Цепная лисица (СИ) - Эго Мэри (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
— Миронова! — пробасила Росомаха, уперев руки в круглые бока. — Вот так встреча! Я уже стала забывать, как ты выглядишь! Пусть Александр идет, а тебя, милости прошу, на пару. Так и быть, пущу, хотя знаешь же, что предел опоздания на мои лекции — пять минут!
— Лариса Зельдивна, — вдруг вклинился в диалог Алек. От звука его голоса я задержала дыхание. — Тине нельзя на пару. Она сейчас на больничном.
— Да? Так а что же по Университету носится, бациллу разносит? — подозрительно прищурилась препод.
— Так, это, записи лекций пришла одолжить, — нашлась я. — А меня декан поймал. Вот и заглянула.
Росомаха недоверчиво фыркнула и со вздохом махнула на нас когтистой лапой, отпуская восвояси, добавив напоследок привычные: — “Никого уговаривать не собираюсь. На экзамене не ждите поблажек. Это вам не школа. Никто за уши тащить не станет…”
Она что-то ещё бурчала, когда Алек, выйдя в коридор, плотно прикрыл за собой дверь.
***
Мы забились в самый дальний угол коридора — подальше от аудиторий. Тут нас никто не должен был побеспокоить. Уселись на скамью — на разные её концы. Воздух был пропитан медовым запахом Алека, но в него примешивались неприятные, гнилостные нотки. Словно где-то под скамьёй сдохла мышь. Может, так пахнет его беспокойство? Или просто стены Универа за годы пропитались духом предэкзаменационной горячки.
Запах был далеко не главным среди того, что меня сейчас волновало. Не выходило сосредоточиться ни на одной мысли, все они разбегались как тараканы от света. Я не знала куда девать руки, и то и дело принималась теребить или рукав, или край кофты. Поднимала взгляд, но тот снова соскальзывал к полу. В голову то и дело лезла трусливая мыслишка, что зря я не послушала Павла. Зря всё это затеяла…
Алек, еще день назад отправивший столь отчаянное сообщение, тоже не знал с чего начать. Он попытался заглянуть мне в глаза, потянулся взять за руку, но я испуганно отдернула руку.
— Тина, — тихо позвал он. — Я так рад, что…
— Рад? — меня перекосило, — А я то как рада! Места себе не нахожу от счастья. Наконец-то до меня снизошли! — слова вырвались против воли. Я не узнавала свой голос, до того он был сиплый, переполненный ядом и обидой. Вместо ожидаемой эйфории меня одолели подозрительность и недоверие. Хотелось крикнуть: “Где ты пропадал, когда был так нужен? Почему пришёл только сейчас? Что заставило тебя перемениться?” и “Могу ли тебе верить?” Внутри колотило от подступающей истерики, которую ни за что нельзя было выпустить на волю. Я скрестила руки на груди, словно выставив плотину на пути бушующих чувств, подняла взгляд и растянула губы в улыбке, точно натянула тетиву: — Пожалуйста, давай оставим романтические прелюдии. Ближе к делу. Меня ждут.
Алек растерянно моргнул, а потом потянулся было меня обнять, но наткнулся на мой яростный взгляд и снова отступил, виновато повесив голову:
— Тина, — снова повторил он так проникновенно, словно одно моё имя могло разрушить стену, которую он сам между нами возвёл. — Тина, если бы только ты видела то, что вижу я. Если бы знала…
— Теперь меня сложно удивить, — ухмылка вышла точь в точь как у Павла. Оказывается, цинизму я у него за эти дни научилась. — Скорее удивишься ты. Я тут на досуге узнала, что всю жизнь страдала тотальной слепотой. А вот загадку твоего поведения разгадать так не смогла, поможешь?
Красивое лицо Алека перекосила болезненная гримаса. Нервным движением он потёр переносицу, прошептав на грани слышимости:
— Я догадывался, но… Значит, всё-таки прозрела. Не знаю даже поздравить тебя или посочувствовать… А эту тварь… ты тоже видишь? — И поднял взгляд. Но смотрел он не на меня, а куда-то за спину. Лицо его бледнело буквально на глазах. Я покосилась на стену позади. Там было пусто. Или точнее — для меня пусто. Вся моя злость куда-то вдруг улетучилась, я шёпотом спросила:
— Тень… тут?
— Да. И её не хило так раздуло. Чем ты её кормишь? — голос был слишком напуганным, чтобы принять вопрос за шутку. Поэтому ответ в стиле “котятами”, я решила приберечь. Вместо этого спросила:
— Как давно… ты её видишь?
— С того дня, как прозрел.
— Это случилось…
— На крыше. Ты помнишь?
Я кивнула:
— Такое сложно забыть. Это ведь был конец нашей дружбы, — в мой голос закралась тоска. Она тлела внутри перегоревшим костром былой боли.
— В тот день… столько было звёзд, — тихо сказала я, прерывая молчание. — Надо было дождаться, когда одна упадёт и загадать желание. Знаешь, что бы я попросила?
Алек молчал, продолжая смотреть куда-то мне за спину. Но я видела по его Эмону, что он прислушивается, ловя каждое слово.
— Я бы попросила…, — мои веки сами собой закрылись, голос упал до шёпота, — …чтобы мы навсегда остались там, в том прежнем мире. Где люди — это просто люди, без условий. Без звериных масок. А мы можем ругаться из-за пустяков и тут же обниматься, и всё понятно и просто, и рядом всегда есть тот, кто поддержит без осуждений. А впереди ещё миллионы дней — столько же сколько звёзд. И даже больше.
Я замолчала. Тишина давила на барабанные перепонки. А перед внутренним взором проносились картины потерянной жизни, на которых мы с Алеком были вместе — вместе окончили школу и выбрали вуз, вместе проводили вечера и ночи, вместе плакали и смеялись, ссорились и мирились… И никаких теней, Эмонов и старух с мрачными вестями. Возможно ли претворить эти картины в явь? А если да, то смогу ли избавиться от страха, что всё повторится? Он испугается, бросит, а я…
— Спорю, за такое желание, — вдруг сказал Алек, — Тина из прошлого хорошенько настучала бы тебе по лбу.
Я распахнула глаза. Он смотрел на меня с тем же сожалением об упущенном, что переполняло и меня. Вздохнув, сел рядом — плечом к плечу, сказал с улыбкой в голосе:
— Раньше в тебе было меньше романтики. Думаю, в четырнадцать лет ты бы скорее попросила у звезды чемодан долларов и новую мать в придачу. — Он чуть помедлил, словно собираясь с силами, сцепил руки в замок, уставился в одну точку:
— Я прозрел, когда ты вытащила меня на крышу. До сих пор не понял, почему не разбился… Ты вытащила меня, и тут же скрючилась, упала, точно подкошенная. Принялась кричать и метаться, словно в припадке. А рядом, прямо у твоего лица, по земле растеклось жидкое серебро. Я видел уже всё в другом свете. Твоя снежная лисица казалась мне ангелом, не иначе. Она светилась белизной. Глупо, но я решил, что всё-таки умер, ты от горя плачешь, и я твою душу вижу. А пролитый рядом свет — ничто иное, как слёзы этой души. А потом появилась тварь, никак из преисподней выползла. Сразу было понятно, что её приманило. Дальше, как во сне, руку протянул к серебряному свету, который за слёзы принял. И только коснулся — он испарился, а мне словно сердце узлами скрутило, — Алек перевёл дыхание. Я его не торопила.
— Видимо, твари моё вмешательство не понравилось… — продолжил он со смешком. — Она раздулась до лошадиных размеров, точно её изнутри распирало, пастью щёлкнула так, что у меня от лязга в ушах зазвенело, и вдруг осыпалась пауками на землю, и все они кинулись ко мне. Вцепились в моего Эмона…. тогда я ещё не знал что зверь так называется… Эти пауки… они точно собиралась мою душу вырвать… — Алек попытался улыбнуться, но вышло криво, — Ну, по крайней мере у меня есть хорошее оправдание тому, почему я не переношу пауков.
Я не сводила с Алека взгляда, всматриваясь в черты лица, в тени, в морщинки, и всё не могла насмотреться. В горле стоял удушливый ком. Алек продолжил:
— Через пару дней со мной связался куратор — представитель Эмозора, который ищет таких как я — молодых прозревших. Проверил уровень духовной энергии. Оказалось — бездарен. Так мне и сообщили: — бездарен и слаб. Присвоили низший класс, назначили послушать лекции о мире и его устройстве, а после оставили в покое. Таких как я в особые школы не принимают, но и совсем без присмотра не оставляют. Про тебя я им тоже говорил, и про Тень. Они проверили, сказали, что у тебя потенциала нет — пустышка, слепа как крот, а тень мне видимо из-за потрясения мерещится, так бывает, особенно у слабых Зрячих. Предложили проверить мозги.
