Марионетка. Странная связь (СИ) - Мельрих Ксения (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
— … я ее теряю…да держи же крепче…
Снова доносится голос откуда-то. Я пытаюсь понять, где могла слышать его, но моя память чиста.
— …давай!
И тут я кричу от боли, разрываемая на части рывком, который тащит меня куда-то вверх. Агония сотрясает мой разум, легкие разрывает свист и крик. А потом я вижу свет. Но не белый, яркий и ослепляющий, а спокойный приглушенный от факела. Я моргаю, пытаясь сфокусировать взгляд, спиной чувствуя ледяной холод. Надо мной нависло женское лицо, очень знакомое, но я не понимаю, откуда знаю его.
— Как она? — доносится до меня голос откуда-то справа, он принадлежит отцу Марины. — Жива? А ее силы?
— В порядке. Как там Костя? — говорит женщина и отходит от меня.
Я пытаюсь сесть. Тело слушается с трудом. Оказывается, я находилась в метре от кровати, к которой была пристегнута. Ремни вырваны, валяются рядом. А еще недалеко от того места, где нахожусь, вижу Костю, он захлебывается кровью. Его грудь разорвана, левая рука неестественно выгнута. В комнате находятся еще трое, я видела этих мужчин на празднике, кажется это было так давно. Один из них вроде брат моего отца.
— Не удается залечить! — в отчаянии кричит женщина, водя руками над телом моего друга. — Почему не получается?
— Дери, отойди от него. Ему не помочь, а твои силы нам нужны для обряда. — бросает ей Артемий Максимович, отходя на несколько шагов от внука. — Хватит!
— Я не оставлю его! — плачет женщина, что-то шепча и прижимая к себе голову парня. — Он всем пожертвовал для нас.
— Мы все чем-то пожертвовали, Дери. — подает голос один из мужчин, подходя к ней. — Если мы остановимся сейчас, то все было напрасно.
— Но именно он должен закончить все! — кричит обезумевшая от горя. — В пророчестве сказано об этом.
— Так и будет, — говорит самый старший из присутствующих. — а теперь оставь его и займись девчонкой. Скоро полночь, у нас мало времени.
Ту, что назвали Дери, осторожно опускает Костю на пол и поднимается во весь рост. Мне не нравится выражение ее лица, на нем застыли решимость и гнев. Она подходит ко мне и рывком ставит меня на ноги, от неожиданности я вскрикиваю и отступаю назад. Сильно кружится голова, перед глазами все плывет. Она хватает меня за руку и куда-то тащит. Я пытаюсь вырваться, но чертова слабость мешает мне, я не могу сопротивляться ей. Через какое-то время нашего пути, женщина выпускает мою руку, и я падаю на каменный пол, словно подрезанная. Я лежу, тяжело дыша. Постепенно дурнота проходит, мир вокруг перестает вращаться. Я приподнимаюсь на локте и оглядываюсь. Мне плохо видно дальше метра, так как слепят свечи. Я лежу на черном мраморном полу в круге из множества свечей, уставленных вплотную друг другу. От них идет тепло, а от пола собачий холод. Я хочу уползти куда-нибудь, но едва начинаю движение, как пламя свечей вздымается вверх, мне становится нестерпимо горячо. Поняв, что лучше не рыпаться, я лежу и жду, что же будет дальше. Когда глаза привыкли к свету, я различила, что таких кругов три, только два другие окаймляют незажженные свечи. Но то, что лежало в этих кругах…от увиденного кровь застыла в жилах, волосы на голове встали дыбом. Я закричала от ужаса, обезумев. Там лежало два трупа, разлагающиеся, страшные, издающие нестерпимую вонь. Это были те убитые, которых я нашла в особняке марининых родителей — отец Кости и брат Андрей. Из груди обоих торчали рукоятки ножей, как я уже знала, это оружие охотников.
И тут я все поняла, и это понимание испугало меня еще сильнее. Эта женщина сказала, что Костя начал это, значит он убил своего отца и члена Совета Братства? Парень 17 лет одолел двух мужиков? Безумие. Да и не мог же он в самом деле убить собственного отца?
Додумать это мне не удалось. Я увидела, как ко мне приближается шесть фигур в белых длинных одеяниях, среди них я вижу и Константина, бледного, с стеклянным взглядом, но вроде бы живого. Они встают вокруг меня и начинают что-то тихо и медленно говорить, на непонятном мне языке.
— Пожалуйста, — взмолилась я, глядя в лицо каждого по очереди. — отпустите меня! Я никому ничего не скажу, обещаю!
На меня никто не обратил внимания, все были поглощены чтением какой-то мантры. И тут я вдруг осознала, что понимаю, что именно они говорят. Отдельных слов я не различала, но улавливала общий смысл. Они обращались к кому-то, перечисляли незнакомые мне имена, просили принять кровавую жертву, молили о снисхождении, произносили какие-то клятвы. А потом меня словно прожгло. Я осознала, что они собираются делать — они хотели кого-то воскресить из мертвых. Холод ужаса пробежал по моей спине. Я хотела закричать, чтобы они остановились, прекратили это безумие, но крик застрял в горле, а потом я и вовсе замерла, пораженная увиденным. Костя отделился от остальных и подошел к одному из трупов. Он вынул нож из груди отца, послышался неприятный хлюпающий звук, из раны потекла какая-то жижа. Парень погрузил руку в разлагающуюся плоть. Меня начало тошнить, сотрясать от рвотных спазмов, ноя не могла оторвать взгляд от него. Когда он вынул ладонь из мертвого, то я увидела на его ладони маленький светящийся полупрозрачный шарик. Мое изумление было таким сильным, я прежде не видела ничего подобного, да и никто из людей в принципе с таким не сталкивался, что едва могла дышать. Потом Константин подошел к другому телу и повторил манипуляцию. С двумя неясными чудесными сферами он направился ко мне. Я поняла, что надо бежать, дернулась в сторону, но что-то пригвоздило меня спиной к полу, разведя руки и ноги в стороны. Я не могла пошевелить ни единым мускулом. Он подошел ко мне, переступил через барьер из свечей и опустился передо мной на колени. Гул голосов остальных пяти нарастал, но все мое внимание привлекал тот, кого еще недавно я считала близким человеком, горевала вместе с ним о потере отца, боялась за него, радовалась его дружбе. Костя с непроницаемым чужим застывшим лицом опустил руки мне на грудь. Обжигающая боль в том месте, где касались его ладони моей кожи, потрясла мой разум. Я не могла кричать, извиваться, я просто теряла сознание, не в силах выносить эту пытку. Но что-то мешало мне отключиться, обезуметь окончательно, я висела на самой границе со смертью, чувствуя ее тлетворное дыхание. Запах горелой плоти ударил мне в лицо, мое тело было охвачено огнем. Я ощущала, как слои кожи и мяса отходят от костей, боль достигла своего апогея. Когда мне казалось, что я уже умерла, все закончилось. Боль ушла внезапно, словно ничего и не было. Все мое тело было мокрым, я обмочилась, чувствовался запах мочи. Голоса смолкли. В руках Константина блеснул знакомый мне нож. Я глядела в лицо парня, понимая, что это последнее, что я увижу.
Внезапно я вспомнила, тот день, когда Киря впервые смог самостоятельно взять несколько аккордов. Мы тогда были на даче, сидели на крыльце старого бабушкиного домика. Ослепительно сияло солнце, совсем недавно прошел дождь, трава блестела от капель, воздух был свеж и наполнен ароматами цветов. Я глядела, как мой шестилетний брат держит неловко большущую для него гитару и пальцами проводит по струнам. Один, другой раз. Неторопливо, неумело, но выходит чудесная мелодия, словно этот мальчик внезапно овладел магией, творимой его испачканными пальчиками с искусанными грязными ногтями.
— Когда я вырасту, — говорит он мечтательно, весь сосредоточившись на гитаре. — То стану известным рок-музыкантом. Ты будешь мной гордиться?
Он глядит на меня из-под густой выгоревшей на солнце челки, я вижу в его взгляде столько надежды и гордости.
— Я уже тобой горжусь. — говорю я, слегка смутившись.
Его глаза сияют, словно маленькие звездочки. Я ощущаю великую радость, наполняющую грудь.
— Даже если ты станешь улиткой! — добавляю я и пронзительно хохочу от счастья и грусти одновременно. Как будто знаю, что никогда не увижу его рок-музыкантом.
Воспоминание тускнеет. Я чувствую, как лезвие легко проходит сквозь грудину, словно это масло. Боль короткая, хоть и очень мучительная. Слезы катятся по моим щекам. Я никогда не увижу моего брата звездой.
