История одной любви "Любить волка. Быть волком" (СИ) - Мигаро Лилия (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Каменный мешок — вот как можно назвать моё место заключения. Сырой, грязный, вонючий без окон и света — каменный мешок. Сколько я здесь, да не знаю. Дни. Месяцы. Годы. Я не чувствую времени, не слышу толком звуков, не осязаю запахов. Не ощущаю уже давно ни холода, ни жара. Мой волк не отзывается. Даже на грани сознания я не ощущаю его. Интуиция молчит. Вокруг сырые каменные стены в клетке два на два во все стороны и метра четыре в высоту. Когда только попал сюда, если это не фантазия одурманенного мозга, мне сказали, что я нужен живой, пока ещё нужен. До того, как меня накачали, и я поплыл, мой волк почувствовал, что нахожусь я под землёй и единственный выход — это люк сверху. Все, дальше был мрак. Через люк мне бросают бутылки с водой и раз в день, думаю, что раз в день, убирают ведро с естественными отходами организма. Хоть за это спасибо, не тону в собственном говне. Еды дают мало, только чтобы не сдох, пару бутербродов. Меня ломают. Наркотики пускают с воздухом, а может сейчас, когда я не чувствую ни вкуса, ни запаха, то и вместе с едой и водой. Но сразу после еды в мой мешок через люк пускают газ, и он почти отрубает меня. Кроме первого дня, со мной никто и ни разу не говорил. Да и в том разе я уже сомневаюсь. Я запомнил запах, женщины, которая увозила меня из моего же спортзала. Оборотень. Я, уплывая в небытие от подсыпанного снотворного и наркоты в воду, моими же ребятами из спортзала, слышал часть разговора о том за сколько меня продали. Я вытащил этих парней с такого говна, отдал их долги и сделал их людьми, превратил их драки в спот и дал возможность заработать. А меня продали… тридцать серебряников… Представляю, что скажет Светка, она никогда не верила во второй шанс. Всегда говорила, что спасать надо сильных и детей. Что только тот, кто ищет шанс тому его и надо давать. А после того похищения вообще обижалась на меня за мою помощь особенно тем, кто упал ниже не куда. Вот оно, подтверждение её правды. Ведь услышал и почуял я только тех, кого вытащил с самого дна.
Когда меня без чувств свалили в этот каменный мешок — не знаю. Пришёл в себя, а рядом валялось пару бутылок с водой бутерброды, сделанные руками той самой оборотницы, которая меня везла сюда и выкупала у ребят. Через время крышка люка открылась и сверху раздался не знакомый голос мужчины. С акцентом иностранца. Он-то и сообщил мне о том, что пока я нужен живой. Но не обязательно здоровый. Он сделал несколько снимков на телефон прямо сверху. Света внутри нет, поэтому кто-то осветил мою камеру под разными углами фонарями ослепляя. Тогда я увидел лично, что вокруг камень, волк подсказал, что каменная кладка под землёй и если бежать, то только через верх. Это последний раз, когда я чувствовал своего волка и смог связаться с отцом. Все последующие попытки результата не дали. Думаю, пару раз в сутки мне запускали газ с дурманящими разум свойствами. Но точно сказать не могу. Я много времени спал, часто был под действием наркотиков и не совсем мог определять реальность это все или моя больная фантазия.
Единственное что меня спасает это мои близкие. Даже уплывая в небытие мне видятся они. Моя племянница Лизочка. Сильный оборотень. Но после похищения она боялась всех и вся. Нам с трудом получилось приручить её. Мой волк единственный с кем она шла на контакт. Может потому что оборотни не возят на себе, даже детей. А я возил, всегда. Как только она научилась сидеть и держаться за меня я оборачивался и катал её по дому и двору. А когда подросла и по лесу. Мой волк дружил с ней с её младенчества и это помогло сойтись снова после пережитого этой храброй девочкой. Её глазки полные восторга, когда она видит моего волка. Её маленькие ручки, гладящие его, расчёсывающие и прицепляющие свои самые любимые заколки и ленты.
Моя сестра, близняшка. Она старше меня на семь минут. Как же она гордилась этим в детстве и доводила меня до обращения этим. А потом залазила верхом и шепча как она любит меня, своего самого лучшего брата на свете, просила покатать. Ну как откажешь бесовке. Оборотни не возят на себе, никого, но я ломал это правило, этот закон. Катал свою несносную сестрицу, а потом её вместе с нашей племянницей. Как иначе, если их полные мольбы и нежности глазки смотрят на тебя, как отказать. Я переживал в дурмане всю свою жизнь. Раз за разом уплывал в воспоминания. Вот моя сестрёнка с подругами залезли на яблоню и боятся слезть. Вот она смотрит мне в глаза и отпустив ручки отталкивается от ветки, и я её ловлю. Я сильный. Я справлюсь. Вот отец её возвращает после похищения, и она каждую ночь ревёт на взрыв мечась по постели и пугаясь каждого шороха. Я ложусь рядом с ней, крепко сжимаю её в своих руках и шепчу. Все глупости мира. Только бы она не боялась. Со временем я просто ложусь спать с ней, и мы болтаем пока она не уснёт. Она рассказывает мне свои страхи. Рассказывает, что с ней случилось. Не всё, лишь малую часть. Но и это даёт ей покой. Она уже может спать без меня. Начинает огрызаться и выходить во двор. Не кричит ночами и не ревёт на взрыв.
А вот наша мама она смотрит на нас так, словно мы победители этого мира и это вдохновляет. Разве можно подвести маму, разве можно не оправдать её надежд, разве этот взгляд не стоит подвигов от нас, борьбы. И я борюсь. Каждый день прихожу домой ради этого взгляда. А как смотрит на неё отец. Они вместе столько лет, а он словно влюблённый мальчишка. Краснеет. Бледнеет. Когда она его целует или отвечает на его взгляд, он всегда сбивается с ритма и в словах, и в дыхании и его сердце ускоряет ритм. Я вижу это и мечтаю, что когда-нибудь и у меня будет так же. Может я просто все придумал. Может мне все это кажется. Но я хочу так же. Чтобы любить одну и навсегда, истинную.
Но почему хочу? Она у меня есть. Моя маленькая и смелая, моя. Когда думаю о ней задыхаюсь. Как мог быть таким глупым и слепым. Как мог причинить боль своей паре и не понять с первого взгляда. С первого дня только все порчу. Вспоминаю нашу первую встречу. Как почувствовала её запах во дворе и внутри всё сжалось. А потом застал плачущую маму и одурманенный помчался на перерез к ней отбросив остальные эмоции. По дороге встретил ребят, и они пошли со мной. Как Светка, увидев меня взбешённого кинулась к маме, а потом нам вдогонку. А я в один прыжок через забор понёсся вслед за запахом. Он дурманил мен, мой волк рычал и кричал, но я не слушал. Вспоминаю как моя девочка, погруженная в свои мысли, наткнулась на меня и внутри что-то взорвалось. Это мой волк сопротивлялся мне. Он хотел защитить девчонку, а я глупый и самонадеянный пытался причинить ей боль. Запугать. Заставить бежать без оглядки. Ведь видел в глазах, нет у этой мелкой жестокости, но не верил ни себе не волку. Сколько раз я жалел, что наша первая встреча была именно такой. Сколько горя она пережила из-за моего порыва. И когда её взял на руки брат, боже, если бы Светка не схватила бы меня тогда, я бы обернулся и кинулся на него. Мой волк требовал своё, он уже признал её. И то, что её на руки взял другой… Скольких трудов стоило успокоиться и придя домой не кинуться на него. Его запах был на ней.
А потом её сны. Когда она выгнала меня обвинив во всем, моё сердце разрывалось. Волк скулил и впервые пытался со мной спорить, подчинить себе. Он чувствовал, что её боль моя вина и хотел оградить её от меня. И он нашёл выход. Он приходил к ей во снах. А я через эти сны рассказывал ей о нашем мире. Так мы снова стали одним целым, мы оба в едином признали в ней свою пару.
А когда она пришла на следующий день. Я учуял её ещё на подъезде, заметался по дому. Попросил маму оставить её у нас. Попросил Свету и Лизу уговорить её остаться… Метался и предвкушал. Все потешались надо мной, но помогали. Я так надеялся, что она пришла ко мне. Я словно гормонально не стабильный подросток в нетерпении и ожидании изводил себя.
Но не смотря на всё это она боролась со мною, моя сильная девочка. Не физически, нет. Она морально стояла словно часовой, не давая мне даже шанса. Я приближался к ней шаг за шагом. Был рядом только когда был нужен. Попросил Владимира Григорьевича выделить ей кого-то чтобы приглядывал и помогал, когда меня нет рядом. Я волновался за неё как никогда раньше. Поселил её рядом со мной. Стал, как советовала мама, сближаться не спеша, приручая и привязывая её к себе. Я не спешил и не давил. Я словно домашняя собака, полз к ней на пузе за добрым словом и порцией ласки. И она привыкала ко мне, оттаивала.
