Незримое (СИ) - Леола Кристина (библиотека электронных книг TXT) 📗
Чемодан. Огромный клетчатый чемодан на колесиках.
– Нет, – еще раз прошептала я.
– О да, – довольно протянула сестрица и хлебнула чаю. – Где ты меня поселишь?
Плюс: я не умерла от разрыва сердца.
Минус: я не умерла от разрыва сердца.
Глава 3
Вся беда с невообразимыми ужасами состоит в том, что их легко вообразить…
(с) Терри Пратчетт
Я люблю родных. Вероятно, стороннему наблюдателю наши отношения могут показаться странными и даже несколько нездоровыми, но, поверьте, это отнюдь не из-за отсутствия теплых чувств. Просто нам лучше… врозь.
И всем остальным лучше, когда мы врозь.
Клан Зеленцовых – это машина разрушений, которую, коли она запущена, невозможно ни остановить, ни направить в нужную сторону, ни подчинить законам логики. И конкретно моя семья – родители и родные братья и сестры – двигатель этой машины. Роли порой тасуются, клапан становится распределительным валом, а стартер каким-нибудь поршнем, но общая суть неизменна. Брат отца, дядя Володя, и пятнадцать его сыновей от разных женщин – это наш металлический, пуленепробиваемый корпус. Прочие многочисленные дяди, тети, кузены – различные поддерживающие системы, от видеонаблюдения до жизнеобеспечения. А бабуля… бабуля – гусеничное шасси, что тащит нас вперед, к ей лишь ведомой цели.
Что касается меня… Я та самая непонятная фиговина, которая вроде бы была частью механизма, но после переборки осталась не у дел, и теперь никто не знает, куда ее приткнуть, ведь и без нее все прекрасно работает.
Я не обижаюсь, сама прекрасно осознаю, насколько отличаюсь от остальных.
Однако семь лет назад, когда ввиду некоторых печальных событий на общем сборе приняли решение «Один город – один Зеленцов» (супруги, несовершеннолетние дети и однофамильцы не считаются), я не преминула этим воспользоваться.
Не сразу, конечно. В то время я еще училась, потом «искала себя» в путешествиях по миру, потом пыталась освоить «человеческую профессию» и сдалась лишь в прошлом году. Тогда-то и выяснилось, что в моем любимом городе, где когда-то родилась бабушка и познакомились мама с папой, еще никто не отметился, и территорию можно занимать.
Причины подобной странности разъяснились уже через пару недель.
Просто так уж вышло, что во всех местных магических ведомствах служит кто-нибудь, кому моя бесчисленная родня когда-то наступила на хвост. Бывшие одноклассники, однокурсники, коллеги, любовники и прочие-прочие.
Маги – народ злопамятный. Я полгода не могла оформить покупку квартиры из-за «бюрократических препон», а точнее, из-за связей некой разобиженной барышни, с которой близнецы Влад и Стас Зеленцовы некогда сыграли не самую добрую шутку. А ремонт и вовсе до сих пор не закончила, ибо материалы теряются по пути из магазина, рабочие исчезают с авансом, и следов не найти.
Теперь уже сама потихоньку ковыряюсь, благо, всего две комнаты и кухня, и хотя бы часть удалось сделать наемными руками. Плохо, что деньги почти закончились, и если меня уволят, жить придется со шторочками вместо дверей в ванной и туалете и голыми стенами в спальне.
Не рассчитала я дедушкино наследство. А без него было бы совсем печально.
Понятия не имею как, но старик умудрился каждого внука обеспечить энной суммой на собственное жилье. Учитывая наше количество, дедуля ограбил банк, не иначе. А если вспомнить, что последние три года перед смертью он провел, скрываясь от всего мира, даже от собственной жены (что крайне сложно, знаю не понаслышке), возможно, не совсем банк.
Так или иначе, возвращаясь к теме городов, Ярославль я люблю и уезжать отсюда не собираюсь.
Старинный, красивый, мудрый. А все недруги со временем поймут, что мстить мне за остальных Зеленцовых – все равно что пинать безобидного маленького львенка. В смысле, сама вряд ли смогу достойно ответить кому-нибудь большому и грозному, но если придут мама с папой, да весь прайд подтянется…
Не то чтобы я сама это так уж хочу…
Если честно, я даже удивилась, когда меня безропотно приняли в Магическое управление. Понятно, что брежатые всегда нужны, но с таким семейным анамнезом… Теперь подозреваю, что я – личное наказание Ковальчуку за какой-то провал. Доказательств нет, однако бесится он весьма показательно.
Я пыталась тихонько выведать у своих, не пересекались ли их пути с моим ненаглядным шефом – пока никто не признался. Впрочем, не суть. Время идет, Ковальчук привыкает, я приживаюсь. Еще б удалось хоть неделю без происшествий отслужить, вообще бы было прекрасно.
Вот только присутствие сестры вряд ли этому поспособствует.
Я со вздохом перевернулась на другой бок и уставилась в темноту. Диван скрипел, тревожные мысли не иссякали, сон не шел.
С Дашкой мы так и не поговорили. Пока уставшая, грязная и злая я отмокала в ванной, эта зараза заняла спальню и скоренько отключилась. Видимо, «где ты меня поселишь» – вопрос чисто риторический. И как теперь уснуть, не зная, зачем и надолго ли она явилась? У меня и так работа (да и вся жизнь) нервная, а тут еще новый стресс.
Нет, сестра у меня хорошая. Вообще-то, самая лучшая. Но с ней сложно.
В детстве мы были не разлей вода. Погодки, да и внешне похожи как близнецы, разве что я единственная, кто унаследовал мамины рыжие волосы (остальные уродились в папу, брюнетами), а Дашке единственной достался мамин же вздернутый нос. Но в остальном – как две капли.
Мы не расставались ни на миг, меня даже в школу пропихнули на год раньше, потому что без любимой сестры я устраивала дикие истерики. А в мои двенадцать и ее тринадцать произошло сразу несколько роковых событий.
Во-первых, наша сестра Ольга вышла замуж. Во-вторых, брат Игорь уехал учиться в академию (откуда через три года и привез ту самую идею о ментальном блоке). И в-третьих, наши неугомонные родители явили свету пятого отпрыска – Матвея, которому и посвятили все свое время.
Мы с Дашкой внезапно будто остались один на один с миром, и это при таком-то таборе родни.
Все б ничего, но без опеки старших сестренка вдруг как никогда остро осознала, насколько я слаба – слепой щенок среди бушующего океана магии, – и провозгласила себя моей защитницей.
Приятно, скажете вы. Лестно. И донельзя обременительно.
Дело в том, что Дашка ни в чем не знает меры и в своей опеке преступала все мыслимые и немыслимые грани. Проклинала беззлобно пошутивших надо мной одноклассниц, выживала из школы учителей, якобы занижавших мне оценки, целовалась с понравившимися мне мальчиками, дабы доказать их никчемность. В общем, все банально.
Разве что в те годы маги еще не вышли на свет, и некоторые Дашкины фокусы привлекли внимание высших. Учились-то мы в обычной школе, а не в каком-нибудь Хогвартсе. У нас только вузы магические, а в детстве, будьте добры, тренируйтесь в кругу семьи.
Скандал тогда вышел знатный, но самое страшное, что я за сестру не вступилась. Я устала от ее опеки, устала терять подруг и парней, устала от того, что и шагу не могу сделать без назойливой тени за спиной. «Поранишься, споткнешься, уколешься, обожжешься». Невыносимо. Да, я неуклюжая, но не совсем же юродивая.
Короче, я молча выслушала все упреки взрослых и даже не попыталась выгородить Дашку. А она восприняла это как предательство. Я не превратилась во врага и новую цель для ее проклятий, но отношения заметно охладились. Позже и Даша сумела отыграться: когда меня целый год мучили всевозможными экспериментами для раскрытия потенциала, она с удовольствием поучаствовала в разработке сценариев.
За сим мы посчитали себя квитами и разбежались в разные стороны. Последний раз я слышала о сестре месяцев семь назад – тогда она собиралась замуж за какого-то британского графа.
И вот Дашка здесь. С чемоданом. Посапывает на моей кровати. Или уже не посапывает?
Я вскинулась, заметив отразившийся в экране телика шар света, что плыл по коридору от спальни к залу. Вскоре в дверь шагнула Дашка. Замерла на пару секунд, затем подкралась к дивану и поднесла руку с пульсаром к самому моему лицу. Я моргнула, и сестра отпрянула.
