Зимняя сказка (СИ) - "Stacey" (читать книги без .TXT) 📗
Элжерон заглянул на кухню, окинув взглядом черный стол, скрытый под какой-то материей, чье наличие, очевидно, позволило кухаркам сегодня комфортнее за ним работать. В столь поздний час здесь уже никого не было. Граф ощутил исходящие от печи остатки тепла, уютные и приятно пахнущие угольками. Элжерон расстроенно вздохнул из-за сожженного стола и постарался отогнать от себя мысли о том, что сотворил сегодня у плотника в мастерской. Он даже не знал, что страшнее: счет, который должен был скоро прийти, или пересуды, которые наверняка расползлись по деревушке в тот же день, едва кто-то прошел мимо мастерской, из всех щелей которой тянулись молодые зеленые побеги. Элжерон дернул губами, пытаясь изгнать из мыслей свой стыд, и отправился дальше в обход своих владений. Каждая качнувшаяся тень, каждый случайный шорох или непривычно отразившееся от стен эхо заставляло его сердце нервно ухнуть в груди, напоминая о вчерашней встрече, о том, как он столкнулся с жутким духом, или черт знает, кто это был. Элжерон, как обычно, начал с подвала. Там было сыро и очень холодно, но тихо. Первый этаж также был пуст, и, пройдя сквозь второй этаж, Элжерон уже неспешно дошел до своей спальни на третьем. Сперва он подумал о том, чтобы заглянуть к Маргарет, но по словам Алисы, она легла спать рано, и ее компаньонка присоединилась к ней, так что вломиться в спальню молодой девушки было бы уже слишком.
Граф зашел к себе, бросив внимательный взгляд в верхний угол. Франческа сидела там, где он ее и просил, трогая ногой одну из нитей, едва видимых в отблеске светильников.
— Хозяин, — тут же произнесла паучиха.
— Да, что, мой паучок? — спросил Элжерон. Он снял с себя пиджак и аккуратно повесил его на стойку для одежды.
— Молодая девушка. Она опять вышла из спальни и ушла.
— Что?! — Элжерон обернулся к своему питомцу. — Где она? Когда успела? Я ведь только что обошел по кругу весь замок, и не встретил ее!
— Она сейчас в оранжерее. Не двигается, просто стоит.
— Проклятье, неужели опять то же, что в первый день, — прорычал мужчина. Он схватил с кровати плед и стремительно зашагал к двери. — Не ходи за мной, — добавил он, — в прошлый раз тебе было слишком плохо, и я не знаю, что будет в этот. Не хочу, чтобы ты пострадала.
Элжерон сбежал на первый этаж, пронесся через длинную прогулочную галерею и остановился только перед дверью оранжереи. Граф наспех отдышался и медленно открыл ее. Он сразу же увидел Маргарет. Она стояла у одного из панорамный окон и будто смотрела во мрак ночи, но граф знал, что она наверняка вновь ходит во сне, и, возможно, кто-то ее вел за собой. Элжерон заметил на ней длинное ночное платье и вздохнул с облегчением.
— По крайней мере, сегодня ты решила прогуляться одетой, — усмехнулся он, осторожно подходя к девушке. Он развернул плед и растянул его, словно собирался поймать в сеть дикого зверька, не навредив ему. — Думаю, если я осторожно укутаю тебя в одеяло и отведу обратно в спальню, с тобой ничего плохого не произойдет, вроде того, что случилось в прошлый раз, верно?
— Уверена, что это так, — ответила Маргарет, поворачиваясь к графу. Тот так и замер с пледом в руках, уставившись на нее в растерянности. — Я не сплю, — улыбнулась девушка. — А Вы, я погляжу, вышли на охоту за мной? Неймется, что кто-то в Вашем замке не соблюдает распорядок дня?
— О, я, простите, я подумал, что Вы вновь гуляете во сне, и я… переволновался… извините… — Элжерон начал аккуратно складывать одеяло. — Вы в первую ночь так меня напугали, а еще я перед сном обошел весь замок, и нигде Вас не видел. И вдруг Франческа сказала, что Вы тут. Я уж было и решил… Но что Вы здесь делаете? Неужто Вам не спится в такой поздний час?
— Не волнуйтесь так, — Маргарет отошла от окна и приблизилась к графу, отчего тот невольно отшатнулся, но девушка прошла мимо и села на бортик выключенного фонтана. — Да, мне не спалось. Знаете, в болезни самое тяжелое — это одиночество. Не то, когда никого нет рядом. А когда ты остаешься один-на-один с самим собой. Со своими мыслями. Они роятся и роятся в голове, не давая уснуть, и ты не можешь никак избавиться от них и погрузиться в спокойный сон. Разве что пойти прогуляться, чтобы глаза отвлекли голову, и было что-нибудь другое, о чем я могла бы подумать, кроме своего бедственного положения.
Элжерон в нерешительности смял в руках одеяло и отложил его на край клумбы.
— Вы себя плохо чувствуете? Вам нужна помощь? Может, приготовить чаю?
— Ох, Элжерон, да какой чай, — тихо вздохнула баронесса, чем смутила мужчину еще больше. В оранжерее повисла неловкая тишина. Граф не знал, нужно ли ему что-то сказать, или ему стоит отправиться в постель, либо же лучше сперва убедить девушку отправиться спать, чтобы она более не блуждала по замку без присмотра. Маргарет осторожно расправила края своего белоснежного ночного платья, что сливалось с цветом ее волос, и вновь заговорила: — Скажите, граф.
— Да? — встрепенулся тот. Он подошел к Маргарет и остановился рядом с ней, решив не садиться на каменный парапет. Рыбки в фонтане медленно и сонно плавали, даже не тревожа поверхность воды, в которую баронесса опустила ладонь, предварительно сняв с нее перчатку.
— У Вас была женщина? — внезапно спросила Маргарет.
— Что? — опешил граф. — О чем Вы…
— Вы прекрасно понимаете, о чем я, — баронесса кокетливо засмеялась, прикрыв улыбку ладонью. — Но учитывая, что цвет Ваших щек почти сливается с цветом волос… — на этих словах Элжерон невольно приложил ладонь к пылающей от смущения скуле, — …да и беря во внимание Ваше окружение и стиль жизни, уверена, что нет.
— Я… право слово… — дрожащим голосом произнес Элжерон. — Вы задаете… такие вопросы…
— И мне тоже не повезло, — бесхитростно ответила девушка, совсем по-ребячески мотнув головой. Элжерон невольно отступил на шаг, пряча глаза, не представляя, что ему на это ответить. — Знаете, как говорят, — продолжила Маргарет, и не требуя от него ответа, — что люди, которые знают, что им недолго осталось, пускаются во все тяжкие. Стремятся успеть сделать то, чего не делали раньше, попробовать что-то необычное. А я не смогу. Если прикосновение к моей коже оставляет на ней язвы и ожоги, Вы можете представить, что со мной бы произошло, если бы я рискнула? — Маргарет расхохоталась, каким-то неестественным смехом, который показался Элжерону крайне нервным. Постепенно ее смех начал меняться, и уже через несколько мгновений он сменился истеричными рыданиями. Граф окончательно растерялся и заметался по оранжерее, думая, пойти ли на кухню за водой, либо же как-то утешить девушку, чьи рыдания отчего-то перемежевывались с ойканьем. — Я не могу поехать, куда мне бы хотелось, хоть у меня и есть деньги, — продолжила она, — Во многий местах мне жарко, от переездов мне плохо, в гостиницах не понимают, что мне нужен холод, а не хорошо натопленный камин. Я не могу есть любую еду, какую мне захочется, потому что почти вся она подается горячей, и весь ее вкус и достоинство именно в этом. Я не могу носить одежду, которая мне нравится, поскольку вынуждена выбирать то, что закрыто, чтобы никто не коснулся меня. Я не могу общаться с мужчинами, потому что… — Маргарет икнула и поднесла дрожащие ладони к глазам. Элжерон не выдержал и подошел к ней, сев рядом. Девушка опустила руки, и граф увидел на одной из ее перчаток отблеск. Элжерон с удивлением понял, что она плакала льдинками. Крошечными кусочками льда, в которые превратились ее слезы, и, по-видимому, они так резали ее глаза, что она тихо охала от боли физической, что смешивалась с болью ее души.
— Вы в порядке? — взволнованно спросил граф, бережно взяв девушку за запястья, скрытые под тканью свободных манжетов платья.
— Нет, Элжерон, я не в порядке! Как, глядя на меня, можно решить, что я в порядке?!
— Извините… — пробормотал граф, отпуская ее. Маргарет глубоко вдохнула, очевидно, пытаясь успокоиться, и заговорила уже более ровным голосом:
— Это началось не так давно, где-то месяц назад. Слезы превратились в крошечные кусочки льда. С тех пор я старалась держать себя в руках и не выплескивать эмоции, поскольку… это очень больно. И от ощущения боли хочется рыдать еще больше, но и она становится сильнее… Замкнутый круг, в который лучше просто не вступать. А еще… Вы знаете, весь мой организм будто остановился.
