Семейный портрет с колдуном (СИ) - Лакомка Ната (читаем книги .TXT) 📗
- Рада за вас обоих, Майсгрейв, - сказала королева, пристально глядя то на него, то на меня, и ее добродушные слова не вязались с этим холодным взглядом. – А теперь веди свой образчик к столу. Гости ждут праздника, но даже не представляют, какой праздник нас всех ожидает.
Колдун разжал пальцы, освобождая моё ухо, и я глубоко вздохнула, обретая возможность двигаться и говорить.
- Венчание недействительно!.. – гневно воскликнула я. – Ваше величество, прошу…
Попросить мне ни о чем не удалось, потому что граф схватил меня на руки и в два счета вынес из церкви, предоставив дергать его за волосы и брыкаться, пиная воздух – всё без толку, разумеется.
Где-то позади остались королева, леди Икения, Аселин и придворные, а Вирджиль Майсгрейв нёс меня по направлению к воротам, вниз по Бесконечной лестнице, и мне ничего не оставалось, как вцепиться в него, молясь, чтобы он не уронил меня и сам не кувыркнулся, переломав и себе, и мне кости.
- Я вполне способна идти сама, - пустилась я на хитрость.
Пусть только поставит на ноги – тут же убегу. Куда бежать, я ещё не решила, но были мысли о монастыре, где меня не смогут достать ни колдун, ни королева.
- Я вполне убедился, что вы очень самостоятельная особа, - проворчал колдун, сбегая по последним ступеням. Он даже не запыхался, будто я весила не больше курицы. – Вы доказали мне это, когда пошли под венец по чужой воле. Вас опоили, самостоятельная моя леди Валентайн.
- Я не пила!
- Modus enim suppressis, если вам это что-то говорит, - произнес он привычным насмешливым тоном. – Зелье подавления. И я даже знаю, кто вам его подлил. В винишко, да, Эмили? Признавайтесь, пили вино? И готов поклясться, его наливал вам Аселин. Или Икения.
- Пусть так, - сказала я сквозь зубы, - но вы повели себя не лучше. Они действовали медицинскими методами, а вы – колдовскими. И что хуже – ещ ё не известно. Сто лет назад за это на костре сжигали, к вашему сведению.
- Значит, мне повезло, - сказал колдун.
Мы добрались до ворот, и он, наконец, поставил меня, но убежать не позволил – сразу схватил за руку и потащил к каретам, стоявшим вдоль улицы.
- Куда это вы меня ведете, позвольте спросить? – крикнула я, а граф щелчком пальцев подозвал первый попавшийся экипаж, распахнул дверцу и без особых нежностей закинул меня внутрь.
Это мы уже проходили, и я передумала сопротивляться. Пусть опять отправит меня куда-нибудь… А куда я доеду – это уже моё дело.
Но вместо того, чтобы дать указания кучеру, граф запихнул в карету шлейф моего подвенечного платья, утрамбовал фату, нещадно ее комкая, и забрался следом.
- Птичий холм, - велел он кучеру и захлопнул дверцу.
Окошко кареты было закрыто, и внутри сразу стало темно, как в колодце. И чувствовала я себя точно так же, как в колодце. Вернее, как в тюрьме. Птичий холм – это вотчина графа Майсгрейва. Его замок, магический лабиринт… Мне там делать совершенно нечего.
- Зачем туда? – спросила я, стараясь говорить твердо, но получилось плохо. Голос дрожал и скрыть это не удалось.
Я ждала новых смешочков и шуток, только граф ответил без тени веселья.
- А что вас удивляет? - произнес он отрывисто – Вы – моя жена, если помните. И вам полагается жить в моем доме.
- Но я не хочу…
- Раньше надо было думать, леди Валентайн, - ответил он из темноты. – А теперь вам свободной воли не полагается. Сама королева благословила наш брак, и теперь только я – ваш хозяин, господин и обожаемый муж по совместительству. И от меня не избавитесь. Хоть деритесь.
Неужели, он считает, что теперь я – его рабыня, и он может делать со мной всё, что хочет?!.
Ужасные картины, вызывающие брезгливость и отвращение, пронеслись в моей голове – Вирджиль Майсгрейв врывается в мою комнату, с вульгарным заявлением, что будет… заниматься со мной любовью, Вирджиль Майсгрейв занимается непотребством с замужней женщиной у меня на глазах, а потом склоняет меня к таким же непотребствам, зажимая в кустах, как какую-нибудь продажную вилланку…
Что ждет меня «дома»? В лабиринте, куда никто не сможет войти?
- Вы не посмеете ограничить меня в свободной воле, Вирджиль Майсгрейв! – крикнула я и бросилась на дверцу кареты, пытаясь ее открыть.
Лучше выпрыгнуть на полном ходу, чем оказаться во власти развратника!..
Я не успела спастись бегством. Колдун схватил меня поперек туловища, за шею, повалил на сиденье, придавливая, сминая платье и срывая фату.
- Какая вы упрямая, Эмили, - произнес он, тяжело дыша, и нашаривая в темноте моё ухо.
Несколько секунд мы боролись, но всё-таки он одолел меня и зажал пальцами мочку, лишив меня возможности двигаться и говорить.
- Вот так лучше, - он похлопал меня другой рукой по бедру. – Вы какая-то дикая, дорогая леди. Но я займусь вашим воспитанием, обещаю.
Здесь было, отчего перепугаться. И когда карета остановилась, и колдун выволок меня наружу, отпустив мое ухо, я попыталась бежать. Кучер быстро развернул экипаж и подстегнул лошадей, когда Вирджиль Майсгрейв догнал меня и поволок к арке, увитой розами. Я падала на землю, цеплялась за всё, за что только могла уцепиться – за дорожный столбик, миниатюрную часовенку, чахлое вишневое деревце, но колдуну удалось забросить меня на плечо, придавив голову локтем, и затащил в проклятый лабиринт Птичьего холма.
Едва мы оказались среди каменных плит, обвитых плющом, я прекратила сопротивляться, потому что поняла, что проиграла. В лабиринте ходов я запуталась уже после третьего поворота. Да и что толку запоминать повороты, если по приказанию графа плиты всё равно меняют места?
- Пустите, сама пойду, - сказала я мрачно.
- Сделайте одолжение, - Вирджиль Майсгрейв поставил меня на ноги, для верности сжав мое запястье. – Если надумаете сбежать, искать вас я пойду только завтра. Так что проведете первую брачную ночь под открытым небом.
- То есть из лабиринта мне не выйти? – уточнила я, когда он повел меня дальше.
- Без моего разрешения – нет, - подтвердил колдун. – Поэтому не советую совершать глупости.
Мы сделали еще шагов десять, и я спросила:
- Значит, ваше второе имя – Самюэль?
- Что вас так испугало? – ответил он вопросом на вопрос. – Я думал, вы прямо там в обморок упадете. Все мужчины в нашем роду носят тройное имя – первое собственное, второе – в честь одного из великих мелек машиах - небесных гениев, третье – в честь первого в роде Майсгрейв колдуна. Моего внука зовут Аселин Габриэль Вилмар. Вы не знали?
- Не знала.
- Теперь знаете.
Еще с десяток шагов мы прошли молча. Я косилась на колдуна, обдумывая совпадение имен.
Случайность или… это тот самый Самюэль, которого я не помню?
Но вряд ли граф Майсгрейв был тем, кого я могла полюбить. Да и сам он ничуть не походил на нежного влюбленного.
- Вы бывали когда-нибудь на Белом Острове, милорд?
- На Белом Острове? – мне был виден четкий профиль колдуна на фоне предзакатного неба. – Что-то не припоминаю. Почему вы спрашиваете, дорогая Эмили?
Я поморщилась, когда он назвал меня уменьшительным именем, да ещё и с приставочкой «дорогая». Его пальцы сжимали мою руку, как стальной капкан. Ничего похожего на человека, о котором я слышала от Анны Молин. Если бы граф Майсгрейв попросил меня хранить что-то втайне, я точно не послушалась бы. А об этом Самюэле молчала, как рыба.
- Зачем вы женились на мне? – заговорила я снова. – Вы ведь хотели избавиться от меня, хотели, чтобы я уехала…
- А вы уехали? – фыркнул он.
- Да, и выяснила, что я ничего не знаю о себе. Что я, возможно, сумасшедшая… Я не помню ничего, что происходило, а вы… Вам было известно про это. Вы не обращались ни в пансион святой Линды, ни в церковь Линтон-вилля, милорд. Вы знали, что я – не Эмилия Валентайн.
- Конечно, никакая вы не Эмилия Валентайн, - подтвердил колдун. – Забудьте уже об этом, дорогая.
Дорогая…
Это слово действовало на меня, как иголка – кололо так же больно.
