей коже мурашки, - я понимаю, почему ты никому не веришь. Они наврали тебе?

- Да, - киваю спокойно. Я давно переболела, меня не трогает. 

- Когда узнала правду?

- Когда увидела Его, - пожимаю плечами. – Через два года – незабываемая встреча была… Гребаный Дед Мороз с мешком подарков для непослушных детей.