Ветер Безлюдья (СИ) - Татьмянина Ксения (лучшие книги .txt) 📗
В голове крутились фразы, которые ей нужно сказать — про всю нашу компанию, про Андрея и Тимура, про маленького потерявшегося Илью, про якобы убийство и клинику, в которую наши родители нас засунули. Как еще объяснить тотальное беспамятство у всех. Но я не могла выговорить ни слова. Чувствовала, что неправильно будет, не сегодня и не так нужно все объяснять…
— И что за кот? — Спросила вслух, больше озадачивая себя, чем спрашивая Наталью.
— Бусик. Серый Серебрусик, коротко — Бусик.
— Впервые слышу.
— Эльса, — ее голос вдруг вместо энергии стал излучать робость, — а кто это был в коридоре?
— Это следователь Андерес Черкес. Он ведет расследование, я свидетель, и до сих пор приходится уточнять всякие детали. А что?
— Я все эти дни живу в другом мире. Нет, не так… смотрю другими глазами, земля как будто в метре от ног, в солнечном сплетении реальное солнце. Понимаешь мое состояние?
Кивнула, и увидела, как Наталья зажмуривается, прикладывает ладони к своему плоскому животу и шепчет:
— Я только взглянула в его лицо, как вдруг там — они… Эльса, я уже тетка, я не девочка, у меня взрослая дочь, я верю в людской цинизм и знаю все о физиологии тела. А в животе — бабочки…
И наушники не сработали.
Наталья сказала, что на два, или больше, месяца уезжает в столицу, будет проходить подготовительные курсы на медицинский, чтобы летом поступить и начать обучение новой специальности. Никогда не поздно. За собаками присмотрит дочка. За дочкой присмотрит бывший муж.
Пока Наталья мешала ягоды со сливками на десерт и рассказывала о своих планах, я улучила момент, чтобы включить персоник и вставить в ухо наушник. Тишина. Была уверенность, что других я еще услышу — исчезла она, первая «потеряшка», женщина из метро. А теперь настоящая подруга Наталья, к которой всегда можно будет зайти по-соседски, да и вообще… поделиться мыслями и чувствами.
Новая жизнь?
У певицы был чарующий голос. Иностранная песня не отвлекала на смысл, один только голос, глубокая, до самого сердца, музыка и погружение в эту глубину.
Не настраивая никаких оповещений — нет станции, на которой необходимо выйти, — я каталась на кольцевой ветке в метро, в последнем вагоне и грезила. Чувств и мыслей оказалось так много, так все крутилось вокруг меня и во мне, что я сбежала днем из опустевшей квартиры. Здесь было ощущение движения в пространстве, мир за закрытыми веками был нереальным, музыка играла с эмоциями а воображение разворачивало передо мной сказку.
Когда я создавала для людей ролики, я стремилась именно к этому — вызвать в человеке ощущение реальности мечты, осязаемости прошлого, присутствия ушедших, но близких людей. Чтобы сердце захолонуло, и в небо унесся болезненный и счастливый крик от прикосновения к этому. Заказчик, как Пигмалион, ваяет пожеланиями свою Галатею. А я, как бог, даю этому жизнь. У меня было нескромное чувство творца… но, кто его познал, тот бы меня понял!
Теперь же мое воображение рисовало мою мечту мне самой. Для того, чтобы увидеть в мыслеобразах, не нужно сидеть в программах. Музыка, голос певицы, рвущий сердце, и я, еще ребенок, в неведомом Безлюдье несусь через заросший луг. Травы бьют по ногам, ветер ласково обнимает, позади меня низкое солнце. В рощице впереди голоса — Андрей и Тимур спорят про аэродинамику самолета, Наталья учит маленького Илью находить щавель, отличая его от остальных трав. А еще… обезъянкой на ветке раскачивается другая девочка, семилетка, с темно-русыми волосами под каре. Новенькая в компании, я только недавно привела ее к нам. И Гранида здесь нет, потому что он не отсюда… потому что он приходит на другой луг, он более старший и он другой. Одиночка.
— Эльса!
Здесь есть мы, и никаких взрослых. Тут не осуждают, не держат взаперти, не бьют по пьяни, не отнимают любимые книжки и не заставляют голодать без ужина.
Если бы это было настоящим воспоминанием! Или подсознание выдало мне правду через единственно возможный канал — воображение? Безумие — если бы не Дворы. Кармашки пространства в пространстве, где все иначе, кроме течения времени. А есть Безлюдье на самом деле? Если есть, почему я больше не вижу туда входа?
Как я жила все эти годы без этого? Как можно забыть такое?
Где правда, а где мой вымысел?
Я каталась так долго, как смогла выдержать, прежде чем захотела пить и есть. Реальность заставила вернуться обратно на землю, вернуться домой, к рабочему компьютеру и кухне.
Включила главу из любимой аудиокниги, проверила почту, поставила вариться стручковую фасоль и запекаться пикшу, перемыла посуду оставшуюся с утра. Пироги, как бы трепетно я ни относилась к еде, пришлось выбрасывать. Осилить их не смогла бы ни с каким чаем.
Собрала в одну стопку все, чем пользовался Гранид — постель, полотенца, и подготовила для прачечной. Перепроверила полки — не осталось ли лишнего, что он не забрал. Вымыла полы. Почистила ванну.
Это были такие безумные дни и часы за последнее время, что хотелось получить максимум удовольствия от тишины и уединения.
Персоник пискнул сообщением от мамы: «Пришлось подписать новый контракт с этим гадом. С гораздо худшими условиями, чем он предлагал до нового года. А что делать? Работать как-то надо, надо держаться на плаву. Мы ждем тебя в четверг к двенадцати, у меня, я и Алексис».
— За новую жизнь.
Подняла бокал с минералкой, глядя в пространство за окном, которое наполнялось вечерними огнями, и которое было теперь новым миром для меня.
Сто дней
Первое июня выпал на понедельник. Дождь с самого утра лил стеной, и не хотелось вставать. Спать тоже не хотелось. Валяться бы и валяться под простыней в кровати, но весь день так плотно расписан, что нельзя было вынуть и звена из него.
Бассейн, завтрак, просмотр ролика от папы и написание статьи — времени только до одиннадцати. Потом к тете Эльсе, потом к Виктору, потом обед у него, домой, снова статья, уже для сайта, и к родителям на вечерний чай. Домой, отдых, сон.
Может, пропустить бассейн? Нет, я взяла себя в руки, поднялась, умылась и собралась.
Когда плавала, сожалела о том, что нельзя было пользоваться наушниками — я бы слушала сейчас свою музыку, а не варилась в мыслях. А они в последние дни не давали спокойно засыпать, продуктивно работать и наслаждаться бассейном или гимнастикой. Больше трех месяцев прошло с тех пор, как кончились события и все застыло в моей жизни. Новостей не было, кроме тех, что Тимур оказался уже бывшим соцработником, так как ушел на полставки в благотворительную организацию «Возвращение» и взял на себя воспитание сына — жене понадобилось лечение, она обратилась за помощью, и все может прийти к тому, что он вернется в семью. Я была за него рада. Но слишком часто беспокоить сообщениями я никого не стала, хоть и очень хотелось общаться по старой памяти. А память так и не хотела воскресать из руин. Каждый занят своей жизнью, — Тамерлан семьей и новым делом, Андрей расследованием с уходом в тень, Наталья учебой в столице.
И у меня была своя жизнь — работа, дом, родители, тетя и Дворы.
Часто вспоминала Гранида, иногда выводя его телефон на дисплей персоника, не думая звонить, а… не знаю зачем. Я не злилась на него. Не находила душевных сил. Он мошенник — обокрал меня. Оскорбил меня. А злости не было. Саму себя попрекала — прав оказался Гранид в том, что я такая размазня все стерпела и проглотила, не заявила на него, настоящая тряпка, что позволяю так об себя вытирать ноги. А злиться на него — не могла!
В трущобы ездила только днем, к полудню. Светло, гораздо больше людей выходит на улицы, и безопаснее. Ни разу я не чувствовала за собой слежки или косого взгляда. Тьма больше не кралась из опечатанных дворов, и сам старый Сиверск ожил с зеленью, теплом и длинным днем.
