Снежных полей саламандры (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна (читаем книги онлайн .TXT) 📗
— Что у вашей коллеги? — спросил Малькунпор наконец.
Ане рассказала, что. В подробностях и красках.
— Ожоговые больные — самая трудная часть пациентов, — сказал наконец целитель. — Очень сложно их вытаскивать, и не так, чтобы много существует на сегодняшний день паранормальных коррекций, позволяющих делать это. Как, говорите, зовут женщину?
— Тивиропи Типови.
— Свитимь? — поднял он бровь. — Свитимь — это хорошо, — и, видя, что Ане не понимает, пояснил: — У свитимь болевой порог значительно выше. Думаю, можно. Можно попытаться. Пойдёмте.
По пути Ане передала через терминал послание Циссви, что, мол, нашла целителя, согласившегося помочь Тивиропи. Та не ответила, и оставалось только надеяться, что заведующая не на операции, и не спит. Откуда-то возникло стойкое ощущение, что времени осталось очень мало и с каждой секундой оно убывало. Доктор Малькунпор хмурился, косясь на Ане, — наверное, слишком яркими были её эмоции, он не мог полностью от них защититься. Или не хотел. Или как там оно у них, у перворанговых.
И только в ожоговом отделении, увидев доктора Циссви, Ане поняла, что та не отвечала не из-за занятости. Она помчалась к сестре сразу же, и подбежала к палате сестры одновременно с Ане и Малькунпором, а потом шатнулась назад, на два шага, и стала еще белее, чем обычно.
— Ты! — выдохнула она, на краткое время закрывая лицо крылом в извечном жесте отрицания увиденного.
— И вам день добрый, доктор Циссви, — сказал целитель.
Они знают друг друга, поняла Ане. Знают очень хорошо…
— Ну, почему ты! — воскликнула гентбарка, отбрасывая за спину крылья и заламывая тонкие руки. — Почему — ты?!
Малькунпор слегка развёл ладонями, мол, да, это я, извини.
— Доктор Циссви, — вмешалась Ане, — но он ведь согласился помочь!
— Вы просто не понимаете ничего, Анна Жановна, — сказала Циссви. — Это же Итан Малькунпор!
— У меня, гляжу, репутация, — хмыкнул целитель, подпирая спиной стену.
Ане обернулась к нему и успела увидеть выражение его лица до того, как он вновь надел на себя маску невозмутимости. Нехорошее такое выражение. Неприятное.
— Что же ты ещё хочешь, со своими экспериментами? — горько спросила Циссви.
— Я не прячу свои разработки, как поступают многие, — пожал тот плечами. — Все мои схемы — в открытом доступе. Любой может взять за основу, дополнить, улучшить, даже не спрашивая моего согласия…
— Дополнить! Да за тобой повторить никто ничего не может, какое там дополнить и улучшить! Ты смеёшься над моим горем, что ли?
— Нет, — очень серьёзно сказал Малькунпор. — Не смеюсь…
— А в чём дело? — спросила Ане. — Я не понимаю!
— Исцеление всегда идёт через кризис, — пояснил Малькунпор. — Через ухудшение состояния пациента, при сложных случаях — вплоть до клинической смерти.
Ане кивнула, это она сама видела в исполнении доктора Хименес.
— Новые схемы паранормальных воздействий часто дают побочный эффект в виде дополнительных страданий. Короче говоря, жизнь возвращается ценой боли. Очень большой боли. Не каждый выдерживает. Но ведь когда нечего терять, это, если подумать, не так уж и важно?
Последнюю фразу он произнёс вопросом, с надеждой и мольбой: ну, пожалуйста, подтвердите, что я прав, и оно действительно неважно. Не уверен в себе, поняла Ане. Сам сомневается. Пытается оправдаться.
— Я пытался, — честно признался Малькунпор. — Много раз. Обкатать схему, вынести за скобки избыточную боль. И у меня самого ничего не получается. Очень обидно, на самом деле, ведь схема — работает, она лечит. Каждый раз я меняю параметры и смотрю, что получается, вычёркиваю самые неподходящие варианты, но, в общем-то… Вы ведь не дадите согласие, доктор Циссви, не так ли?
Гентабарка укуталась в крылья, съёжилась, став ещё меньше, чем была на самом деле. Молчала.
— Вот, — печально сказал целитель. — Они не соглашаются. Предпочитают упустить последний шанс. И наука остаётся ни с чем, без необходимых для дальнейшей работы данных.
— Итан, — тихо сказала Циссви, — откуда тебе знать, какова твоя коррекция на вкус? Что ты знаешь об этой боли, кроме научного своего любопытства, будь оно проклято! У тебя первый ранг, ты прячешься за ментальным щитом и ничего, ничего не чувствуешь, и не можешь ощутить, как… как старое обомшелое бревно на берегу тёмного озера! Кто вообще тебя допустил в профессию с таким обширным некрозом эмпатического аппарата?!
— Вот она, благодарность, — обиделся Малькунпор. — Лечишь их, спасаешь… как умеешь, как получается, на запредельных силах порой, а они… Тьфу.
И он пошёл к выходу, не оборачиваясь.
— Стой! — в спину ему, уходящему, крикнула Циссви. — Итан, вернись! Я дам, дам согласие. Спаси её, если хочешь и если сможешь!
Поднялась суета. Вызвали доктора Сануой, согласовали процедуру. Циссви снова заупрямилась, отказываясь ограничивать эмпат-партнёрство с сестрой.
— Вы слабее, — горячился Итан. — Вы — сничаев, вы не выдержите!
— Я её не брошу! — яростно твердила Циссви.
— Вы бы хоть о детях подумали, Циссви, — зашёл Малькунпор с другой ноги.
— Они в кадетском уже учатся, — отрезала Циссви. — И у них есть мой брат. Не пропадут!
Что с нею будешь делать!
Ане устроилась в сторонке, на диванчике. Глубинное ментальное сканирование давало о себе знать: пришла слабость, потянуло в сон. Ане сама не заметила, как задремала, уложив голову на мягкий пуфик.
Очнулась, когда из палаты вышел доктор Малькунпор. Один. Постоял немного, касаясь ладонью стены. Потом неверным шагом подошёл к диванчику и буквально рухнул в него. Ане встревожено смотрела на него. Лицо у него было серым настолько, что характерный для тамме-отов светлый сетчатый рисунок на коже почти пропал, пальцы дрожали. Неприятно вспомнилась доктор Хименес в таком же точно состоянии… Да, целители могли сотворить чудо. Но они расплачивались за него, иногда собственной жизнью.
— С вами всё в порядке? — спросила Ане. — Позвать кого-нибудь…
— Не надо, — закрыв глаза, сказал Малькунпор. — Лучше кофе мне принесите. Вот, — он снял с плеча значок своей паранормы, — приложите к сканеру, и не вздумайте пробовать эту гадость сами!
Ане мгновенно организовала ему кофе. Он вцепился в чашечку, как утопающий за последнюю соломинку, но пил медленно, осторожно.
— У вас получилось? — осторожно спросила Ане.
— Да… — ответил он.
— А где же Циссви?
— Там осталась… Нет, жива, просто ей надо отлежаться, придти в себя. Не могу, ментальный барьер поставил, и не могу снять его, сил нет, вот же идиота кусок, опять… Прямого доступа нет теперь, только приём. Помогите мне, пожалуйста, доктор Ламель.
— Как? — спросила Ане.
— Откройте запись в вашем терминале, я сейчас надиктую несколько соображений, исходя из сегодняшних данных. Вы потом отошлёте документ на мой адрес…
— Мне удалить? — спросила Ане потом.
Она ничего не поняла из слов Малькунпора, поскольку не разбиралась в паранормальной медицине в принципе. Но тот факт, что он первым же делом кинулся записывать важные сведения, наплевав на собственное состояние, вызывал уважение.
— Оставьте… Добавьте, что это поправки к паранормальной коррекции Малькунпора за номером семнадцать-гента-два. И адрес для обратной связи. Обратитесь к знакомым целителям, пусть распространят по своим сообществам. Если кому-то поможет или кто-то сумеет расширить и улучшить, буду рад…
Он поставил локти на колени, потёр ладонями виски.
— Может, вам ещё кофе принести? — спросила Ане.
— Принесите, — устало согласился он. — Не откажусь… Хотя, конечно, непорядок. Кофе вам, доктор Ламель, носить должен всё-таки я.
— Ну, как-нибудь потом, — неуверенно сказала Ане, и он радостно улыбнулся ей, будто она пообещала ему бриллиант размером с дом, не меньше.
Она принесла Малькунпору кофе и пару булочек, потом тихонько зашла в палату к гентбаркам.
Тивиропи спала, свернувшись колечком и подложив ладошки под щёку. Верхний кожух лечащей капсулы стоял в изножье, отключенный за ненадобностью. Слепыми оставались экранчики следящих приборов, в них так же не было уже необходимости. Циссви лежала на соседней кровати, бессильно свесив крылья, касавшиеся краями пола. Обычно белоснежные, они отливали сейчас тускловатой серостью. Ане показалось, будто Циссви тоже спит. Была бы без сознания, работали бы мониторящие и поддерживающие жизнь приборы, но они были отключены.
