Лесной глуши неведомые тропы (СИ) - "Ядовитая Змея" (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Я спрыгнула с лежанки, на ходу потягивая затекшую спину, обулась и вышла в сени.
— Келда? — от удивления мои брови поползли вверх. — Здравствуй. Не ожидала тебя увидеть. Что-то случилось?
— Ничего, — девушка смущенно улыбнулась. — Сегодня день Зимогона, все женщины на площади собираются. Меня Весной выбрали, подружек собираю для хоровода. Пойдешь со мной?
— Э-э-э…
— Пойдем, Илва. Зачем людей сторонишься? Нехорошо это. Бабы в сплетнях разносят, что загордилась ты больно. Не идешь сама никуда, покуда не позовут. А как увидят тебя в хороводе — глядишь, и не будут языки распускать.
Я и позабыла, какой сегодня важный день. Как ни противился наш приезжий священник неугодным Создателю старым обрядам, которыми испокон веков почитали старых духов, а все же проводы зимы в Трех Холмах неизменно устраивали каждый год. Да и как иначе? Люди знали, что дух зимы является на земле в образе молодой красавицы, нареченной именем Мара. Не прогонишь ее — того и гляди останется, не пустит весну, не позволит всему живому распуститься и зазеленеть под теплым солнышком, подумает, что навеки люди желают любоваться белыми покрывалами снега и кружевом сосулек под сводами крыш.
Если же увидит Мара, что больше ей не рады, что сжигают повсеместно в деревнях ее чучело, то завоет-заплачет, да и сбежит подальше, за край земной тверди, до новой поры.
Проводить обряд Зимогона полагалось только женщинам. Если властная Мара увидит возле жертвенника мужчину, да еще молодого и статного, то непременно влюбится и нипочем не захочет уйти. Хоровод вокруг чучела водили девицы на выданье, во главе с красавицей Весной, чтобы видела ревнивая Зима, что ей не на что надеяться.
— Не знаю, — я растерянно прислонилась плечом к дверному косяку. — А если прогонят?
— Не прогонят, — засмеялась Келда, — в такой праздник грешно собачиться. А увидят тебя среди всех — глядишь, и злословить перестанут. Одевайся, идем веселиться!
Показываться людям на глаза не очень хотелось. Но, поразмыслив, я решила, что в словах Келды есть правда: если я буду все время сторониться людей, все так и будут считать меня изгоем. Вон и Энги ищет общества односельчан: и на работу подвизался, и на охоту вместе с другими мужиками пошел…
При мысли об охоте между лопаток неприятно поскребли ледяные иглы. Вернутся, поди, мужики обозленные да посрамленные. Но что уж теперь… Зато невинные жизни удалось спасти.
— Ладно, — кивнула я. — Погоди немного, оденусь только и дары для Мары возьму.
Глава 15. Охота на ведьм
На площади приготовления шли полным ходом. Женщины уже натаскали с крутых берегов речки-водогонки обтесанные быстрым течением камни и уложили в широкий круг — знак защиты от злой силы. Внутри него на подушке из соломы и хвороста красовалось соломенное чучело Мары. У ног духа зимы складывали жертву от каждой семьи: кто курицу, кто утку, кто ушастого кролика, а кто побогаче — то и целого козленка. Я и помыслить не могла, чтобы расстаться с одной из своих курочек, поэтому захватила для ритуального костра мешочек лесных орехов, пучок душистых трав и немного дикого меда. Жесткий взгляд Руны неприязненно скользнул по мне, когда я отходила от жертвенника: видать, мое подношение показалось ей слишком скудным.
Закончив приготовления, молодые девушки — и я в их числе — ступили внутрь каменного круга, а замужние женщины и вдовы остались снаружи. Затянули песню Зимогона, Келда повела хоровод посолонь, а в большем кругу женщины принялись кружить в обратную сторону. Так заведено, чтобы сбить с толку Мару, не то увяжется в танец с подружками Весны — не прогонишь.
Время от времени каждая девушка выходила из хоровода и вплетала в чучело горсть соломы, обмазывала растопленным воском или древесной смолой, обвивала стан сплетенной из сушеных стеблей крапивы веревочкой, а затем снова становилась в круг.
Ритуальная песня подходила к концу. Мару почтительно попросили покинуть людские жилища, поля и леса до следующего года, Келда взяла в руки промасленный светоч, как вдруг стройный хор голосов неожиданно сбился, рассыпался и смолк: со стороны леса показались охотники.
Мой взгляд лихорадочно заметался по очертаниям фигур: не угадываются ли за широкими плечами свесившиеся до земли волчьи туши? Но, вглядевшись, облегченно вздохнула: палицы для дичи были пусты, ничьи спины не сгибались под тяжестью убитых зверей; и чем ближе подходили несостоявшиеся загонщики, тем отчетливей виднелась угрюмая озлобленность на их лицах.
О Келде с так и не зажженным в руке светочем, казалось, все позабыли, как и о том, что негоже мужчинам приближаться к жертвенному кругу.
— Это что же, не изловили никого? — нарушил воцарившуюся тишину скрипучий голос старушки Линне.
Оглянувшись на нее, я случайно поймала на себе недобрый взгляд Руны и вдруг осознала, что счастливо улыбаюсь. Улыбку я тут же спрятала и попыталась изобразить разочарование, но было слишком поздно: черты лица женщины исказились, глаза превратились в узкие щелки.
— Ты знала, — она уперла руки в бока и шагнула в мою сторону.
— О чем? — я отступила.
— Что они с пустыми руками придут! — напирала Руна, кривя губы в гневной гримасе.
— Я не…
Руна открыла было рот, продолжая сыпать обвинениями, но ее перебила Марта, выступив навстречу свекру и мужу:
— А где же добыча?
— Волки ушли, — хмуро ответил Огнед.
— Что значит ушли? — ахнула Марта, и ее возглас тут же подхватили другие женщины, что совсем недавно пели ритуальную песню.
— Ушли, как и не было.
— Словно вымерли.
— Леший, что ли, их в болото загнал?
— И то правда: не иначе как нечистая сила потрудилась!
— Исчезли, будто надоумил кто.
Раздосадованные мужские голоса раздавались тут и там: такого исхода охотники не ожидали, а перед недоуменными взглядами женщин неудача наверняка ощущалась и того острее.
Большая тень скрыла солнце, вынуждая поднять глаза. Энги горой навис надо мной, несмотря на разделяющую нас каменную черту. Зрачки, расширенные от плохо скрываемого гнева, почти поглотили зеленоватые радужки, плотно сжатые губы сложились в жесткую линию: он молча обвинял меня и явно жаждал расправы. Я шагнула назад, испугавшись незнакомого, злого, змеиного взгляда, которым он пронзал меня насквозь, словно карающим мечом.
— Идем отогреваться, — подошедший сзади Ирах положил руку Энги на плечо, — пусть бабы себе воют да пляшут, все им забава. А мы посидим да пропустим по кружке доброго эля. Всех угощаю.
Так и не вымолвив ни слова, Энги отвернулся и зашагал вслед за Ирахом. В угрюмом молчании за ними потянулись и остальные охотники.
— Ты знала! — едва они скрылись за дверью трактира, вновь накинулась на меня Руна. — Это ведь ты зверье в лесу разогнала? Ведьма поганая! Поглядите на нее, добрые люди! — запричитала она, тыча в меня пальцем и обводя гневным взглядом товарок. — Вот ведь ведьма, а! Когда просили ее волков от деревни отвадить, пальцем о палец не ударила! А как мужики-то за вилы взялись, тварей и след простыл! Думаешь я не видела, как ты зубы-то скалила? Всем горе, а она потешается!
— Так может, и на коров моих порчу навела? — всплеснула руками Тильда, жена Ланвэ. — Одна доиться перестала, будто проклял кто, а вторую волки чуть насмерть не задрали!
— А у нас козу утащили! Даже копытца не оставили! — подхватила Марта.
— Мама! — одернула ее Келда, нахмурив брови. — Перестань, при чем тут Илва?
— А Гилля-то, Гилля моего! — запричитала старая Линне. — Как есть, уморила! Заживо зарезала! Мужа моего, сокола ясного! А ведь мог бы еще жить и жить, если б не ведьма окаянная! Все нутро из него вынула, и на глаза мне показываться не постыдилась!
— И лорду Милдреду, господину нашему, разум-то затуманила! То-то на других отыгрался, а ей хоть бы разок досталось за ведьмовство! — послышался гневный голос Мариры, что служила прачкой у Ираха. Ей пришлось отведать несколько плетей за недоплату, но ведь я приходила к ней в дом, лечила ее мазями…
