Белые волки. Часть 3. Эльза (СИ) - Южная Влада (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
— Хорошо, — вздохнул он, — ну вот скажи, ты бы от семьи отказалась?
Ласка насупилась и поковыряла носком туфельки землю.
— Ты же говорил, что у тебя дома все плохо.
— Да какая разница, плохо или хорошо? — вышел из себя он. — Я — лаэрд. Я — единственный наследник. С чего ты вообще взяла, что я от этого откажусь?
— Ну коне-е-ечно, — язвительно протянула она, — от золотых подух нет сил отказаться.
— Да не в подухах дело. Нельзя мне, понимаешь? Не мо-гу.
— А вот потому ты и не свободный, — вскочила на ноги Ласка, — потому что твои деньги тебя по рукам и ногам вяжут. Повесили тебе наследство, как камень на шею, и ты с ним никак выплыть не можешь. И вообще, чегой-то ты за всех тама отдуваешься? Детей наплодили, а наследник только ты. Что, самый лысый?
Риторический вопрос о волосяном покрове Кристофа повис в воздухе, и некоторое время они стояли, отвернувшись каждый в свою сторону и сложив руки на груди. Наконец, он пошевелился, сначала неохотно глянул через плечо на взъерошенную рыжую девчонку, вспомнил, как она грозилась отбить шары за него, виновато вздохнул.
— Я не для себя наследство должен получить, — заговорил примирительным тоном. — Для Дима. Отец его имени лишил и из дома выгнал. Даже если я от денег откажусь, ему они точно не достанутся, не вернет его отец обратно ни за какие коврижки, ты просто нашу семью плохо знаешь. А он старший, понимаешь? Это его деньги. Мне хватит только моей малой части, чтобы путешествовать или чем-нибудь интересным заниматься. И не хочу я сидеть в их дурацком парламенте, но без репутации, без уважаемого имени просто так брата в общество вернуть не смогу. У отца вот есть и репутация, и имя, он такое влияние имеет. А мне надо дотерпеть, понимаешь? Дождаться, пока главенство в семье перейдет ко мне, чтобы вернуть это все Димитрию. И Эль… с ней тоже надо что-то делать.
Ласка тоже повернулась, бровки цвета светлой меди все еще образовывали складку на переносице, но в глазах уже не было гнева.
— Какой ты у меня благородный… — вздохнула она с таким причитанием, будто сетовала на его скоропостижную кончину. — Вот же полюбила на свою голову…
Она подошла и хотела прижаться, но тут Крис опять некстати вспомнил, как Ласка подлизывалась к белобрысому.
— А Рыбу ты тоже так любила? — буркнул он.
— Да дался тебе этот Рыба несчастный, — уже совсем весело проворковала она и все-таки прильнула всем телом. — Заботился он обо мне, вот и все. Когда мамка померла, я совсем малая была, ничего не умела, сама на пропитание бы не заработала. Стали меня делить, кому достануся. И выходило, что достанусь попрошайкам. А работа у них — фу.
Она сморщила носик и помотала головой, будто учуяла что-то протухшее.
— Грязной, немытой ходить, с протянутой рукой сидеть — это не по мне. А Рыба, он же мамкиным последним мужкой был, когда она померла. Вот и взял меня к себе, у него девочки все чистенькие, хорошо одетые, потому что к богатому майстру ты на расстояние кармана не подбересся, ежели вонять будешь. Научил он меня всему, и хоромы мамкины помог отстоять, чтобы кто-то посильнее не занял. Хороший он, Рыба. Почти как ты.
— А тебя он тоже… ну как я? — говорить об этом было неприятно, Крис едва подбирал подходящие слова.
— Да ты что, — хлопнула его по руке Ласка. — Ты с маманей своей стал бы тискаться? То-то же, а Рыба для меня вместо папки. А про мужку я тебе наврала, когда думала, что ты гад педальный и козел. А так у меня только с одним парнем было, но он уже давно живет с другой. Второй ты у меня, понял? Вечно какой-то давалкой меня выставляешь. Ладно, посиди тут, я пробегусь, обувку тебе поищу какую.
Она сорвалась с места и убежала, в обычной своей манере напоминая рыжий вихрь, а Крис смог выдохнуть, не скрывая облегчения. Может, и не все свободные такие зубастые и хитрые? Рыба, вот, и впрямь хороший мужик.
Если что-то в жизни Ласка и любила больше своей работы, то это было кино. Она не могла позволить себе роскоши тратить выручку на пустые развлечения и никогда не бывала там прежде, но однажды Кристоф совершенно случайно перехватил ее жадный от любопытства взгляд, брошенный на уличную афишу, пригласил сходить — и с тех пор водил с удовольствием на каждую премьеру, а если таковых не ожидалось, то на один и тот же показ по три-четыре раза подряд.
Там, в темном, пропахшем сигарным дымом зале, ерзая на удобном диванчике или прижимаясь к плечу Криса, Ласка не скрывала эмоций. Она так искренне жалела попавших в беду героев, так сладко вздыхала на любовных сценах и так искренне радовалась, когда все заканчивалось хорошо, что у него язык не поворачивался открыть ей правду и разрушить волшебство, которое создавал синематограф. Сам-то Крис, конечно, понимал, что "убитые" актеры не умирают по-настоящему, и экранные любовники не влюблены друг в друга, а лишь изображают страсть, и удивлялся, как Ласка, всю жизнь прожившая среди хитрости и притворства, способна оставаться открытой и доверчивой, как ребенок, когда дело касалось сказки.
— Жалко… — всхлипывала она, когда очередной герой падал, обливаясь искусственной кровью.
— Развратничают не по-благородному, — хихикала, когда другой герой целовал любимую неподалеку от ее мирно спящего мужа.
— Да примочите его уже кто-нибудь, — вскакивала и трясла кулаком, когда злодея долго не могли поймать.
На экран Крис почти не смотрел, по ее репликам догадываясь, что там происходит, он не мог оторвать взгляда от Ласкиного личика, освещенного экраном, и от ее горящих влажных глаз. Иногда она замечала его пристальное внимание на себе и тут же смущалась.
— Я веду себя, как дурочка, да? — она опускала голову и пряталась от него.
— Нет, ты что?
— Да что, не видно? Вон все сидят неподвижно, как в штаны наложимши, а я так не могу…
Крис фыркал: побывала бы она на званых обедах, куда теперь таскает его отец. Вот где приходится чувствовать себя скованной по рукам и ногам марионеткой.
— Хочешь, я в следующий раз все места на сеанс выкуплю? Будешь сидеть и никого не стесняться.
— Ты что, сдурел? — ужасалась она. И тут же шептала: — А что, так можно? — И трясла головой: — Не, это в тебе благородство играет. Лучше яблоков в сахере мне купи, раз деньги девать некуда.
Засахаренные яблоки, как и леденцы на палочке, и шоколад в серебристой обертке, и шипучий лимонад, продавались тут же, в фойе, и за ними приходилось выстаивать огромную очередь. У Ласки руки так и чесались "поработать", но она мужественно держалась, напоминая себе и Крису, что в местах, куда ходишь получать удовольствие, этого делать категорически нельзя. Но в один из дней, вскоре после аудиенции у подземных старейшин, непреодолимое желание "нагреть карман" испытал и сам он.
Благородный лаэрд с густыми бакенбардами, который пришел сюда вместе с дочерью, не стал в отличие от Кристофа дожидаться очереди, а напрямую подошел к продавцу, оставив прочих за своей спиной глотать резкие словечки. Крис тоже мог бы так делать, но не хотел привлекать к себе и Ласке внимание, поэтому и не лез напролом. Благородного волка он узнал, это был один из знакомых отца, а его дочка являлась одноклассницей Кристофа.
— Что случилось? — удивилась Ласка, заметив, как он сделал стойку на ничего не подозревающего лаэрда.
— Смотри, какие у него часы, — шепнул Крис.
— Какие? — скептически пригляделась она. — Дорогие.
— Поверь мне, очень дорогие, — фыркнул он. — Даже дороже тех, что ты когда-то с меня сняла. Они стоят, как целый дом.
Она тут же поняла, к чему он клонит.
— Да Рыба так просто сказал про дом. Понимал же, что такое никому украсть не получится, но нельзя было поддаваться перед остальными. На самом деле, любое украшение сойдет.
— Нет, это дело принципа, — выпятил челюсть Крис. — Может, эти часы и не стоят, как целый особняк, но более-менее сносный домишко на них купить точно получится. Пусть подавятся твои подземные своими насмешками. И над тобой меньше смеяться будут. Думаешь, я не заметил, как тебя дразнят сахерной подстилкой?
