Я сделаю это сама (СИ) - Кальк Салма (электронные книги бесплатно txt, fb2) 📗
И дальше – закрыть все двери дома маркизы, отправить передовой отряд, дождаться Северина и с ним вместе в один шаг преодолеть расстояние. Каждый такой шаг давался всё тяжелее – это ж вам не безопасный портал, это тот свет в чистом виде – но иначе сейчас было никак.
Маленький покосившийся домик в сумерках казался совсем крошечным и неустроенным. Хотя внутри горел свет, а ещё Анри с удивлением ощутил на домике недурственную магическую защиту. Это же явление изучал Асканио.
- Ты глянь, кто-то постарался. Тёмной твари сюда не войти. Святой отец, кто у вас здесь так умеет?
Но тот только руками развёл, сам не подозревал, что ли?
Постучались, вошли. Комнат в доме было две, точнее – одна комната и кухня. На кровати лежала женщина, Анри не сказал бы, сколько ей лет – иссохшая и замученная. От их шагов и голосов проснулся ребёнок – маленькая худенькая девочка, проснулась и тихонько заплакала.
- Тише, Настёна, - сказала сидящая у постели женщина. – Это отец Вольдемар пришёл благословить вас с матушкой на сон грядущий.
Женщина оказалась той самой целительницей, о которой маркиза говорила, что та ничего не боится. И у неё было какое-то трудное для запоминания имя, впрочем, она обычно отзывалась на прозвание «Дуня». Анри не понял, в какой момент она покинула дом маркизы и каким образом, но – сидит, сама спокойная, и девочку быстро успокоила.
- Отец Вольдемар, я побуду с ними сегодня. Валериан увидит, что они не одни, и не станет заходить, даже если придёт. А утром посмотрим, что дальше.
- Постойте, - влез Асканио, - эта женщина – очевидная жертва тёмной твари, ею питались.
- Что вы можете сделать прямо сейчас? – целительница спокойно взглянула на него. - На доме защита, она выдержит.
- Скорее всего, - кивнул тот.
- Вот, а наутро подумаем, как будет для всех лучше.
И настолько спокойной и уверенной выглядела эта женщина, что все они беспрекословно вышли, поклонившись и пожелав доброй ночи. А святой отец ещё велел ей, если что, поднимать соседей и слать к нему, вместе, мол, справимся.
Ну да, вместе справимся, думал Анри, пока они выбирались из домика, и потом ещё, в тенях, по дороге к себе наверх.
Наверху ждал ворчливый Рогатьен, которого хлебом не корми – дай сказать, что Анри себя не бережёт. Правда, он нагрел воды, и можно было ополоснуться, и надеть свежую сорочку, и выпить горячего, и лечь спать.
Перед тем, как заснуть, Анри понял, что самым ярким впечатлением этого дня было лицо маркизы дю Трамбле, когда она дала отпор нежити. Сверкающие глаза и кипяток с ладоней – она была прекрасна, если кому такое нравится, конечно.
Интересно, видел ли её такой хоть раз его покойное величество?
23. Обживаемся
23. Обживаемся
Я проснулась… ну вот, опять. Вчера было что-то этакое, и позавчера, и до того тоже, и я ясно помнила, что на сегодня тоже кое-что оставалось.
Что-что, дом нужно домывать. И переезжать, чем скорее, тем лучше.
Похоже, у меня становится нехорошей традицией добираться домой после всяких местных уборочных, пожарных и магических дел совершенно не в себе, и не держась на ногах. Интересно, это от того, что я лезу, куда не следует? Но вроде то, что я делала, было совершенно уместно, и тушение пожара, и вчерашнее… всё. И кипяток в покойничков, и потом ещё поход в подвал и зачистка того подвала.
Вчера в тот момент, когда Северин сказал, что в подвале мертвецы, первой моей мыслью было – и как теперь вообще я буду дальше жить в этом доме и ходить в этот подвал. Мне будет страшно и противно, и запах будет мерещиться, даже если его и не будет вовсе.
Но после того, что там сделал рыжий приятель нашего господина генерала, с подвалом всё стало, как надо, это вот прямо ощущалось. Тот невероятный слепящий свет не оставил шанса ни грязи, ни нежити, ни микробам, ни бактериям. Интересно, как это делается? И можно ли попробовать сделать без вреда для здоровья? Моего здоровья, ясное дело?
Ладно, Женя, подъём. Встали и пошли умываться.
Пока умывалась, Марьюшка рассказала, что на улице ночью приморозило. Вода покрывалась коркой льда уже давно, и иней на траве тоже мы видели регулярно, но тут уже и вдоль берега, сказали, начинает образовываться ледяная корка. Эх, торопиться надо.
- Что это такое о вас тут рассказывают? – поинтересовалась вместо доброго утра сидевшая на куне Трезон.
- А что ж вы вчера сами не пришли да не послушали? – спросила я. – там было интересно.
- Что-то подозрительно мне это всё. С чего это там, где вы есть, то пожар, то ещё какая напасть?
Мне самой, дорогая госпожа Трезон, знаете, как всё это интересно? Но вслух я сказала только:
- Это местные напасти. И если бы вы были внимательнее, то тоже бы о том знали. Кстати, вы уже решили, где собираетесь жить?
- Вы это о чём? – искренне не понимает.
- О том, что зима на пороге, и нехорошо добрым людям лавки просиживать. Вы договорились с Пелагеей? Или вас возьмут ещё в какой-то дом?
- Я буду жить там же, где и вы, - сообщила, и нос задрала.
- В самом деле? А сделать для этого что-нибудь не хотите?
Лавку я ей выделить могу, от меня не убудет. Но – только если хотя бы палец о палец ударит для собственного дальнейшего житья.
- Вы это о чём? Не думаете ли вы, что я тут буду что-то мыть?
- Раз мне не зазорно, то и вам сойдёт, - пожала я плечами. – Но я не настаиваю, поймите меня правильно. Вдруг у вас уже есть на примете тёплое местечко за печкой? Или вам нравится то, где сплю сейчас я? Думайте, в общем.
Трезон поджала губы и куда-то удалилась, впрочем – внутрь дома. Пусть сама соображает, вообще не маленькая уже.
Пелагея накормила меня завтраком и пообещала перину – вроде бы она вчера слышала, что есть такая надобность. Мне стало неловко – мало того, что меня тут кормят второй месяц, так ещё и перина.
- Мне много не надо, а о том, как Софья с Гаврилой буду жить, пусть сами и подумают, - сказала она. – Чай, Софья не с пустыми руками придёт, на голой лавке спать не будет. Так что не бери в голову. Ешь, да пойдём смотреть, пока мои охламоны в море.
Ага, значит, Гаврила и Пахом снова в море, и пока их нет, Пелагея собирается помочь мне обустроиться в новом доме. Нужно будет дать ей что-нибудь взамен, какую-нибудь драгоценную брошку, даже если она не сможет применить сейчас, то сможет потом.
Я придумала это, и мне стало легко. Вообще, если бы мы вчера не вскрыли подвал, то кто знает, сколько человек могли бы ещё туда попасть? Валерьян – он их, он не со мной прибыл, он бы их тут продолжал убивать и жрать. А вдруг научился бы потом выпускать из подвала, чтоб для него убивали и жрали? Вот, то-то.
Мысль о том, что его придётся ловить, огорчала. Но я говорила себе – что не одна же я буду это делать, а хотя бы как вчера, наверное?
После завтрака Пелагея привела меня в закуточек своей спальни, где и выдала что-то среднее между матрасом и периной. У меня в детстве на даче была перина – бабушкина. Я любила в неё проваливаться. А летом мы то и дело сушили её на улице, потому что в доме все на «раз» отсыревало. Так вот, перина от Пелагеи была примерно такая же, тоже довольно мягкая, этакий плоский мешок с пухом и перьями. Перья даже кололись сквозь хороший плотный лён. Я уже отвыкла со всеми нынешними синтепухами и анатомическими подушками, принимающими форму тела. Ну, это вот вполне должно принимать форму тела. А если вдруг нет – ну, поглядим.
Кроме перины, я оказалась обладательницей двух тонких матрасов, вроде того, на каком сама сейчас сплю – правильно, мне нужно ещё уложить Марьюшку и Меланью, и пяти подушек разного размера. Одеяла тоже были чем-то наполнены, шерстью какой, что ли, и простёганы. Вручную, чтоб их, простёганы. Ещё дали простыней – ну да, правильно. И наволочек.
Обживусь – заведу накидашки на подушки, как у бабушки в детстве. И подзоры свяжу-сошью на все кровати. Ни разу не помню, как это делать, Но умела же когда-то? И подумаешь, что в той, прежней жизни, и было мне тогда лет десять от роду, а то и поменьше? Вон Меланье пятнадцать, а она сколько всего умеет! Нет, я, конечно, тоже умею, но все мои умения здесь – ни к чему. Совсем.
