Ее темные рыцари - Ежова Лана (читать книги полностью .txt) 📗
– Боишься, что сравнение будет не в твою пользу?
– Не боюсь. Может, хочешь получить доказательства?
Резкий разворот – и мы оказываемся лицом к лицу. И я замечаю, какие страшные у него глаза. Узкий зрачок на фоне блекло-голубой радужки, к краям плавно становящейся серебристой, затем серой. Глаза не человека.
– Рус…
Грубый поцелуй оборвал мой крик. Извивалась, брыкалась изо всех сил, но не смогла вырваться из захвата. Лишь укусив негодяя, сумела снова крикнуть:
– Руслан! Лазарус!
– Они не придут, – злорадно заявил Артур, слизывая кровь с прокушенной губы. – Никто не придет, Герда.
Парни мертвы?! Нет!
Мерзкие губы прикоснулись к моей щеке, когда позади раздался испуганный голос Глафиры Яковлевны:
– Артур! Позвонил Хемминг, он направляется сюда.
Глава 11
Томасовский выругался, его железные руки разжались, выпуская меня из капкана.
– Мы не закончили, Герда! Я не прощаюсь надолго, – пообещал он напоследок.
Когда за ним закрылась дверь, я, сделав несколько шагов, рухнула на стул. Меня бил озноб. Чувство беспомощности… какое же это страшное чувство! Куда подевались изученные под руководством Тимура приемы самообороны?
Пока я приходила в себя, Пасечник суетливо гремела посудой.
– Держи, станет легче. – Она подала чашку с мятным чаем.
Зубы отбивали дробь о керамический край, пока я пила горьковатый, холодящий рот напиток. Почему я приняла его из рук предательницы? Может, потому, что она спасла меня, соврав колдуну про какого-то Хемминга, который конечно же не придет?
– Что с моими рыцарями? – То, что они живы, я знала точно, наверное, благодаря узам ритуала.
– Спят под воздействием сонных чар серебристого дурмана. Но я уже убрала его – и через двадцать – максимум тридцать минут твои витязи проснутся.
Картинка – бледно-фиолетовый букетик на столе возле самовара – молнией пронеслась перед глазами.
– Значит, те неприметные цветочки с отвратительным запахом и есть дурман, в честь которого назван род моей бабушки? А при чем серебристый цвет?
– Ночью их листья кажутся присыпанными серебряной пылью, – ответила Глафира Яковлевна и печально прошептала: – Надеюсь, ты меня когда-нибудь простишь. Я не могла отказать Артуру в требовании увидеть тебя наедине. Меня это не оправдывает, но раньше он держал себя в руках.
– Почему он сказал, что я принадлежу ему?
– Он заставил твою бабушку заключить с ним магический договор, согласно которому потомок Раисы, наделенный определенного вида Даром, переходит в его собственность. Нарушение соглашения карается смертью.
– Я свободна, ведь бабушка уже умерла!
– А твоя мать нет, – подметила магичка. – Или тебе плевать, что с ней случится?
– Нет, не плевать. И что мне теперь делать? Выхода нет?
– Ну почему же? – Глафира Яковлевна улыбнулась хитро. – Мы его нашли, когда сделали тебя Гласом. Сейчас ты под защитой рыцарей, нападение Артура – случайность, и она больше не повторится, если вы проявите бдительность. А когда твоя сила проснется, уже он будет тебя опасаться.
Я недоверчиво покачала головой. При мысли о Томасовском меня начинало трясти, и мятный чай уже не справлялся с волнением. Оставалось только прогнать нехорошие воспоминания.
– Всего я знать не могу, но кое-что Раиса мне рассказала о магии вашего рода. Заодно тебе стоит узнать, с чего все началось и почему дочь князя фейри стала человеком.
Седовласая магичка не смолкала долго. И я изо всех сил стремилась воспринимать услышанное не как волшебную сказку, а как реальную историю.
– Вот так все и случилось. Совпадения, когда счастливые, а когда и нет, привели нас к нынешнему моменту.
Я шла на веранду, задумавшись, что и как рассказать ребятам. Их вслепую втянули в опасные разборки: мало того что Гласом стала девушка, категорически не подходящая на эту роль, так и проблемы, доставшиеся ей в наследство, могут представлять серьезную опасность для жизни. Что-то подсказывало мне, что они не обрадуются, узнав утаенные факты.
Как и уверяла магичка, мои рыцари почивали: Руслан почти сполз с плетеного кресла, Лазарус спал, чинно сложив руки на груди и наклонив вперед голову. Пробуждение их выдалось не слишком мирным, но мое присутствие остановило смятение.
– Я все объясню, только дома, – пообещала твердо, и мое решение никто не оспорил.
Только вампир, пристально всматриваясь в лицо, спросил:
– Что с тобой, маленькая? Ты в порядке?
Я кивнула и отвернулась, чтобы нарваться на внимательный взгляд вертигра. Прищуренные глаза Руслана сверкали, а крылья тонкого носа слегка раздувались, словно он к чему-то принюхивался.
Уходя, я обернулась. Щеки провожавшей нас Глафиры Яковлевны влажно блестели, но я уже знала цену ее крокодиловым слезам: по-настоящему ей жаль лишь саму себя. Но кто я такая, чтобы осуждать ее?
Дорога домой ускользнула от внимания, веселых шуточек и насмешек друг над другом, как по пути к Пасечник, на этот раз не было.
– Жарко, я в душ, – на пороге предупредила я и шмыгнула в ванную.
Закрыть дверь не успела – Руслан протиснулся следом, и только тогда щеколда была задвинута.
– Что он с тобой сделал?
От обоняния оборотня не ускользнул чужой запах на моей коже.
– Ничего.
– Не ври, – с болью в голосе попросил Булатов, обхватывая ладонями мое лицо, – пожалуйста, скажи, что случилось, или я спрошу у Томасовского.
– Не надо! – Итог расспросов – смерть, как Руслана, так и колдуна – меня не устраивал. – Я не умею врать… Ничего он не сделал, всего лишь поцеловал.
Вертигр чуть повернул мою руку, открыв синяки на внешней стороне предплечья.
– «Всего лишь»?.. – горько переспросил он и прошептал: – Клянусь Ночью, он об этом пожалеет. Сегодня же.
– Нельзя, он связан с моей семьей магическим договором.
А еще больше шансов на удачный исход драки имелось у колдуна-фейри, чем у оборотня. И я это прекрасно понимала.
Вздохнув, поинтересовалась:
– Я могу остаться одна? Хочется поскорее как следует прополоскать рот.
Руслан сдвинул брови, наморщив переносицу.
– Почему?
– Чувствую себя испачканной.
– Чужая грязь не пристает, особенно к тем, кто чист душой. – Он осторожно провел подушечкой большого пальца по моим губам.
Глаза в глаза. Теплая зелень его радужек завораживала, а немой вопрос «можно?» не позволял сказать «нет». И я немного подалась вперед, давая разрешение. И оказалась в объятиях Булатова, чтобы его губы нежно стерли воспоминания о чужих злых прикосновениях. Поцелуй медленный, бережный, не пробудил страсть, но наполнил спокойствием.
Когда оборотень отстранился, я протестующе застонала. И мужчина, на секунду замерев, поцеловал вновь. Только теперь целомудрие куда-то пропало. Жадный, жаркий, жалящий в самое сердце поцелуй лишал здравомыслия и сил самостоятельно стоять на ногах. Я обмякла в его руках, что, похоже, только обрадовало моего рыцаря – он что-то одобрительно проурчал, прижимая к себе тесней.
На макушку шлепнулась холодная капля. Затем еще одна, и еще… Выскользнув из рук Булатова, запрокинула голову вверх – и застонала, на этот раз от отчаяния. Сквозь потемневший потолок просачивались тяжелые капли воды. Эх, все ясно – в гости к старушке, проживающей надо мной, приехала внучка. У девчонки ветер в голове, иначе как объяснить тот факт, что она неоднократно забывала закрутить кран то в ванной, то на кухне?
– Я к соседям! – бросила опешившему парню и выскочила в коридор.
Пока звонила в чужую дверь, а потом и разговаривала с соседкой, думала совсем не о потопе, а о том, из-за чего горели щеки.
Боже, что я творю? Зачем я усложняю свою жизнь еще больше?
Зная, что в сердце мужчины, которого люблю, для меня нет места, я не строила из себя монашку, но и не ушла в загул. За двадцать четыре года я решилась лишь дважды начать отношения, искренне веря, что они завершатся созданием семьи и рождением детей. Если большая любовь, о которой пишут в книгах, – неосуществимая мечта, то имела я право хотя бы на маленькую? На покой и стабильность в браке, на радость материнства? И не по моей вине эти две связи закончились ничем. Хотя, может, не тех мужчин выбирала?
