Невеста палача (СИ) - Дар Маргарита Вячеславовна (читать книги полностью .txt) 📗
Внезапная резкая боль под лопаткой выгнула спину дугой, заставила вскрикнуть. Обернувшись, он увидел жесткую насмешливую ухмылку на лице нападавшего, блеснувшее в руке, окровавленное лезвие кинжала. Потянувшись к убийце, не устоял на ногах, рухнул на колени, тяжелая голова повисла, густые каштановые волосы упали на лицо. Ухмылка дровосека превратилась в торжествующую улыбку, ему нравился вид поверженного умирающего лесника, единственного препятствия на пути к цели.
Венария с ужасом наблюдала падение опекуна, до этого она не сталкивалась со смертью так близко. Тонкая тягучая струйка крови, потекла из его рта, оросила землю, вызвав у существа сначала чувство отчаяния, быстро сменившегося гневом и яростью. Дотянувшись до остатков золотых чешуек, она оторвала одну, растерла, подула на ладонь. Крохотная пыльца, подхваченная горячим дыханием, понеслась в направлении зеленой чащи, сопровождаемая просьбой:
— Защити!
Душераздирающий вопль послышался из леса, сменился треском, грохотом и скрежетанием. Трое соучастников одновременно повернули головы в сторону кошмарных звуков.
— Что это? — осипшим голосом выговорил дровосек.
В ответ минутную тишину заполнило грозное рычание, из-за стволов деревьев замелькали страшные волчьи морды, перепачканные свежей кровью. Стало ясно, звери расправились с тощим соучастником, трусливо убежавшим в лес.
Медленно, словно присматриваясь к добыче, дикие хищные животные выходили из укрытия, их было не меньше десятка. Волки имели не свойственные им размеры, в высоту достигали не менее полутора метров, густая черная шерсть вздыблена, мощные лапы напряжены, острые клыки белели в голодном угрожающем оскале.
Ледяной озноб прошиб одновременно троих участников нападения, холодный пот выступил на их лбах, сердца сжались в комки от страха и предчувствия неизбежного наказания за сотворенное зло. Инстинкт самосохранения заставил тела бывших смельчаков, скованных ужасом, сбросить оковы оцепенения, пуститься наутек, в надежде сохранить жизни.
Дровосек бежал впереди, сжимая в руке тряпичный мешочек с золотыми чешуйками, даже чувство смертельной опасности не заставило его расстаться с добычей. Он слышал, как раздраженные запахом крови звери достигли сперва одного из его спутников, под жуткие вопли разодрали в клочья, затем другого постигла та же участь. Но дровосек продолжал бежать, не оглядываясь, не смея перевести дыхание. Внезапно в мозгу вспыхнула мысль, что уйти от свирепых хищников не удастся, резко остановившись, он крутанулся, упал на колени, сунул руку в мешочек, извлек чешуйку, растер и швырнул пыльцу в сторону приближающихся волков с отчаянным криком:
— Стойте! Остановитесь!
Магия подействовала, животные не стали набрасываться на него, но запах добычи не давал им покоя, звери с перепачканными багровыми мордами принялись описывать круги возле трясущегося от страха мужчины, не отходя дальше, чем на пару метров.
— Что же это! — стон сорвался на рыдания, лицо исказила гримаса безумия.
Сквозь пелену слез дровосек разглядывал окровавленные растерзанные тела погибших, горько сожалея теперь о решении явиться сюда.
Венария тоже разглядывала бездыханные трупы бывших мучителей, не чувствуя ни радости, ни удовлетворения. Гнев продолжал ускорять биение сердечка, пока она не услышала стон опекуна, инстинктивно поняла, близилась кончина Урсуса. Ярость сменилась тревогой и страданием, попыталась встать, приблизиться к мужчине, но резкое жгучее нестерпимое чувство боли между крыльев, сковало движения, заставило вскрикнуть.
— Флория, — прохрипел Урсус, лежавший на пропитанной кровью земле, тонкая струйка алой жидкости продолжала вытекать изо рта.
— Я здесь… я иду, — сдавленно простонала та, превозмогая мучения поползла к опекуну.
— Прости… прости… не уберег, — бормотал мужчина, сквозь пелену тумана, застилавшего взор, наблюдая за трудными движениями приближающегося существа.
— Тише, береги силы, — доползши, венария положила голову на едва вздымающуюся грудь Урсуса, прислушалась к угасающему биению сердца.
— Кто теперь защитит тебя?
— Не уходи, — горькая слезинка покатилась по щеке существа, тонкие пальчики вцепились в мужскую рубашку, сжались в кулачок, скомкали ткань.
— Время, — выдохнул Урсус. — Посмотри Флория… они пришли за мной… время настало…
Голова Урсуса завалилась набок, венария проследила за его тускнеющим взглядом. Неподалеку, в окружении теплого белого света, с мягкими улыбками на устах, стоили красивая женщина с вьющимися светлыми волосами в бледно-голубом легком платье и маленькая девочка в зеленом, жена и дочь лесника. Они заждались его в царстве мертвых.
— Время настало, — горестно прошептала венария, не в силах помешать неизбежному.
Последний тяжелый вздох возвестил о кончине Урсуса, бывшая подопечная заглянула в ставшие стеклянными глаза мужчины, снова положила голову ему на грудь, отдалась печали. Плакала она долго, не замечая, как день близится к исходу.
С наступлением вечера пришло странное чувство покоя. Слезы венарии иссякли, она приняла решение вернуться в Пещеру Каменного Плодородия, ничего другого не оставалось. Тяжело вздохнув, она бросила мрачный взгляд на белое, словно погребальный саван, лицо опекуна. Нельзя оставлять его здесь в таком виде! В ход пошла очередная чешуйка, испачканная запекшейся кровью на расцарапанной спине, растертая в мелкий порошок. Золотая пыльца окутала тело Урсуса, заволокла шелковой паутинкой, обернув в кокон, и земля медленно поглотила странный дар, преподнесенный случаем. Теперь он надежно спрятан, никто, и ничто не сможет потревожить его!
С трудом поднявшись с земли, тело ломало, болело, между крыльев по-прежнему жгло, венария поковыляла к лесу. Крик дровосека остановил ее, обернулась.
— Постой! — истерично вопил тот, размахивая руками. — Спаси меня! Не бросай!
Он израсходовал всю чешую из тряпичного мешочка на волков, но силу магии, созданную разъяренным и одновременно до смерти перепуганным существом, перебить не смог. Голодные хищники не размыкали созданный круг, пристально следили за жертвой, не давали ступить шагу, в жутком оскале обнажали белые зубы, разодравшие не одну добычу, приглушенно рычали. Они не могли причинить вреда дровосеку в образовавшемся защитном пространстве, но могли дождаться, пока тот его покинет. Несчастный был обречен, прекрасно сознавал это, пытался схватиться за последнюю соломинку, но упускал важную деталь, вина лежала полностью на нем.
Венария скривила презрительную гримасу, молебные стенания недавнего мучителя и убийцы не возымели на нее никакого эффекта.
— Спасай себя сам! — прошипела она и, не обращая больше внимания на крики дровосека, побрела прочь от печального места.
Долгий путь отнял последние силы, но цели венария достигла, родовое гнездо ждало блудную дочь, раскрыв черный объятия, до «разинутой пасти» пещеры оставалось не более двадцати шагов. Собрав волю в кулак, существо намерилось войти в темнеющий зев, но стоило сделать шаг, небо тут же разрезала яркая зигзагообразная молния, загрохотал оглушительный раскат грома, затряс землю. Испуганно шарахнувшись в сторону, венария не устояла на ослабевших ногах, рухнула на каменистую почву. Вскрикнув от боли, несчастная плотно зажмурила глаза, сконцентрировалась, сознание упорно стремилось во мрак.
— Дитя мое! — знакомый многогранный голос, сливающийся с гулом разыгравшегося ветра, пронзил разум существа подобно раскаленной игле.
— Омнис! — потрескавшиеся, пересохшие губы беззвучно обозначили имя создателя, взгляд лихорадочно метнулся из стороны в сторону, на лице читалась откровенная паника.
— Ты боишься? — голос звучал отовсюду, бархатистый, обволакивающий, навевающий тревогу. — Чего ты боишься, дитя? Наказания за бегство?
Венария вздрогнула, ощутила как бешено заколотилось сердце, закрыла лицо руками, не в силах вымолвить хоть слово. Она же не сбегала, но и не вернулась при первой возможности.
— Отринь страхи, дитя мое, — продолжал Омнис, — все пустое, важно лишь твое возвращение, отныне ты в родной обители.
