Затерянные в солнце (СИ) - Волк Сафо (серия книг TXT) 📗
На вид ему было не больше сорока-пятидесяти лет, для вельда возраст совсем юный. Но было в нем что-то такое, что делало его гораздо старше. То ли наклон головы, то ли этот задумчивый вечерний туман на самом дне глаз. В ответ Дардан улыбнулся, и огонек свечи отразился в его темных зрачках.
— Черноглазый ко мне слишком добр. Я всего лишь сын кожевника, мое образование не сравнится со знаниями других господ.
Потянувшись к доске, Дардан подхватил Собаку и атаковал Петуха, как и ожидал Ульх. Заменив своей фигуркой птицу, он осторожно отложил ее прочь с доски, а потом проговорил:
— Собака зовет Хозяина.
Ульх удивленно вскинул брови. По правилам игры такой ход разрешалось сделать всего один раз. Когда Охотник сменял на доске свою Собаку, она уже не могла участвовать в игре, зато сам Охотник получал право сделать один лишний ход. Чем Дардан и воспользовался, одним броском сбросив с доски Жито. Теперь между ним и Змеем Кот остался один, и Ульх нахмурился. Ход был дерзким, но достаточно продуманным. Атаковать Охотника Кот не мог, а чтобы победить Змея, ему нужно было обладать определенным положением на доске и ходить только боком. Сейчас эту позицию загораживал Охотник, а потому Ульх оказался в тупике.
— Должен заметить, что, несмотря на твое происхождение, сын мой, играешь ты прекрасно, а для этого нужно кое-что большее, чем образование, — проговорил Ульх, получая истинное удовольствие от игры своего собеседника. Он помнил, как много-много лет назад провернул похожий ход, когда играл со своим другом, но точно не помнил, как же выбраться из поставленной ловушки, а потому добавил: — Если бы все ученики Черного Дома мыслили так же, как и ты, порядка в мире было бы гораздо больше.
— Благодарю, Черноглазый, — Дардан улыбнулся ему и низко поклонился в знак почтения. — Ваши слова мне крайне лестны. И мне очень приятно также, что мы с вами думаем в одном направлении. — Он выпрямился и прямо взглянул Ульху в глаза, говоря так, будто не боялся ничего на свете. — В последние годы власть показала свою несостоятельность и неспособность управлять народом и должным образом реагировать на вызовы, встающие перед ними. И я совершенно не ожидал, что в числе ее представителей встречу когда-нибудь такого человека, как вы.
— Что ты имеешь в виду, сын мой? — склонил голову Ульх. Слова собеседника звучали довольно дерзко, но при этом сам он смотрел на Ульха открыто и прямо, слегка опустив голову в знак уважения перед его саном, без агрессии или попытки обидеть.
— О, я не хотел никоим образом оскорбить вас, Черноглазый, — чуть более поспешно проговорил Дардан. — Я крайне удивлен тем, что к вашему мнению в Совете никто не прислушивается. Вы мыслите очень правильно и верно, именно так, как и следует мыслить правителю. Много лет я считал, что у власти нет ни одного достойного человека, за которого можно было бы умереть без сожаления. Но теперь я вижу вас и не могу не гордиться. И не огорчаться тому, что у вас недостаточно полномочий и влияния на Совет.
— Если ты хочешь польстить мне, сын мой, то это лишнее, — осторожно проговорил Ульх, прощупывая собеседника. Тот не выглядел нечестно. Весь его вид сообщал о том, что Дардан всегда говорит то, что думает. — Я и так получаю удовольствие от твоего общества и поединка в литцу с тобой. Для продолжения нашего общения тебе необязательно льстить.
— Это не лесть, Черноглазый, это всего лишь мои мысли, — пожал плечами Дардан, задумчиво улыбаясь себе под нос. — Я понимаю, что в нынешней обстановке напряжения и страха, когда все следят друг за другом и постоянно интригуют вместо того, чтобы делать дело, моя позиция может выглядеть позерством или глупостью, но мой отец учил меня не отступать от нее. И я не отступлю.
— И в чем же в точности состоит твоя позиция? — спросил Ульх, испытывая любопытство.
— В том, что Совет давно уже превратился в кучку дряхлых сварливых стариков, только и делающих, что постоянно переругивающихся друг с другом. Царь Небо давным-давно уже обезумел из-за своего глаза и не может должным образом привести Старейшин к повиновению, будучи круглосуточно занят собственными проблемами и контролем над дикостью. Я считаю, что власть должна быть передана в те руки, которые способны эту власть удержать и вершить необходимый порядок.
— И чьи же руки, по твоему мнению, сын мой, этого достойны? — Ульх склонил голову набок, наблюдая за Дарданом.
Тот говорил правду, и это походило на глоток свежего воздуха, весеннего ветра. Словно долгие-долгие годы Ульх провел в глухом чулане или погребе, где его окружала лишь пыль и плесень. А потом туда вошел этот мальчик и распахнул окно, и свежий ветер всколыхнул пожелтевшие страницы никому не нужных книг, освежил разгоряченную голову, прогнал прочь тяжелые мысли и чужие шепотки.
Вельд прямо смотрел на него, и в его глазах была спокойная уверенность и твердая сила.
— Помните, где мы с вами впервые встретились? — Дардан слегка улыбнулся, и Ульх кивнул в ответ. — Я не просто так прихожу на Мост Отступников по ночам. Это место нашей великой истории, место крушения стольких надежд, нашего триумфа и нашей гибели. Когда-то, хоть об этом и запрещено говорить, власть принадлежала ведунам из Черного Дома, и, на мой взгляд, это единственная верная возможность управления страной. Кто справится с этим лучше человека, который всю жизнь контролирует несущийся сквозь него поток небывалой мощи Источника? Кто сам по себе является гарантом стабильности и покоя, гарантом победы над хаосом? — Дардан не отрывал глаз от Ульха, и лицо его светилось внутренней силой и такой уверенностью, что все страхи Ульха ушли прочь, не оставив и следа. А тот вдруг хмыкнул и покачал головой: — Вы верите, Черноглазый?
— Во что? — вздернул бровь Ульх, не ожидая подобного вопроса.
Дардан в ответ как-то неловко пожал плечами и запустил ладонь в длинные черные волосы.
— Я даже не знаю, как это сказать. Видимо, здесь-то мое образование как раз меня и подвело. Сыну кожевника тяжело беседовать с главой Черного Дома, — он негромко рассмеялся, потом вновь продолжил говорить. — Знаете, во мне всегда была эта подсознательная, необъяснимая вера. Стремление, странное, толкающее вперед. Знание о том, что мир, который я вижу вокруг себя, это не тот мир, который должен быть. В нем что-то не так, что-то неправильно и искажено. Этот мир должен стать другим.
Ульх ощутил, как внутри все задрожало. Этот странный, подаренный ему Богами мальчик говорил то самое, что сейчас было на душе и у самого Ульха. Он словно говорил его устами, он думал то же самое и от этого черное одиночество и бесконечная боль отступали прочь, давая ему несколько мгновений передышки. И эти мгновения были самыми ценными и дорогими из всего, что знал в жизни Ульх.
— Я бы хотел, чтобы однажды этот мир изменился, — негромко говорил Дардан. — Стал чище, спокойнее, проще. Чтобы не было этих вечных склок, этого бессмысленного грохота и копошения людской массы. Чтобы была лишь правильность и чистота.
— Чистота, — одними губами повторил за ним Ульх.
Дардан вскинул на него глаза, и в них был вопрос.
— Вы понимаете меня, Черноглазый?
— Понимаю, сын мой.
Несколько минут они смотрели друг другу в глаза, и что-то такое важное происходило сейчас, такое правильное. Ульх словно проснулся, очнулся от тяжелого долгого сна, что не оставлял его. Он вновь мог…
Череп сдавило, перед глазами поплыли черные круги, сознание начало стремительно раздваиваться, дробиться, расплываться. Ульх согнулся пополам, стискивая пальцами голову.
— Мне нездоровится, сын мой! — с трудом проговорил он, из последних сил цепляясь за ускользающее сознание.
— Что с вами, Черноглазый? — Дардан подался вперед навстречу Ульху, лицо его исказила тревога, но Ульх был уже не в состоянии поддерживать разговор.
— Оставь меня, сын мой. И возвращайся завтра. Я все объясню тебе завтра.
— Мне позвать кого-нибудь на помощь вам? — еще расслышал он последнюю фразу Дардана, а потом все объяла тьма.
