Ее темные рыцари - Ежова Лана (читать книги полностью .txt) 📗
Когда между нами воцарился мир, осталось совсем немного до назначенного рандеву с Главой Совета магов. Переодеваясь для встречи, поймала себя на мысли: а я ведь довольна, что за мной следили.
Когда мы подошли к дому Глафиры Пасечник, нас уже ждали. Кошки, пушистая белая и гладкошерстная рыжая, растеклись по лавочке меховыми лужицами. Однако разомлевшие на солнце мурлыки на наше появление отреагировали живо: соскочив на землю, подплыли к воротам, которые открылись сами, пропуская гостей и хвостатых провожатых. На широкой бетонированной дорожке, ведущей через сад, сидела вторая пара кошек, два сиамских голубоглазых красавца, которые, возглавив процессию, сопроводили нас к дому. В паре метров от летней веранды наш то ли почетный кортеж, то ли вооруженный когтями конвой бросился врассыпную.
Раньше, когда я приходила сюда с бабушкой, питомцы Пасечник вели себя обычно, не выказывая каких-либо особенностей. Нет, это был, конечно, не заурядный дом, а настоящий заповедник для кошачьего племени – около двух десятков представителей разных пород. Здесь даже обитала пара оцелотов, американских хищных кошек, удивительно похожих на мини-леопардов. Странно, что они до сих пор не выскочили нам навстречу – пятнистые экзоты напоминали сторожевых собак, внимательно обнюхивающих гостей.
Чем ближе к веранде, тем сложнее удавалось мне сохранять невозмутимость. Вокруг все было знакомо, но в свете открывшихся фактов я осматривалась по-новому, выискивая признаки, что это обитель магички, а не пожилой женщины с большими деньгами и немалыми капризами.
– Здравствуйте, Глафира Яковлевна! – Вампир первым заметил хозяйку за вазоном с гигантским кротоном.
Мы с Русланом также поспешили ее поприветствовать.
– Добрый день, молодые люди. – Пожилая женщина, одетая в льняное платье, поднялась с низенького табурета. – Прошу вас, присаживайтесь.
Она указала на четыре плетеных кресла вокруг стола, на котором стоял натертый до блеска самовар и ваза с невзрачными бледно-фиолетовыми цветами. Некстати подумалось, что в роскошном саду Пасечник полно более достойных растений для букета, к тому же с приятным ароматом.
– Глафира Яковлевна, куда торт? – деловито поинтересовался Руслан.
Десерт весом в два килограмма предусмотрительные парни купили утром, буквально после того, как я попросила оставить меня одну. Они словно чувствовали, что потом на его покупку не хватит времени.
Строгие глаза заядлой, насколько я знала, сладкоежки потеплели. Поправив кокетливую прядку, выбившуюся из аккуратного пучка цвета соли с перцем, она распорядилась:
– Отдай Герде, ей известно, где кухня.
Известно, а как же! И бабушка Рая и ее подруга любили почаевничать, а девочкой на побегушках выступала, естественно, я. Нет, я не жалуюсь – возможность слушать их занимательные разговоры того стоила.
– Ничего не ешь и не пей, пока я не разрешу, – едва слышно прошептал Булатов, вручая мне воздушное творенье из безе, шоколада и грильяжа.
Легонько кивнула, мол, поняла. Хотя предостережение и прозвучало странно: с какой стати я не должна доверять старинной бабушкиной приятельнице?
Когда в кухне появилась Глафира Яковлевна, я как раз закончила резать торт. Помогая раскладывать куски по тарелкам, она с укором произнесла:
– Почему ты не пришла сразу, как возникли проблемы с памятью?
– Может, потому, что я не помнила о вас как о Главе Совета? И не думала, что в ваших силах помочь мне? – в свою очередь спросила я, при этом лихорадочно размышляя, откуда ей стало известно о моей амнезии. Неужели парни сболтнули? Или неладное заметил кто-то другой и поставил в известность Пасечник?
– Бедная девочка, – прошептала женщина. По ее все еще гладкой, без единой морщинки щеке скатилась слеза. – Прости! Прости, что, не придумав иной способ спасти тебя, уговорила стать Гласом.
Ого! О каком спасении идет речь? От чего? Или от кого? Насторожившись, я ждала продолжения, и оно не замедлило последовать.
– Тогда ритуал казался идеальным выходом: на полгода ты становилась недоступной для него, а там подоспел бы твой день рождения.
Мне стало дурно от понимания, что под «ним» она подразумевает Томасовского. В письме бабушка тоже говорила об интересе Артура и просила продержаться до двадцатипятилетия. Неужели сегодня я узнаю, чем важна эта цифра?
– Томасовский перехватил у меня власть давно, когда я дала слабину. Что неудивительно, ведь сколько могла продержаться старая, больная женщина против молодого колдуна? – Еще одна слеза поползла по лицу магички. – Поэтому я боялась в открытую взять тебя под свою защиту, не смела перечить ему. Я обещала Раисе присмотреть за тобой – и не справилась. Прости, Герда…
Чувство неловкости от наблюдения за готовой прорваться дамбой слез сменила досада. Это словоблудие какое-то, а не помощь! Пасечник позвала, чтобы поддержать меня или выговориться самой? Неужели я еще и штатный психотерапевт?
– Ах, Герда, бедняжечка ты моя, прости глупую старуху…
– Глафира Яковлевна, вам не за что просить у меня прощения. – Разве что за устроенную нервотрепку. – Лучше скажите, что случится со мной в двадцать пять?
– Выяснится, получила ты родовой дар или выросла пустоцветом, – прозвучало холодно.
Мое сердце, екнув, рухнуло в желудок. Оборачиваться было страшно, но необходимо. Позади стоял Артур Томасовский и, опустив руку на спинку стула, внимательно изучал реакцию на свое появление.
– В вашем присутствии больше нет нужды, – наконец произнес он, бросив беглый взгляд на Пасечник, которая и так пятилась к выходу.
Я оказалась словно в дурном сне: когда при виде монстра не можешь издать ни звука, и потому последовала примеру магички. Отступление – маневр, которого не нужно стесняться.
Забавляясь моей паникой, беловолосый колдун усмехнулся:
– А ты, Герда, останься. Или не хочешь узнать истину?
И я застыла, потому что хотела, а еще сумела справиться со смятением, вспомнив, что за стеной находятся мужчины, поклявшиеся защищать меня даже ценой собственной жизни. Понимание того, что, закричав, тотчас избавлюсь от Артура, позволило вздохнуть свободней.
– А откуда я узнаю, что ты говоришь правду?
– Разве ты больше не Глас? – подколол меня Томасовский.
Я покраснела – сморозила глупость, с кем не бывает? – и попыталась оправдаться:
– Даже факты можно перекрутить…
– Нет, Герда, честность принесет мне больше пользы, нежели ложь. – Томасовский, развернув стул, сел на него лицом к спинке. – Что бы ты там себе ни придумала, а я всегда помогал твоей семье, часто во вред собственным интересам. Я играл честно, тогда как твои бабка и мать бессовестно врали.
«Бедняжка, обижали мальчика-колокольчика всякие злые тетеньки…» – мысленно «пожалела» я колдуна. Видит бог, не произнести эту колкую фразу вслух стоило мне определенных усилий. Наверное, осознание, что я в полной безопасности, заставляло ехидничать. Или виновато обстоятельство, что Артур теперь воспринимался по-другому? Раньше, не зная, что дед и внук Томасовские – это один и тот же мужчина, я недолюбливала первого и боялась второго. После похорон к старшему Артуру начала испытывать некоторую благодарность и жалость. Теперь мои чувства смешались, и я все еще не могла понять, чего больше – страха или сочувствия, ненависти или благодарности? В любом случае: не будь у меня защитников за спиной, смелостью тут бы и не пахло.
– Как они тебя обманули?
Наблюдая за тем, как я спокойно устраиваюсь на стуле напротив, копируя его позу, колдун странно улыбался.
– Пытались обойти условия договора.
– Пытались?
– Да, у них не вышло – ты-то сейчас передо мной.
Тревога вернулась на нагретое место. Это что же получается? Существует какой-то там договор, а я не в курсе? Надеюсь, это не такое соглашение, как в сказке про Румпельштильцхена, где за услугу злому магу обещан первенец?
– Что за договор? – Я очень старалась, чтобы голос прозвучал ровно.
– Когда-то я имел глупость помочь твоей бабке избежать свадьбы с навязанным ее отцом женихом. Этот союз был важен для семьи, однако Раиса свои желания поставила выше интересов рода. Я предал господина, поверив, что любимая женщина отвечает мне взаимностью, и помог ей сбежать. Когда угроза, что нас догонят, миновала, твоя бабка ускользнула и от меня. – Томасовский, глядя затуманенным взором поверх моего плеча, невесело усмехнулся. Что ж он все время улыбается? От его кривоватых гримас мороз по коже. – Ей помогали из ВОК, и я потратил больше двадцати лет на поиски, а когда нашел, увидел, что для меня она все равно что умерла. Она постарела.
