О сказках, и не только о них (СИ) - Быкова Дарья (бесплатные серии книг .TXT) 📗
— Вернись в тело, — сказал он, и ощутил пришедшее в ответ недоумение: тело? какое тело?
— Ая, — сказал он, — ты — не лес. Ты — замечательная, необыкновенная девушка. Очень красивая.
Его погладили по щеке, и он невольно улыбнулся.
— Вернись, пожалуйста, — повторил он. — Ты ведь можешь отыскать дорогу обратно? Знаешь, где твоё тело?
Она знала и могла, но не понимала — а зачем возвращаться? И Шеррайг ощутил приступ отчаяния. Это как вопросы-ловушки, на которые нет ответа, к которому не придраться. Что ей сказать? Что он её любит? Что не мыслит свою жизнь без неё? Но надо ли это ей? И вообще, «вернись, потому что я тебя люблю» звучало как-то слишком эгоистично.
Но он всё равно сказал. Всё. Люблю. И на драконе покатаю. И на все твои вопросы для твоего диплома тоже отвечу. И на бал сходим. Всё, что захочешь. Только вернись.
И сам себе не поверил, когда ощутил невесомое прикосновение к руке: «Пойдём».
Когда он телепортировался в Орден, бережно сжимая в руке призрачную ладошку, тут же покинувшую его руку, целитель, дежуривший у постели Аи неожиданно оживился:
— Вернулась, — он тоже сам себе не верил, — она вернулась! Просто спит… — добавил благоговейно.
— Месяц, — сказал ему старший целитель, задумчиво перебирая висящие на груди чётки. — Она будет в крайне нестабильном эмоциональном состоянии, скорее всего, забудет события последнего месяца или даже двух, и так как она сделала это ради Вас, — взгляд, брошенный на элронца красноречиво говорил о том, что его кандидатура далеко не самая достойная, — то Вам, как минимум, месяц нельзя попадаться ей на глаза. А лучше бы два, чтобы уж с гарантией. Пока она сама всё не вспомнит.
Месяц, — подумал Шеррайг, открывая портал к родителям Аи, — это ничего. Это нестрашно.
Он и представить себе не мог, что за это время Ая решит выйти замуж.
Глава 17
Ая
Со мной что-то случилось. Что-то странное. И продолжало случаться тоже странное.
Я только-только открыла глаза, и тут же ко мне подошла мама. Мама??
— Что ты здесь… — «делаешь» хотела спросить я, садясь на кровати, но быстро поняла, что вопрос надо ставить по-другому: — Где я??
Небольшая, светлая, аккуратная комната с большим окном… Я ни разу тут не была. Взгляд наткнулся на эмблему Ордена Светлого Лика, и я, вздрогнув, ринулась осматривать руки и ноги — тут пустяковыми травмами не занимаются, да и маму вызвали, значит мне конец? С конечностями, вроде, всё было в порядке. Тогда проблема с головой? Не просто так ведь я ничего не помню?
— Ая! Вы очнулись! — при виде старшего целителя, так радующегося моему приходу в сознание, я вообще загрустила. Случай, видать, не рядовой. Пообещала себе стиснув зубы и скрепя сердце принять любую горькую правду, и мужественно спросила, почему-то жалобным голосом:
— Что со мной?
К горькой правде, как выяснилось, я оказалась не готова. Всего-то ударилась головой и потеряла память о последних месяцах, и та скоро восстановится. Мне, правда, казалось, что ушибы головы давно уже лечатся без таких последствий, но теория и практика, как говорится, вещи разные.
Отпустить обещали завтра, и мама хотела забрать меня домой, но я отказалась уезжать из столицы — вроде чувствовала я себя неплохо. Договорились, что я пару дней поживу в гостинице с родителями, а потом, если всё нормально, вернусь в общежитие — скоро уже должны были начаться занятия.
Мне вдруг ни с того ни с сего резко захотелось остаться одной, и я чуть не накричала на целителя и маму, — да что со мной такое? Видать, и правда головой где-то приложилась. Воспитания мне всё же хватило на то, чтобы пробормотать «простите-я-хочу-остаться-одна-пожалуйста», и меня удивительно быстро оставили в одиночестве.
Дышать как-то сразу стало легче. И, кстати, голове было как-то непривычно легко — внутренне холодея завела руку за голову… ни-че-го. Косы не было. Моей замечательной, толстой, красивой косы. А я даже не помню — как… И со мной случилась первая истерика. Увы, но далеко не последняя. Моё настроение вообще как-то штормило: я то любила весь мир, то дико всех ненавидела, то мне было всё-всё интересно, то не хотелось ничего. Я сдерживалась, как могла… но получалось как-то плохо.
Вымотанная истерикой я заснула, и мне приснился пугающе реалистичный странный сон: я была лесом. Волшебным, непостижимым и всемогущим. Но вдруг пришёл высокий стройный мужчина, с бледной кожей и невероятными серебряными глазами, такие глаза никак не могли принадлежать человеку — слишком хищные, слишком завораживающие, он позвал меня и стал говорить мне, что я — девушка, а не лес. «Такой красивый и такой глупый», — думала я-лес, и гладила его по щеке, а он улыбался, но как-то грустно.
Вечером мне принесли корзину цветов. Огромную корзину снежно-белых роз. «Выздоравливай. Твой Август Мэррой» — говорила приложенная карточка, и меня почему-то передёрнуло. Об Августе Мэррое я слышала, кто ж о нём не слышал? Но откуда он слышал обо мне?
И это была далеко не единственная загадка.
Меня выписали на следующий день, крайне неохотно, взяв обещание обязательно прийти, когда вернётся память, я даже начала волноваться — может, они не верят, что память вернётся? Я так и не знала при каких обстоятельствах пострадала моя голова. Последнее, что я помнила, — это направление на практику в проклятый лес. Оно вызывало у меня смешаные чувства: с одной стороны, лес — ожившая сказка, хоть и немного страшная, и мне очень хотелось там побывать, с другой — контингент в патрулирующем отряде тот ещё… Теперь же вдруг оказалось, что практику я прошла, но совершенно не помню как. А может, — мелькнула мысль, — это всё как раз последствия леса?
Когда мы приехали к гостинице, меня ждал ещё один сюрприз — на такую шикарную гостиницу у моей семьи денег не было, уже очень и очень давно.
— Мама, мы что, клад нашли? — попробовала пошутить я, застывая перед входом. Я вдруг почувствовала себя крайне неловко рядом с этой роскошью, всё же скромный образ жизни был мне куда привычнее.
— Её твой друг оплатил, — ответила мама и тут же, ойкнув, прикрыла рот ладошкой. — Мэррой? — безразлично спросила я, хотя мысль эта мне почему-то не нравилась.
— Нет… Ой. — Сказала мама и поспешила перевести разговор на другую тему.
Я рассеянно слушала и размышляла — ну надо же, сколько богатых друзей на меня свалилось. Вспомнить бы хоть одного.
— Кстати, нам вернули дворянство, — мимоходом сказала мама, открывая дверь в номер.
А я почему-то опять разрыдалась, хотя на самом деле была очень даже рада. Когда смогла успокоиться, стала спрашивать у мамы и папы что да как, но они, видимо, напуганные моей истерикой обещали всё рассказать потом, через месяц. Сказали лишь, что узнали только сегодня.
Ночью мне опять приснился странный сон. Я снова была лесом, но совсем немножко, больше всё же уже собой. Возможно, потому что находилась не в лесу. Я шла каким-то длинным тёмным коридором — там, в моём сне, тоже была ночь, а вокруг были… я не сразу поняла, что не так с людьми в комнатах вокруг, они были сумасшедшими. Почти как я. Ага. Тоже в разладе с самими собой. Я прошла через одну из дверей, и вздрогнула — на меня в упор посмотрели серебряные глаза из моего предыдущего сна.
— Ая? — позвал меня этот странный не-человек.
Но я затаилась, и он вернулся к прерванному моим появлением — и как только почувствовал? — разговору.
— Через двадцать минут, — сказал он своему собеседнику.
Его собеседник определённо был человеком… и был мне совершенно неинтересен, а вот третий, присутствующий в комнате… вернее, третья. Девушка, которую почти забрал лес… Ей было больно, очень больно жить в таком «разорванном» состоянии — её душа уже была в лесу, возвращаясь лишь изредка в тело, которое не отпустили.
Сначала я собиралась помочь девушке уйти в лес… но потом решила помочь этому странному существу с серебряными глазами, откуда-то пришло название — элронец. Вот, значит, они какие. Элронец был важен. Я не могла объяснить почему, но ощущала, что мне приятно будет ему помочь.
