Дом горячих сердец (ЛП) - Вильденштейн Оливия (лучшие книги TXT, FB2) 📗

Ксема и Домитина были по-настоящему ужасны.

— Катриона, ты несколько раз была во дворце, — я поворачиваюсь к куртизанке, которая тихо потягивает чай, приподняв мизинец, точно чистокровная фейри. — Что ты можешь рассказать нам про Эпонину?

— Она презирала Марко, — говорит Катриона и, скривив губу, добавляет: — Я не удивлюсь, если она точно так же презирает Данте.

— О, она определённо его презирает, — говорит Сиб.

Джиана откидывает назад свои кудри.

— Но это не значит, что ей нравятся вороны и шаббианцы.

— Возможно, но я думаю, — Сиб решает снова заполнить комнату оглушительным шумом. — Нам стоит туда пойти. Даже если там не произойдёт убийства короля.

Желчь начинает подступать к моему горлу.

— Но-о-о-о… — Сиб растягивает последнюю букву, а вместе с ней и удары моего сердца, — мы можем её напоить и выяснить у неё всё, что она знает, не проливая кровь. А как насчёт того, чтобы пригласить её к нам домой?..

— Нет.

Ифа качает головой.

— Лоркан не согласится.

— А, может быть, он сам мог бы нанести визит Эпонине? — Джиана, должно быть, изо всех сил впивается в щёку зубами, потому что на ней появляется ямочка. — Так мы сэкономим наше время и усилия.

Ну, или так.

Взгляд моего телохранителя с головокружительной скоростью обегает комнату по дуге, как будто Ифа выискивает в каждом отполированном углу и позолоченной щели подслушивающего эльфа.

— А если ловушка?

— То, что она знает о местонахождении Мириам?

Сибилла глядит на Ифу, которая решила, что будет стоять рядом со мной, хотя я настаивала на том, чтобы она села.

С тех пор, как она прилетела сюда днём, чтобы сменить свою сестру, она вела себя невероятно нервно. Когда я спросила её, в чём было дело, она покачала головой и попыталась улыбнуться, чтобы успокоить меня. Но её попытка не увенчалась успехом и не успокоила меня.

— Приглашение на пир. Может быть, она хотеть устраивать засаду на Лора и Фэллон?

Паранойя Ифы передается мне, и мой пульс учащается.

— Она по-настоящему ненавидит своего отца, Ифа, — Сиб продолжает отправлять потоки воздуха на клавиши пианино, наполняя дом Антони громкой какофонией звуков, необходимой для того, чтобы приглушить наш разговор.

— А как её ненависть к отцу связана со всем этим? Она может ненавидеть его, и одновременно ненавидеть воронов и шаббианцев.

Комментарий Джианы заставляет челюсть Сиб сжаться.

— Она не стала бы предлагать выдать нам Мириам, если бы ненавидела шаббианцев.

— Выдать? — фыркает Джиа. — Она утверждает, что знает, где та прячется.

— Почему ты всё время так негативно настроена, чёрт побери?

— Реалистично, а не негативно. К тому же, если Эпонина такая поклонница воронов и шаббианцев, почему бы ей не обратиться напрямую к Лоркану и не рассказать ему обо всем? Зачем использовать тебя?

— Потому что Лоркан её чертовски пугает, дорогая сестра!

Сиб чуть не выдирает у себя клок волос, который теребит в руках.

— Только никаких поспешных шагов и ни на что не соглашаться, пока Лоркану не сообщат о ситуации, хорошо?

Сиб закатывает глаза.

— Я и не планировала возвращаться сегодня на Исолакуори.

— Он зайдёт сегодня, Фэллон? — вопрос Джианы заставляет мою шею напрячься.

— А почему я должна быть в курсе его расписания?

Джиана пристально смотрит на пальцы, которыми я барабаню по подлокотнику.

— Ифа, не могла бы ты перевоплотиться и спросить у него по мысленной связи?

Ифа кивает и перевоплощается, а затем её черные глаза затуманиваются и напоминают теперь два биллиардных шара. Через целых две минуты её перья снова превращаются в кожу.

— Он не отвечать. Фэллон?

— Да?

Она понижает голос.

— Ты не могла бы попробовать?

Я перестаю стучать по подлокотнику.

— Я не могу перевоплощаться, забыла?

— Я имела в виду парную связь.

Она касается своего виска.

— Имми говорит, что ты…

Звон фарфоровой чашки Катрионы о блюдце прерывает Ифу.

— Ты вышла замуж за Короля воронов?

— Что?

Мои щёки теплеют из-за того, как резко к ним приливает кровь.

— Конечно, нет. Как ты могла прийти к такому нелепому умозаключению?

Она заводит прядь светлых волос за ухо.

— Разве не это подразумевается под словом «пара» у воронов?

— Необязательно официально жениться, чтобы быть парой. Но это не относится к теме, потому что я не пара Лоркана Рибава. Я ничья пара.

Я исступленно качаю головой.

— А если бы это было так, он не стал бы связывать себя узами брака с другой женщиной. Вороны очень привязаны к своей паре, потому что у них может быть только один партнёр.

Сиб перестает касаться пианино магией воздуха. Мне очень хочется, чтобы она снова начала это делать и заглушила громкие удары моего сердца.

Ифа долго смотрит на меня из-под опущенных ресниц.

— Фэллон говорить правду. Ни один ворон, имеющий пару, не стал бы жениться на другом человеке.

— А что случается, если ворон получает пару уже после того, как женится?

Я сомневаюсь в том, что Сиб задала этот вопрос с целью отвлечь внимание от меня, но я всё равно ей благодарна.

Губы Ифы приподнимаются в печальной улыбке.

— Они всегда выбирать пару.

Рот Сиб широко раскрывается, как и её серые глаза.

— Значит, они бросают того, на ком женаты?

— Да. Это очень печально, но пара неспособна жить порознь.

Взгляд её черных глаз возвращается ко мне, и, хотя я знаю Ифу не так давно, от меня не укрывается вопросительный взгляд, который она бросает в мою сторону.

Он словно говорит: «Ты меня не убедила, но сейчас я тебе подыграю».

А, может быть, её глаза говорят совсем не это, и я просто поддалась паранойе?

Желая увести разговор в сторону от парной связи, я спрашиваю:

— Что ты думаешь по поводу золочёных пиров, Катриона?

— Они могут быть скучными, но подарки стоят того, чтобы немного позевать.

Глаза Сиб начинают сверкать, как будто она увидела какую-то дорогую побрякушку.

Джиана встаёт на ноги.

— Думаю, что с вашей стороны будет глупо рисковать жизнью ради какого-то праздника и подарка.

— Почему бы тебе не пойти и не испортить настроение кому-нибудь другому, — ворчит Сиб.

— Вместо того, чтобы называть свою сестру и Фэллон глупыми, тебе стоит поаплодировать им обоим, так как для того, чтобы вступить в бой, нужна смелость.

Катриона говорит это довольно приятным тоном, но от меня не укрывается раздражение, которое пропитывает его точно так же, как розовое ароматическое масло пропитало её кожу.

— А на этот порог тебя привела тоже смелость? — говорит Джиа, подавшись в её сторону.

Катриона опускает взгляд на руки, которые она сжимает на своих коленях.

— Нет.

Её блестящие губы кривятся, а потом расслабляются.

— Трусость.

Женщина, которая всегда наполняла «Кубышку» своим весельем и красотой, неожиданно кажется такой маленькой, словно кресло с парчовой обивкой, на котором она сидит, начало её поглощать, килограмм за килограммом, вместе с её шёлковым платьем.

После того, как Джиана уходит, чтобы убраться на кухне, так как все остальные не торопятся этого делать, я сажусь рядом с Катрионой и беру её руки в свои. От моего прикосновения её тело содрогается.

— Ты не трусиха. Трусы не присоединяются по своей воле к преступникам.

Я хочу заставить уголки её губ приподняться, но всё, что удается сделать моим словам, это выдавить слезу из тёмно-зелёных глаз этой женщины.

Катриона сжимает мои руки, после чего высвобождается из моей хватки и встает на ноги.

— Мне пора идти спать.

Я хорошо её знаю, чтобы понять, что не усталость, а стыд выгнал её из этой комнаты.

Она задерживается на пороге двери и сжимает своей изящной рукой дверной проём, а другой рукой начинает разминать кожу в области сердца — а точнее, сминать небесно-голубой шёлк своего платья на бретельках.

— Я очень часто и во многом не согласна с Джианой, но, вероятно, тебе стоит…