Теряя себя (СИ) - "Eve Aurton" (прочитать книгу TXT) 📗

— Простите, но мой Господин прав. Вы не там ищете, ведь в тот день на Арене были не только люди, но и один из вас. Я видела его на верхней трибуне, наблюдающим за происходящим, — тихо шепчу я, в то время как Леви изумленно смотрит на меня, а Вацлав застывает, так и не надев поданную ему перчатку до конца. Его глаза становятся льдисто-голубыми, еще более проникновенными, но я уже не могу остановиться: — Он был одет в черный плащ, и я не разглядела его лица.

— Тогда с чего ты решила, что это вампир?

— Потому что людям не присущи столь грациозные движения, разворот плеч, осанка. Я более чем уверена, что это был один из вас, — подытоживаю я и, не дожидаясь ответа, ухожу. Ухожу с мыслями о том, что он перестанет копать под меня и обратит свое внимание на того, кто действительно участвовал в этом, ведь мой Господин прав, я слишком слаба, чтобы играть в игры за его спиной.

Комментарий к Глава 19

ma idiote petite fille* (фр. моя маленькая глупая девочка)

Ma fille, je ne te laisserai pas brûler.** (фр. Моя девочка, я не позволю тебе сгореть)

========== Глава 20 ==========

Если бы я не была столь исполнительна и тороплива, то не сидела бы сейчас в библиотеке, в компании Господина, сгорая от гнетущей тишины и неловкости, которая заставляет меня краснеть каждый раз как мой желудок издает недовольное урчание, говорящее о том, что ему пора перекусить. В такие моменты я ерзаю на месте и кидаю настороженный взгляд в сторону Рэми, слава Богу, уткнувшегося в телефон и не подающего никаких признаков жизни. Кажется, он не только не слышит воспроизводимые желудком звуки, но даже не замечает меня, до сих пор не знающую, для чего я ему понадобилась и чего мы выжидаем. Задать вопрос я не решаюсь, впрочем, как и обратить на себя внимание, поэтому сижу вполне тихо, если не считать злосчастного живота, решившего добиться своего любыми способами, пусть даже если это будет раздражающее урчание.

Спустя десять минут ожиданий я уже не нахожу себе места и позволяю посмотреть на Хозяина более пристально, разглядывая его небрежную позу и думая о его словах насчет того, что он забрал часть моих эмоций. Мне просто интересно, какую, и только ли те эмоции, что я испытала в связи со смертью сестры, Хелен, Элисон, или же он позволял себе и раньше играть моими чувствами, поворачивая их в нужное ему русло? Если это так, то теперь мне никогда не узнать, что же на самом деле я чувствовала, когда переживала происходящие в моей жизни события. Все это превратилось в немыслимую авангардную мешанину, от которой хочется спрятаться и не думать, забыть, жить с тем, что есть, и не искать истины.

Мне просто нужно не думать.

— Любуешься? — его неожиданный вопрос приводит в замешательство, и я растерянно хлопаю ресницами, совершенно не зная, каким образом он узнал, что я смотрю именно на него, ведь он даже не взглянул в мою сторону, продолжая сидеть все в той же позе: боком к столу, лениво развалившись на стуле и опираясь одним локтем о столешницу. Его указательный и средний пальцы касаются виска, а большой — линии подбородка, и именно поэтому он не мог видеть как я пялилась на него, тем более, что все это время, он не отрывался от телефона.

— Что? Нет-нет, простите, — смущенно опускаю взгляд и поджимаю губы, чувствуя, как щеки заливает яркий румянец. Стоит признать, любоваться есть на что, вот только сейчас мне не до этого, потому что с каждой секундой я все больше переживаю о том, что меня ждет впереди. Для чего я здесь?

Наконец, Господин напрягается, отвлекаясь от телефона и выпрямляя спину, а я испуганно смотрю на дверь, которая через мгновение открывается, впуская внутрь незнакомого мужчину средних лет, несущего в руках аккуратный чемодан. Он останавливается у порога, приветствуя Рэми низким поклоном, и только после того, как Хозяин позволяет ему пройти, распрямляется и, по-смешному семеня ногами, подходит к столу. Успеваю рассмотреть его вполне привлекательное лицо, тонкие губы, глубоко посаженные глаза и правильный нос, прежде чем он поворачивается ко мне спиной и обращается к Рэми приятным баритоном:

— Чем я могу быть полезен, Господин?

— Мне нужна твоя профессиональная помощь, Арман. Джиллиан, подойди, — нервно сглатываю, слыша его приказ, и медленно поднимаюсь с места, чтобы осторожно подкрасться ближе и попасть в поле зрения Рэми, показывающего на меня ладонью. — Ты должен сделать метку в виде моей подписи… на ней.

Я распахиваю глаза от изумления, поворачиваясь к Арману и сталкиваясь с его проницательно понимающим взглядом, который зависает на моем лице. Он смотрит безотрывно и испытующе, будто оценивая ситуацию, а потом коротко кивает, ставя чемодан на стол и расстегивая манжеты рубашки. И, по мере того, как он заворачивает рукава, я могу увидеть многочисленные узоры татуировок, красующихся на его руках и наверняка на теле, потому что в вороте рубашки тоже видны иссиня-черные линии, уходящие под воротник.

— Здесь?

— Здесь, — подтверждает Рэми, пока я дрожу от страха и волнения, которые приносят приготовления Армана и решение Господина поставить на мне свою подпись. Представляю себя племенной коровой, на которой ставят клеймо-подтверждение ее принадлежности хозяину, и обидчиво смотрю на Рэми, который как ни в чем не бывало встает со стула и продолжает: — Кабинет в твоем распоряжении.

— Не совсем удобно, — различаю дрожь в голосе Армана и некую нервозность, словно эти слова дались ему с трудом, и он боится, как бы они не навлекли гнева. Прекрасно понимаю его, потому что тоже не могу произнести ни слова, боясь выразить свое недовольство и уж тем более попросить Рэми не делать этого. Ведь, если я не ошибаюсь, татуировки это на всю жизнь.

— Справишься, — Господин остается непоколебимым и с равнодушием наблюдает за тем, как Арман оглядывается вокруг; смотрит на потолок, наверняка выискивая лучшее освещение; подходит к креслу, нажимая на его спинку; потирает бровь, вертясь вокруг своей оси и вновь возвращаясь к столу.

— Что ж, раз выбор у нас невелик. Прошу, — он указывает мне на стол, терпеливо ожидая, когда я отойду от шока и наконец смогу выдавить из себя вымученную улыбку.

— Что мне делать?

— Просто сядь на него.

Меня бьет нервная дрожь, пока я забираюсь на стол и под уверенно ледяным взглядом Господина устраиваюсь на нем, крепко сжимая колени и хватаясь руками за край столешницы. Мои ноги не достают до пола, поэтому, чтобы хоть как-то отвлечься от предстоящей процедуры, я начинаю ими болтать, наблюдая за тем, как Арман открывает чемодан и достает оттуда чистую салфетку, на которую кладет перчатки, затем ножницы, тату-машинку и спрятанные в стерильных пакетах иглы. Помнится, у Элисон была татуировка на ключице, маленькая черная птица с расправленными крыльями, летящая ввысь, а на мне будет красоваться подпись Хозяина, которая лишний раз напомнит мне, кому я принадлежу.

— Будет неприятно, не скрою, — говорит Арман, включая настольную лампу и направляя ее на меня. Из-за падающего на лицо света не могу рассмотреть Господина, стоящего где-то невдалеке, и пристально слежу за тем, как Арман берет ножницы и, подходя ближе, раскрывает сверкнувшие металлическим блеском лезвия. Рефлекторно дергаюсь в сторону, будто боясь, что он поранит меня, но послушно затихаю, когда он осторожно подцепляет ткань платья и начинает стричь его по линии плеча. Я думаю, что тату будет где-то на плече или чуть пониже, но мои ожидания не оправдываются, когда Арман отгибает отстриженный лоскут и практически обнажает мою грудь, которую я тут же пытаюсь прикрыть ладонью. Он по-доброму улыбается, сталкиваясь с моим смущением, и спокойно берет влажную, пахнущую спиртом салфетку, чтобы протереть место будущей татуировки. — Не стоит закрываться, ты отнимаешь время Господина, и мое тоже, — дополняет он, разговаривая со мной как с непослушным ребенком. У него холодные пальцы, когда он бережно берет меня за запястье и, вынудив отвести руку, протирает полукружие груди салфеткой, тем самым вызывая мурашки по коже от контраста температур. Молю Бога, чтобы сосок никак не отреагировал, но, опустив голову, закатываю глаза, натыкаясь на ожидаемую картину.