Кольцо Анахиты (СИ) - Рябинина Татьяна (е книги .txt) 📗
Похудеть Люська мечтала лет с тринадцати и примерно с того же времени — выйти замуж. И не просто замуж, а обязательно за иностранца. Космополитизм, похоже, был их семейной чертой. Люськина старшая сестра уехала в Голландию, тетя жила в Швеции, а двоюродный брат вообще кочевал по миру, нигде подолгу не задерживаясь.
Несмотря на свои габариты (а может, и благодаря им), Люська нравилась мужчинам и никогда не была в числе тех, кто подпирает на танцах стенку. Ее огромные серые глаза, ямочки на щеках, невероятная улыбка и русая коса толщиной в руку притягивали взгляды, как магнит. К тому же после окончания университета она работала гидом, что резко повышало ее шансы найти иностранного жениха. Причем не просто гидом, а разряда вип. Безупречное знание трех языков, а также каждого камешка в Петербурге обеспечивало ей самых выгодных клиентов. Большинство мужчин мгновенно попадали под Люськино обаяние и сразу же задумывались о чем-то очень серьезном.
Но она сама себе все портила. Ей просто никак не удавалось поверить в то странное обстоятельство, что если уж мужчине захотелось раздеть женщину, ее лишние килограммы и складки на животе вряд ли его испугают. Напрасно я убеждала Люську, что по ней плачут все психиатры мира и что ни в коем случае не стоит на первом же свидании спрашивать кавалера, не слишком ли ее полнит это платье. Она не верила, грызла себя, подозревала ни в чем не повинных мужиков в каких-то мифических корыстях, а потом поражалась, что они вдруг переставали звонить и писать.
Последним известным мне экземпляром стал итальянский бизнесмен, который влюбился в Люську с первого взгляда и моментально сделал предложение. И все шло хорошо, пока Роберто не пожелал познакомить ее со своим многочисленным семейством. Будучи примерным католиком, он не хотел жениться без благословения матушки, тетушек и сестриц.
Посмотрев на групповую фотографию дюжины поджарых брюнеток с одинаковым недобрым взглядом, Люська струхнула.
«Светка, я им не понравлюсь, — скулила она, обдирая бахрому моей любимой скатерти. — Вот увидишь, они меня возненавидят. Они все такие, такие… А я… Они скажут, что я не пара их замечательному мальчику, и он… Он меня брооосииит!».
Короче, ехать во Флоренцию и знакомиться с семьей Роберто Люська отказалась наотрез. Он уехал домой и какое-то время еще пытался переубедить ее, названивая по скайпу, но Люська была непреклонна. И через некоторое время все сошло на нет.
«Эти его мамки-тетки наверняка подыскали ему какую-нибудь тощую крысу!» — рыдала Люська.
Я в тот момент переживала не самый лучший период, поэтому рявкнула на нее свирепее обычного. Люська обиделась, фыркнула в ответ, и мы поссорились.
Обычно наши ссоры длились не больше пары недель и рассасывались сами собой, но на этот раз все затянулось надолго. От общих знакомых я знала, что Люська впала в глубочайшую депрессию и даже, вроде бы, пыталась покончить с собой, но как-то глупо и неудачно. Сколько раз я уже протягивала руку к телефону, но… Так и не позвонила. И не спрашивайте, почему — не знаю.
В то время наши отношения с Федором медленно умирали естественной смертью. Мы прожили вместе четыре года, и я уже привыкла мысленно называть его мужем. Однако оказалось, что для брака нужно что-то еще — что-то такое, чего не было у нас. Это выглядело так, словно мы пришли в кино, а фильм, такой интересный в начале, становился чем дальше, тем скучнее. Но мы — то ли жалея уплаченных за билет денег, то ли потому что неловко уходить в середине сеанса, все же досидели до конца, а потом, когда зажегся свет, просто встали и пошли к выходу. Хотя бы уже потому, что других вариантов не было.
Мы даже не ссорились, нет. Шли себе параллельными курсами, а потом начали медленно расходиться в разные стороны. Пока в один унылый вечер не посмотрели друг на друга и не поняли без слов, что разошлись окончательно.
Федька деловито собрал сумки, я проверила, не забыл ли он чего-нибудь. Дежурный вялый поцелуй, такой же, каким мы обменивались утром, когда он уходил на работу, и вечером, когда возвращался, — и вот я одна… А Люська тем временем, оказывается, нашла себе англичанина! И не просто нашла, а собирается замуж!
— Светка, это Питер. Ну, Питер Даннер. Помнишь его? С которым мы в «Севере» познакомились после выпускного. Мы с ним еще открытки друг другу отправляли. Он приехал, и мы встретились, и вот…
— Ну ни фига себе! — только и могла сказать я.
Мне очень хотелось съехидничать, спрашивала ли она его о том, насколько толсто выглядит, но я сдержалась.
=========================================
С Питером Даннером (такая у его семейства была настоящая фамилия) мы с Люськой действительно познакомились через пару дней после школьного выпускного. Питер только что получил диплом Оксфорда и решил отметить это событие туристической поездкой в Россию. Историческая встреча произошла в кафе «Север» на Невском. Если не ошибаюсь, они оба нацелились на одно — последнее — пирожное. Питер стоял в очереди перед нами, и Люська не смогла скрыть разочарования. Будущий граф хоть и не понимал ни слова по-русски, мессидж прочувствовал и галантно уступил пирожное даме. Люська тогда английский еще не знала, но, в отличие от меня, хорошо говорила по-французски. Питер, как выяснилось, тоже, и языковой барьер был преодолен. Люська предложила поделить пирожное пополам.
Мы сели за один столик, франкофоны мило щебетали что-то непонятное над своими половинками «птичьего молока», а я тупо молчала и чувствовала себя лишней. Чтобы не мешать им, я быстро выпила кофе и ушла, сославшись на неотложные дела.
Ничего эдакого между ними тогда не произошло, они просто погуляли по городу, а на следующий день Питер уехал в Москву. «Он милый, но слишком старый», — сказала Люська. Впрочем, кое-какие отношения они поддерживали, если можно назвать отношениями одну рождественско-новогоднюю открытку в год. За двенадцать последующих лет Питер успел жениться и развестись, а потом внезапно написал Люське длинное письмо, в конце которого мимоходом упомянул о своем намерении снова посетить город на Неве. Вот и посетил…
В тот год, когда все мы были просто неприлично молоды и полны надежд, титул графа Скайворта принадлежал старенькому дедушке Питера. Дядя Питера — как старший сын — по титулу учтивости [12] именовался виконтом Флиткортом. Двоюродному брату, племяннику, а также отцу Питера досталось лишь кислое обращение «достопочтенный», а самому Питеру — и вовсе ничего. В очереди за графским титулом он был только пятым, а поэтому с чистой совестью мог считать свои шансы нулевыми и не забивать голову аристократической ерундой.
Однако судьба зачастую распоряжается по-своему, неожиданно и жестко — если не сказать жестоко. Старому графу перевалило за девяносто, когда вместе со всей своей семьей в автокатастрофе погиб его внук Майк — кузен Питера. Не выдержав потрясения, граф Скайворт скончался от сердечного приступа, и титул перешел к его шестидесятилетнему старшему сыну. Но и это было еще не все. Через год с небольшим от рака умер отец Питера, оставив его единственным наследником графского рода.
После развода Питер задумался о том, что хотя холостяцкая жизнь состоятельного мужчины весьма хороша, в ней есть один существенный изъян. Если он не обзаведется законным наследником мужского пола, графы Скайворты исчезнут уже в четвертый раз — и, видимо, на этот раз окончательно. А прекращения рода титулованные английские мужчины боятся больше всего на свете.
Почему Питер вспомнил о Люське и решил с ней увидеться, мне было неизвестно. Точно так же, как и прочее развитие их романа. На тот момент мы с Люськой не общались, а потом она уже больше болтала о предстоящей свадьбе и переезде в Англию. На мой-то пошлый взгляд, который я не спешила обнародовать, если уж Питеру так приспичил наследник, следовало выбрать в жены кого-нибудь помоложе. Хотя… молодость тоже ничего не гарантирует. Как бы там ни было, за полтора года они не слишком продвинулись в этом предприятии.
