ТКС-2 (СИ) - Бариста Агата (читать книги полные .txt) 📗
— Что-то мне это напоминает. А яйцо не в утку, случайно?
— Яйцо помещают в гнездо, которое сооружают в пещере-инкубаторе. Яйцо, конечно, не совсем яйцо, и гнездо не гнездо… просто опытным путём определено, что подражание природным формам создаёт более гармоничную среду. Пока яйцо созревает, с ним работает куратор — маг, ответственный за развитие зародыша. Процесс созревания длительный, может пройти от года до десяти лет, прежде чем драконёнок появится на свет. Сейчас мы идём наблюдать за вылуплением зелёного дракона, чей стержень был заложен пять лет назад. Кстати, хочу тебя предупредить, не кидайся прижимать к груди новорожденного зелёного. Зелёные выводятся для лесной стражи, у них бойцовое направление, этого в лесу уже заждались. Силёнок у только что вылупившегося дракончика немного, но если ему что-то не понравится, может в знак протеста цапнуть. А зубки у него уже сейчас о-го-го…
— Ну вот… и никаких «ми-ми-ми»?
— Вообще-то дракощейки тебя сразу признали… редкий случай… — в его голосе вновь прозвучала задумчивость, он даже замедлил шаги. — Насчёт «ми-ми-ми» поглядим.
Похоже, лучше будет, если дракончик меня цапнет, подумалось мне, и я оживлённо спросила:
— Зелёный — для боя, а радужный для чего? Для красоты?
— Это эксперимент. Если ничего не получится — тогда для красоты.
— А если получится?
— Тогда радужные будут кем-то вроде координаторов… миротворцев, если угодно. Драконы традиционно разделяются по цветам радуги, у каждого цвета свои особенности, и не все цвета ладят друг с другом. Одни фиолетовые у нас хладнокровные философы, зато остальные… Зелёные не любят жёлтых, оранжевые — фиолетовых, красные… — Кайлеан вздохнул, — этим поганцам вообще никто не нравится. Приходится следить, чтоб антагонисты лишний раз не встречались. Тут глаз да глаз нужен. Один раз ученик драконьеро напутал…
— Драконьеро?
— Тот, кто за драконами ухаживает… в общем, драконьеро из стажёров был, ну и выпустил красного, когда в небе жёлтый полоскался. Так этот красный провокатор сразу начал кругами вокруг жёлтого ходить… и ходил, ходил, ходил, пока жёлтый хвостом его не задел… Ну что ты — красного задели! Оскорбление, которое можно смыть только кровью! И понеслось… Получили мы та-акую драку в курятнике… чешуя да перья во все стороны летели. Лечили потом обоих долго и нудно. А стажёру тому шейную жилу перепилили.
От последних слов я опешила, но Кайлеан, обернувшись, усмехнулся и расшифровал:
— Говорили, ты был не прав, Бэзил. Что ж ты так оплошал, Бэзил, говорили. И так раз двести пятнадцать… выражения я, само собой, для тебя адаптировал. Бэзил рыдал в укромных уголках, уйти хотел.
— Ушёл?
— Остался, конечно. Куда ж он денется с воздушного драконятника…
Я хмыкнула.
— А двухцветных драконов создавать не пробовали? В горошек или в полосочку?
— Пятнистых пробовали. Но они нестабильные получаются. Там нюансы всякие имеются. А радужный принципиально другой.
Десятки вопросов теснились у меня в голове, я жаждала подробностей из жизни драконов и драконьеро, но мы уже спустились на нижний ярус. Пройдя совсем немного, Кайлеан остановился перед входом в пещеру.
— Всё, пришли. Остальное потом доскажу. Ты, главное, помни, что маленький дракон — это тоже дракон.
Он поводил ладонью перед собой, взял меня за руку и ввёл в пещеру. Возникло ощущение, что я прошла сквозь горячую воздушную завесу, но в пещере было холодно.
И темно.
Только далеко впереди золотистое сияние рассеивало мрак, озаряя стены и низкий свод пещеры — там находилось гнездо, на светлом фоне двигались чёрные силуэты. Сердце забилось сильнее, и я решила, что надо будет сохранить на память об этом событии кусочек скорлупы от драконьего яйца.
Когда мы подошли ближе, я подумала, что никогда прежде не видела подобной магической конструкции. В основании лежал круглый зелёный камень-постамент, напоминающий мельничный жернов, сверху раскинулось нечто вроде гипертрофированного цветка лотоса, чьи лепестки будто были выложены из смятой золотой фольги. В центре венчика, на подстилке, свитой из светящихся белых нитей, стояло яйцо пирамидальной формы — широкое у основания и остроконечное на вершине. Матовая оболочка яйца была зеленовато-бурой, в коричневую крапинку, из-за камуфляжного окраса яйцо выглядело неказистым и, будь оно более традиционного вида, могло бы принадлежать милой певчей птичке… вот только птенчик собирался вылупиться метрового роста.
У гнезда находилось пятеро. Рядом с Харлином стоял крупный мужчина, даже в полумраке было заметно, какое у него красное обветренное лицо. Одевался краснолицый как лесник, я уже видела подобную форму на посетителях таверны Дэна. Он взглянул на меня без особой приязни, и я расшифровала его хмурый взгляд так: он, понимаешь, пять лет ждал дракона для своих ребят, а тут заявился отвлекающий, понимаешь, фактор в лице посторонней девицы. Похоже, такая подробность, что во время представления Кайлеан продолжал держать меня за руку, его тоже не порадовала — посторонняя девица к тому же пудрила мозги его соратнику.
Краснолицый был представлен мне как капитан лесной гвардии Павор Сикора. Ещё здесь присутствовали куратор яйца Маэс Тумпс, стержнёвщик яйца Уэллс Кром и драконьеро Бэзил Куорти, на шейную жилу которого я взглянула с невольным интересом.
— Всё готово, — доложил мастер Тумпс. — Ну что, начинаем?
Неожиданно они разместились вокруг яйца на равных расстояниях друг от друга, оставив для Кайлеана место на вершине пентаграммы… я почувствовала, как моё сердце проваливается куда-то вниз и стиснула зубы — наверное, так, что гримаса была заметна окружающим.
Кайлеан шагнул было к своему месту, но потом сказал:
— Минуту. Я сейчас.
Он отвёл меня метров на пять назад, взял за плечи, повернул спиной к гнезду и тихо произнёс:
— Я буду стоять на вершине, потому что там должен находиться представитель рода. Мы настраиваем каждого новорожденного дракона на подчинение крови Карагиллейнов. Это будет обычная рабочая процедура.
— Обычная рабочая пентаграмма… — глухо сказала я. — Почему ты раньше не сказал?
— Потому что тебе надо через это пройти. Ты — магически одарённая, тебе нельзя всю жизнь трястись при виде пентаграммного ритуала.
Я молча уставилась в темноту за его плечом, потом сказала:
— Я не трясусь. И у нас нет таких ритуалов.
— А у нас есть, — жёстко произнёс он. — И ты трясёшься. — Потом голос его смягчился. — Данимира, эта пентаграмма дарит жизнь, а не отнимает её. Не обращай внимания на то, что вокруг, на яйцо смотри. Там будет на что посмотреть.
Сделав несколько глубоких вдохов я сказала:
— Тебя ждут. Иди уже. А то твой капитан Сикора в моей спине сейчас дыру просверлит. Дай человеку дракона, а со мной всё будет в порядке.
Кайлеан повеселел, отвёл меня назад к гнезду и занял своё место.
Ритуал начался.
Вначале, когда зазвучало дружное бормотание — читалось заклинание, и вокруг гнезда один за другим начали вспыхивать огоньки, так похожие на те самые чёрные свечи, я вновь почувствовала приступ паники. Очень хотелось выбежать из пещеры на открытое пространство, тем более, я была уверена, что благодаря красной нити пройду сквозь защитный полог. Но Кайлеан глядел на меня, не отрывая взгляда, я сообразила, что здорово отвлекаю его, а это могло повредить дракончику.
Я сосредоточилась на гнезде с яйцом. Зелёный камень-постамент начал медленно вращаться, но сам лотос оставался на месте. Зато его золотые лепестки удлинились и с отчётливым потрескиванием сгибались и разгибались, как живые. Постепенно лепестки, которые уже более походили на щупальца осьминога, поднялись вверх и облепили яйцо полностью скрыв его поверхность.
Бормотание стихло.
В наступившей тишине было слышно только потрескивание, будто действительно сминали фольгу. Треск становился всё громче, золотая оболочка разгладилась, порозовела, затем накалилась докрасна (мне в лицо дохнуло жаром), потом потемнела, почернела и осыпалась белым светящимся пеплом на постамент. Наступил полумрак и совершенная тишина — потрескивание исчезло.
