Не принц, но сойдёшь (СИ) - Каминская Лана (полная версия книги .txt) 📗
– Что ты хочешь знать?
– Расскажите о нём, – выпалила Арлина, указав на портрет светловолосого юноши и забыв про все обещания самой себе не нарываться на недовольства милорда и не повторять ошибок прошлых лет с обсуждением картин.
Тайернак поморщился, встал из-за стола, прошёл к стене, на которой висел портрет и поманил к себе Арлину. Смущённая, та поднялась и подошла ближе.
– Твоё счастье, что утка уже съедена, – проворчал старик. – А теперь скажи, что ты видишь? – Тайернак махнул рукой в сторону картин.
Арлина шагнула вперёд и пробежала взглядом по полотнам.
– Дамы, солидные мужчины, старики в почтенном возрасте и дряхлые леди. Они все чопорны, высокомерны и безумно красивы.
– И все темноволосы, – добавил старик, встав за спиной девушки и положив свою руку ей на плечо.
Арлина вмиг замерла, застыла и робко поёрзала на месте, аккуратно и ненавязчиво пытаясь высвободиться. Можно было и словцо резкое добавить, и даже по пальцам Тайернака заехать, но язык почему-то онемел, а тело сковало. Расслабленно девушка выдохнула лишь тогда, когда рука старика соскользнула в сторону, а он сам сделал несколько шагов назад к столу, но после вернулся, и в руках уже были бокалы с вином.
– Так вы расскажете?
Вот и дар речи вернулся, словно и не было мига со странными прикосновениями, и оба сделали вид, что, если что и было, то имело на то только самые невинные причины.
– Эйгон Тайернак, – начал старик, не сводя глаз с портрета и отхлёбывая вино. – Тут ему тринадцать, совсем ещё мальчишка. Несмышлёныш.
– Ваш сын? Внук? – гадала Арлина. – Стоп. Вы говорили, у вас нет наследников.
– Мой отец любил двух женщин, – перебил размышления девушки старик. – На одной он женился, другую навеки сохранил в своём сердце.
– Разве так бывает? Любовь, она одна и на всю жизнь.
– Видишь ли, браки не всегда по любви заключаются. Отец был молод, умён, красив. Любил проводить время в обществе, а ещё больше – среди актеров маленького безымянного театра, что до сих пор ставит пьесы на задворках Тир-Арбенина. Там и разглядел под масками и гримом белокурую красавицу, играющую любовь на сцене, но в жизни ни разу не познавшую вкуса поцелуя. Ещё? – спросил Тайернак, кивнув на бокал Арлины.
– Да, – облизнув сухие губы, ответила та, предвкушая как продолжение истории, так и вязкий вкус тёмно-бордового напитка с нотками дуба, гвоздики и ежевики.
Вино булькнуло в прозрачном бокале и успокоилось, а Арлина, сделав глоток, прошла обратно к столу, села и, подперев подбородок рукой, уставилась на старика, продолжая жадно ловить каждое его слово.
– Она не сразу обратила на него внимание – мало ли кто там вздыхает у сцены, такие находились после каждого представления, – но отец не сдавался. В конце концов, оба поняли, что жизни друг без друга не мыслят, а когда это случилось, об их любви узнали.
– Кто? Их родители?
– Ну, у девушки, насколько мне известно, в живых была только бабка, собиравшая монеты со зрителей после спектакля. А вот родственники отца увлечение не одобрил.
– Мой отец одобрил бы. Он всегда говорил, кто угодно, лишь бы не лентяй.
– Видишь ли, милая моя, твой отец не лорд и уже тем более не потомственный маг. О чистоте крови тоже надо заботиться.
– А у магов принято заключать браки только с магами?
Тайернак кивнул и продолжал:
– Отцу быстро сыскали невесту. И девушка оказалась из благородной семьи, красавица с тёмными вьющимися волосами ниже пояса, карими глазами и губами, бархатом не уступающими розе. Свадьбу состряпали быстро, на том и успокоились, надеясь, что со временем отец забудет о своей актриске. Но отец не переставал её любить и времени проводил с ней больше, чем с законной супругой. А потом родились дети.
– Как дети? Если он любил только одну.
– Кхм, – старик замешкался, подбирая нужное слово, – дорогуша, ты что же никогда не слышала ничего о супружеском долге?
Теперь настала очередь Арлины краснеть. Чувствуя, как пылают щёки, девушка потупила взгляд, сделала такой большой глоток вина, что в горле зажгло, и отвернулась в сторону, чтобы старик не заметил её неловкого смущения.
Тайернак смотрел на Арлину, не отрываясь. Затем странно усмехнулся, подошёл к креслам, взял кувшин и наполнил бокал девушки до самых краев.
– Не много ли? Я вся горю, – пролепетала Арлина, схватила со стола вилку и приложила к пылающей щеке, чтобы охладиться.
– Она в утином жире.
Тайернак без всяких стеснений и замешательств отвёл руку девушки в сторону, разжал её пальцы и заставил выронить грязный прибор на стол. А после провёл своей ладонью по горячей щеке Арлины, вынуждая жар отступить.
От удовольствия Арлина закрыла глаза: тоненькие прохладные змейки бежали от одной щеки к шее, а оттуда – на вторую щёку, тушили так не к месту пришедшийся огонь и приводили в чувство. В какой-то момент Арлине захотелось, чтобы так было всегда, чтобы нежные, трогательные прикосновения никогда не кончались, но стоило открыть глаза и увидеть перед собой некрасивое морщинистое лицо, как девушка вздрогнула, подалась в сторону, схватила своё вино и выпила залпом чуть ли не половину.
– Вот это по-нашему, – поддакнул Тайернак, подливая ещё. – На чём мы остановились?
– На супружеском долге, – до сих пор борясь со смущением, напомнила Арлина.
– Важная штука, – заметил колдун. – О наследниках уж молчу, но нужна ещё и для того, чтобы брак считался действительным. Моему отцу досталось всё: и законная жена, и красивая любовница, и впридачу к ним обеим два сына. Один, рождённый на семейном ложе и в законном браке: другой – под театральным навесом на пестрых декорациях. Так уж совпало, что оба появились на свет в один и тот же день, и оба – в час волка с разницей всего в пару ветряных вихрей. Один – законный наследник Штормового замка, другой – бастард с юга.
Свечи в тяжёлом золочёном подсвечнике громко и сварливо затрещали, а за окном зашумел ветер. Тайернак бросил недовольный взгляд на не до конца задёрнутые шторы, и те мигом захлопнулись и более не размыкались. А старый колдун продолжал:
– Белокурая актриса умерла сразу после родов. Отец же поступил так, как и положено благородному мужу, за что и был осуждён всеми, кроме его законной жены. Он взял мальчишку-бастарда к себе, назвал его Эйгоном, признал своим сыном и требовал ото всех, чтобы к мальчонке относились так же, как и ко всем Тайернакам.
– Какой он у вас замечательный, – промурлыкала Арлина, чувствуя, как разморило от вина и начало клонить в сон.
Так бы и бахнуться сейчас на кровать и валяться до утра, наслаждаясь первым за последние недели прекрасным, безмятежным вечером. Но до спальни надо ещё доковылять. Мартан отнёс бы её на руках. Любой другой воздыхатель предложил бы опереться на его плечо. Со старика же ничего не возьмёшь. Зато кресло мягкое и удобное, и так хочется чувствовать себя в большом тёмном замке, как дома. А дома Арлина делала так.
Ничуть не смущаясь и нарушив все дозволенные правила приличия, девушка скинула башками и забралась в кресло прямо с ногами. Одёрнув платье, чтобы скрыть под подолом коленки и щиколотки, Арлина удобно устроилась и продолжила слушать.
– Я бы сказал иначе, – ответил старик, совершенно спокойно воспринимая желание Арлины свернуться в кресле клубочком. – Замечательной была женщина, вышедшая замуж за отца без любви и согласившаяся воспитывать двух сыновей вместо одного. Кому ещё в наше время нужен нагулянный ребёнок? А та не возражала. Отец проникся этим и со временем полюбил и свою законную жену. Не пылкой страстью, не юношеской любовью, а зрелой, мужской, ровной и долгой. Оба мальчика воспитывались одинаково. Обоим от отца передались способности к магии, но природа и тут поиздевалась и сделала всё наоборот: там, где законному сыну нужно было днями корпеть над заклинанием или рецептом зелья, бастарду всё давалось с первого раза. Если оба колдовали лягушек из котла с илом, то, ещё и обед не наступит, вокруг Эйгона уже полчище квакает, а у его брата даже головастика не наклёвывается.
