Марионетка. Странная связь (СИ) - Мельрих Ксения (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Весь урок мы читали поэму Маяковского «Двенадцать», анализировали отрывки, проводили параллели с литературными течениями серебряного века. Весь урок я то и дело поглядывала на парня, который мне нравился еще совсем недавно. Вопреки всему, что я пережила за последние недели, меня тянуло к нему. Я смотрела на его профиль и чувствовала вину и раскаяние. Я знала, чтобы не сказала, как бы не извинялась, Никита никогда не простит меня. И будет прав. Я бы не смогла. В течение месяца я практически не вспоминала его, одурманенная чувствами к… Не смей думать! Я задержала дыхание, чтобы не дать боли и безумию прорваться через тонкую завесу. Я запретила себе чувствовать, думать, вспоминать. Я должна жить дальше обычной человеческой жизнью, не оглядываясь на прошлое.
«Все, что было с ним у тебя, должно быть похоронено в памяти, пока он не вернется. Потом, потом ты решишь, что делать дальше, — приказал мне внутренний голос. — а пока живи незаметной жизнью, готовься к экзаменам, нечего отвлекаться на всякие глупости!»
И я последовала его совету. Следующие два урока я была полностью сосредоточена на занятиях, дополнительной литературе, раздумывала о том, чтобы попросить у отца репетитора по предметам, что я выбрала для сдачи егэ. В соловой я сидела за столиком одна, поглощая пиццу и лимонад в гордом одиночестве. Я чувствовала на себе взгляды моих одноклассников, они постоянно преследовали меня. Но ничего с этим я поделать не могла, ощущая себя изгоем.
Четвертым уроком у меня было окно, я спряталась на лестнице, которой редко пользовались, чаще всего передвигаясь по парадной. Усевшись на ступенях между вторым и третьим этажом, я принялась за тесты по математике. Первую половину урока я просидела в одиночестве, лишь изредка кто-то из учителей или учеников проходили мимо меня. Я ломала голову над В частью, не имея понятия, как решить уравнение с логарифмами. Периодически заглядывая в интернет, я все-таки разобралась почти с трудностью. По идее, на данном этапе, я должна была делать только А часть. Но я прорешала почти все варианты, теперь стоило заняться чем-то и посложнее. Внезапно, я почувствовала пристальный взгляд на себе. Оторвавшись от тетради, я подняла голову. По лестнице поднимался Никита, глядя на меня неотрывно. Я смотрела ему в глаза, чувствуя, радость и грусть одновременно. Он прошел мимо меня, видимо ему надо было на третий. Опустив голову, я глубоко вздохнула, стараясь не думать о том, как глубоко его ранила. Хотя, может, он и не так сильно переживает, может, я только думала, что нравилась ему, а на самом деле…
Я даже не заметила, когда он спустился и оказался рядом со мной. Он просто сел молча на ступеньку, я чувствовала, что он здесь. Я повернулась к нему и поглядела прямо в глаза. Слезы душили меня, но что они значат, если я жестоко обидела человека, которым дорожила? Как объяснить ему все? Я не могу рассказать правду, но и врать мне противно. Чего он хочет? Зачем сел рядом? Дать мне понять, какая я гадина? Я это и так знала.
— Я знаю, что ты ничего мне не обязана и все такое. Мы едва знакомы. У нас даже отношений никаких не было. — его голос дрожал, я видела, как он напряжен и смущен. — Я… я просто хотел, чтобы ты знала, что… в общем, ты ничего мне не должна.
— Никита… — мне мерзко было слышать собственный голос. — Я даже не знаю, просто не знаю, как сказать, что чувствую…
— Я не хочу ничего знать или слышать! — он поднялся со ступени, на его лице отразилась обида, злость и боль. — Увидимся на уроках.
Он быстро начал подниматься по лестнице. Я побежала за ним, захлебываясь в слезах. У самой двери в коридор я схватила его за руку.
— Весь месяц ты даже не вспомнила обо мне! — он почти кричал, я видела слезы на его глазах. — А теперь являешься, словно ни в чем не бывало!
— Это не так! — прошептала я, крепко держа его ладонь в своих руках. — Произошло столько всего, я не могу тебе рассказать. Но…но пожалуйста, только не думай, что ничего не значишь для меня! Ты можешь меня ненавидеть, только…
Он обернулся ко мне, дрожа всем телом. Я не могла переносить его взгляда. Какая же я эгоистка! Как я могу мучить его? Как мне вообще не стремно после всего хоть о чем-то его просить? Я ненавидела себя, презирала из-за того, что причинила ему страдания.
— А как? — одними губами спрашивает он, не стесняясь слез. — Как, Влада?
Я покачала головой, не зная, что ему сказать.
— Ты мне нравишься, очень сильно, — призналась я. — Я говорила тебе, это правда! Ты дорог мне, ты нужен мне!
И это было верно. Мне он был необходим. Сейчас мне как воздух нужен был кто-то, кто сможет держать меня на плаву, ради кого я захочу вновь стать прежней, если такое возможно.
Он сомневался, не желал мне верить, его гордость была уязвлена, но те чувства, в которых он мне признался перед каникулами, они были, я видела это по его лицу. Я просто прижалась щекой к его груди, не обнимая его. Тепло его тела, живое человеческое сердце согревало меня, в тот момент я чувствовала, что не так одинока. Он нерешительно, робко коснулся моих волос, словно боясь, что его накажут за это. А потом крепко прижал меня к себе, уткнувшись лицом в макушку. Я ощутила прилив нежности к нему и благодарность за то, что он просто рядом. Я знала, что мне предстоит долгий пусть собирания себя по кусочкам. Но его присутствие поможет мне если не ожить, то хотя бы свободно дышать.
Его губы нашли мои, я ничего не видела из-за слез, катящихся градом, застилающих все вокруг. Он поцеловал меня так, словно это в последний раз, будто я могу исчезнуть, вновь оставив его одного. Волна чувственности и тепла поднялась в моей душе, я ощутила, как лед, сковывающий сердце, начал таять. До самого звонка на следующий урок мы не могли оторваться друг от друга, ничего и никого не замечая.
Когда я приехала домой после уроков, мои губы опухли от поцелуев, внутри было тепло, словно я долго стояла у пылающего костра. Но едва я переступила порог своей комнаты, оказавшись одна, мне вновь пришлось задерживать дыхание, до боли сжимать ребра скрюченными пальцами, не давая себе развалиться на части. Вечером, когда все уселись ужинать, Марина спросила, как прошел мой день.
— Вроде хорошо, — просто ответила я, чувствуя гнетущую обстановку. Все были мрачны и задумчивы. Сандра сильно изменилась, потускнела что ли. На лице ее застыла печать скорби. — только я очень много пропустила и отстала по всем предметам. Боюсь, мне не одолеть экзамены.
— Если тебе нужна помощь, — проговорил отец со своего места, без аппетита поглощая заливную форель, — скажи, я найму репетиторов, да и Игорь, если что подсобит.
Я поглядела на парня. Он был без очков. Его рука сжала вилку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Он поглядел на меня с такой злобой и ненавистью, что я даже отшатнулась.
— Уволь меня от этого лицемерия, — Проговорил Игорь, глядя на отца. — Мы что, мало из-за нее натерпелись? Ты серьезно просишь меня сделать вид, что все окей, и она нам всем не омерзительна?
— Игорь! — воскликнула его мать с изумлением. — Ты что такое говоришь?
— А то вы все думаете иначе! — парень вскочил из-за стола. — Скольких еще мы должны потерять, чего еще должны лишиться, прежде чем эта грязная мразь сдохнет? — его лицо было белее мела, глаза налились кровью. Казалось, еще мгновенье и он свернет мне шею. — Можете притворяться, сколько хотите, я не собираюсь в этом участвовать!
Он выскочил из столовой. Отец, не спеша, вытер губы накрахмаленной салфеткой и поднялся следом.
— Я поговорю с ним. — обратился он к жене. — С завтрашнего дня на пару часов будут приходить репетиторы. — пообещал он мне.
Я хотела закричать ему, чтобы он не бил парня, но испугалась, что сделаю еще хуже. Не в силах больше оставаться за столом, я побежала к себе.
— Влада! — умоляла меня Марина, чуть не плача от неловкости. — Пожалуйста, прости его! Он сам не знает, что говорит!
Я и не думала злиться на брата, он был прав, я знала это. Из-за меня они потеряли очень многое, их лишили возможности жить так, как они привыкли. Мне было больно от этого осознания. Я закрылась в своей комнате и принялась за уроки. Лишь бы не чувствовать, забыться, перестать думать о том, что убивало меня.
