Бар «Безнадега» (СИ) - Вольная Мира (читать бесплатно полные книги txt) 📗

- А я? – пищит Бемби совсем тихо.

- Ты… - я вздыхаю. – Ты, скорее всего, будешь забирать всех подряд. И детей, и стариков, и мужчин, и женщин. Что же до причины смерти, - качаю головой, - пока не понятно. Надо немного больше времени.

- Почему так? Кто решает кому кого забирать?

Аарон сжимает мои пальцы чуть крепче, то ли предупреждая, то ли поддерживая. А я снова ищу слова, чтобы соврать так, чтобы не соврать.

- А какая разница кто, Бемби? Ты ничего не изменишь и никак на это не повлияешь. Если решишь остаться в… «профессии», - я правда очень стараюсь душить в себе ехидство, проблема в том, что я так давно этого не делала, что практически разучилась, - это знание никак не облегчит тебе жизнь, если решишь уйти – тем более.

- Что происходит, когда ты извлекаешь?

- Неправильный вопрос, детка, - качаю головой.

- Тогда… я не знаю, какой правильный, - Бемби дует губы и смотрит на меня исподлобья. Должного эффекта не производит: нет во мне раскаянья и сочувствия, чувства вины тоже нет. Мозг в нашей работе – штука, которая облегчает, а иногда и спасает жизнь, и не обязательно только твою.

- Возможно, позже поймешь, - улыбаюсь я. – А сейчас уже нет времени, Варя, мы приехали. Сегодня ты будешь не просто смотреть.

- Но…

Я не хочу слушать, что там «но», поэтому быстро открываю дверцу машины и почти несусь к подъезду. Мы в спальном районе, возле одного из бесчисленного множества одинаковых домов: шестнадцать этажей, серые стены и избитые дождями и временем балконы. Крыльцо пугает ощеренным домофоном и истертой лавочкой неровно-зеленого цвета, под окнами – клумбы, припорошенные полусгнившей листвой и бычками.

- Давай, Бемби, смелее, - зову я Варвару, застывшую у машины. – Или ты передумала?

Конечно, я не надеюсь на то, что она передумала. Вот только… Кажется, пришла моя очередь задавать вопросы. А времени для этого не особенно много, совсем ничего, если уж честно. Скоро двор заполнится воем сирен скорой и полиции, соседями, любопытными прохожими. Несколько тысяч лет прошло, а толпа почти не изменилась: хлеба и зрелищ. Люди не любят сюжеты, в которых все хорошо, счастье, как сам факт, как свершившееся событие никому не интересно, обесценено. Оно плохо покупается и продается, еще хуже запоминается. Но вот трагедия…. Это – да: Шекспир, Хемингуэй, Гете, Достоевский.

Страдания притягивают людей, как хищников к раненному животному.

- Варя, - я жду Бемби у лавочки, вцепившись в деревянную спинку, чувствуя, как прилипают к пальцам мелкие крупицы краски, - скажи мне, чего ты хочешь? Зачем хочешь стать… быть, - тут же поправляю себя, - собирателем?

Девчонка уже подошла, смотрит так, будто у меня вторая голова выросла, уродливая вторая голова того самого чудовища, которым ее пугали в детстве и которого она боялась до усрачки и ночных истерик.

Молчит.

Ищет взглядом Аарона ака Андрея.

Все еще молчит.

- Я хочу перестать видеть эти сны… - бормочет невнятное себе под нос.

- Если тебя закроют, ты перестанешь, - я не давлю. Ладно, стараюсь не давить. Но Бемби отводит взгляд, стискивает руками ремешок сумки.

- Я… - и опять тишина. Только шелест листьев и музыка из какого-то открытого окна. Тяжелая музыка, громкая.

Я жду, ждет Зарецкий, стоящий за спиной Варвары. Он держит руки в карманах и тяжелым взглядом сверлит узкую девчоночью спину.

Времени все меньше и меньше. Но мне важен ответ, от него зависит, что я сделаю дальше.

- Это второй урок, Варя. От твоего ответа зависит, каким будет третий.

- Я видела вчера, что ты сделала с душой, - она наконец-то находит в себе силы, чтобы посмотреть мне в глаза. – Видела, как было плохо тому… мужчине. Зачем ты показала это мне? Зачем заставила смотреть? – в ее словах мало смысла. Бемби говорит о чем угодно, только не о том, что мне действительно нужно. Я не слышу главного – причину, поэтому хмурюсь. А девчонка продолжает скороговоркой: – Можешь не отвечать, мне кажется, что я и так знаю, - косится на Аарона. – Но, понимаешь, я не хочу, чтобы было так, как у тебя. Я не буду делать это, - обводит она рукой пространство перед собой, - так, как делаешь ты. Я хочу помогать. Действительно помогать. Чтобы они уходили без этой грязи и мерзости, без жестокости и боли.

Да? Как интересно…

Усмешку удержать не получается. Мне забавно наблюдать за тем, как Варвара Лунева корчит из себя того, кем не является, как свято сама же верит своим словам. Наверняка верит. Ведь ее так воспитали, всех так воспитывают – социально одобряемое поведение.

- Это неправда, Варя, - качаю головой.

- Я… - и давится снова, когда до нее доходит смысл моих слов. А доходит не сразу: слишком много возбуждения, слишком много эмоций.

- Не правда, - киваю головой. – Ты врешь и мне и, что примечательно, себе. Давай же… признайся. Вслух можешь не говорить, - улыбаюсь.

Бемби собирается протестовать, горячо доказывать мою неправоту. Первые секунд пять. А потом я вижу удивление в ее глазах, осознание.

Крак!

И очередной песчаный замок пал.

- Пойдем, - зову за собой, направляясь к подъезду. Мне достаточного того, что она поняла сама. На моих губах улыбка.

Зарецкий раскусил Бемби раньше меня. Чего может хотеть маленькая девочка? Чего может желать ребенок, избалованный любовью и родительским вниманием? Считающий, что жизнь – это домик куклы Барби? Признания, восхищения, благодарности. Эгоизм в чистом виде. Тщеславие настолько незамутненное, что на него больно смотреть, его сияние слепит глаза.

Я беру Бемби за руку только у нужной двери, сосредотачиваюсь.

- Ты тоже так когда-нибудь сможешь, - говорю прежде, чем потянуть ее за собой сквозь дверь. – Достаточно просто сосредоточиться.

И мы оказываемся в квартире.

Это правда достаточно просто. В конце концов собиратели – как воздух, как ветер, как пламя. А дверь… Просто дверь.

Здесь темно, потому что третий этаж, потому что окна выходят на северную сторону и весь свет, который мог оказаться в квартире, загораживают деревья. Здесь холодно и сыро. Воняет. Спиртом, дешевым табаком, немытыми телами. Из дальней комнаты слышны завывания. Женские завывания на одной ноте. Низкие. Пьяные.

- Не отпускай мою руку. Ничего не говори, - оборачиваюсь я к Бемби. Она кивает, а следом за нами в квартиру просачивается Аарон. Он делает это не так, как я, не так, как собиратели. Он словно черный дым проскальзывает сквозь щели и зазоры.

Я отворачиваюсь и иду на звук. Под ногами прожженный грязный линолеум, подошвы кроссовок мерзко липнут, старые пожелтевшие обои на стенах, старая мебель. От всего, от каждого предмета воняет пылью и плесенью: ковер на полу в гостиной, диван, ламповый телевизор, фотографии в рамках без стекол, кривые, явно авторские пейзажи и даже мольберт в углу. В этой квартире убого.

Я иду быстро, просачиваюсь, утягивая за собой Бемби, через еще одну дверь и застываю, потому что чуть не врезаюсь в труп. 

Ой, ну класс.

Дмитрий точно труп. Из его виска торчит деревянная открывашка для консервных банок. Скулит и воет над ним тетка в замусоленном халате со сломанным носом. Белая подошва моих кроссовок окрашивается красным моментально. Диван, возле которого скулит тетка прожжен в нескольких местах, ковер пузыриться складками, на окнах нет занавесок, на стенах местами нет обоев. Два кособоких стула и стол, под чью правую ножку подсунута какая-то газета – вот и вся обстановка. Варя крепче сжимает мою ладонь. Девчонку трясет.

А меня раздражает вытье. Раздражает даже больше, чем все остальное: запахи, кровь, труп, прицеп в виде Бемби. Поэтому я перегибаюсь через тело и касаюсь лба тетки пальцами свободной руки.

- Спи, - говорю громко, и тетка издает какой-то булькающий звук, воздух выходит из легких с шипением, а через миг представительница богемы валится на пол. Наверняка она рисовала те картины, что я видела в гостиной.

- А теперь ты, дружок, - я присаживаюсь на корточки, кладу руку на шею трупа. Там нет крови. Но вытаскивать не спешу, оборачиваюсь к Бемби.