На осколках гордости (СИ) - Мечтательная Ксенольетта (серия книг TXT) 📗
— Тут болит? — басовито врезался голос фангры. Она надавливала за ушами, но никакой боли я не ощущала.
— Нет.
— Хорошо. Говорите, если будет неприятно.
Неприятно, что я не узнавала о развлечениях любовниц подробнее раньше, иначе не покидала бы всех этих купален и массажистов круглосуточно.
— Праздник духа Сальир отмечают в каждом городе, в каждой деревне, — продолжала просвещать меня Дариэль. — Сальир входит в полную силу на тридцать шестой рассвет после того, как по всему Фадрагосу просыпается хвостатая бабочка сит'тари.
Рассказывают, что великий дух проявил сострадание к старосте деревни, которая находилась далеко к северу. Настолько далеко, что земля там замерзала, а, утратив Единство, жители не могли растопить ее. Голод пришел в те края следом за холодом, а позже пришли болезни. Умирали животные, гибли существа. Запасы еды сгнивали, замерзали, пропадали… Существа уходили с тех мест, но не успевали добраться до ближайшего города. Тогда не знали еще духа ветра, Исшафи, как и не знали духа предков, Итъял, — сила священных колец была неизвестна фадрагосцам. Быть может, староста был человеком, а может, шан’ниэрдом, эльфиором или вовсе рассатом… И имя его неизвестно, но чтимо.
Старик собрал всех бабочек сит’тари, лежащих на промерзшей земле, каких сумел отыскать. В тесном доме отогрел он их добротой своей. Великодушно выставил все свои цветы по центру, выложил последние фрукты и плоды на стол. Духи наблюдали за ним, присматривались — не устояли. Снизошел к нему Сальир, когда почувствовал последние вздохи обессиленного старосты. Шепнул ему имя свое…
Тридцать шесть шагов понадобилось умирающему старику, чтобы выйти во двор и найти первого встречного жителя деревни. Столько же понадобилось вдохов и выдохов. На последнем он успел сказать имя духа, а затем упал в руки молодого, но уставшего от смертей юноши. Немедля жители обратились за помощью к духу, а на следующий рассвет теплая земля принимала в свои объятия доброго старика. Хвостатые бабочки сит’тари просыпались по всей округе и порхали желтым облаком над плодородной почвой, из которой уже пробивались первые ростки молочного дерева.
Я боролась со сном, слушая ее рассказы о празднике, о его убранстве и традиционных обрядах, которые мне предстоит пережить.
Я боролась, но заснула…
Меня посмели разбудить лишь тогда, когда целебная вода могла принести вред. Все же во всем необходима мера. Обед я тоже проспала. И даже Волтуар звал, но не дождался — отыскал меня по метке и пришел. Увидел спящую и приказал не будить, а как проснусь, накормить.
Посчитав, что суточный лимит на развлечения для прилежной любовницы достигнут, я решила отправиться в библиотеку. Солнце уже перевалило за зенит, когда я подошла ко дворцу. Запоздалый обед подали в мою комнату. Там же я переоделась, ощущая непривычную легкость в теле. А может, и впрямь ванна исцелила…
Пустынные коридоры уводили в совсем уж безлюдную часть дворца. Я остановилась у открытых окон, в коридоре второго этажа, услышав беззаботный смех любовниц и спутниц высокопоставленных мужчин. Они сидели во внутреннем дворике у фонтана и вели громкую беседу. Среди них взгляд выхватил Сиелру и Айвин, улыбнулась, подслушав очередные сплетни, в этот раз бесполезные, и отправилась дальше.
Нижние полки с книгами находились в полумраке — пришлось просить духов помочь мне. Копий дневников со времен войны предков на общем языке было слишком много, но я не пугалась. Рано или поздно наткнусь на что-нибудь интересное, а может, не наткнусь, зато не буду жалеть, что не пыталась.
Я взяла несколько книг и отправилась к столу. Зная, что никто тут не бывает, кроме меня, расселась с удобством: выдвинула соседний стул, разулась и закинула на него ноги. Принялась рассматривать первый дневник, листать, читать.
Упоминаний о детях с ядовитым драконом мне так и не попалось. Даже просто о детях с могущественным даром… Зато наткнулась на то, что невольно вызвало ненужные воспоминания. Рассказ о поверженном драконе велся в небольшой, толстой книге. Автор явно приукрашивал битву ядовитого дракона с пламенным, расписывая его на множество страниц. Я читала, зная, чем все закончится. Помнила огромный камень, почти скалу, который когда-то был ядовитым драконом. Помнила, как с Кейелом ждали там ребят после встречи с Аньей. Тогда между нами все было слишком хорошо… Настолько хорошо, что сейчас вспоминать тошно.
Я дочитала рассказ, закрыла книгу, глядя на окна, расположенные высоко под потолком. Небо потемнело, окрасилось в лиловые оттенки, но звезды еще не появились. Ужинали тут поздно, но сидеть в библиотеке больше не хотелось. Прохлада забиралась под тонкое платье, густая темнота, собравшаяся в углах, неприятно пугала. Я обулась, собрала книги, поманила Охарс за собой. Неспешно расставила все по своим местам.
Массивная дверь в библиотеке снаружи открывалась с помощью круга с символами, а изнутри — обычная ручка, и никакого волшебства. Я потянула за нее, услышала легкий скрежет, а затем свой несдержанный вскрик. Отскочила, оглядываясь с надеждой отыскать хоть что-то, что поможет.
Кейел молчал, глядя на меня с раздражением. Я материлась в мыслях.
— Что ты тут забыл? — спросила, понимая, что он не может войти. Если бы мог, то, наверное, уже вошел бы.
Следил за мной? Выжидал, когда выйду? Зачем?!
Он облизал губы и улыбнулся. По-доброму так улыбнулся.
— Мы же договорились о перемирии! — возмутилась я.
— Мир переменчив, Аня, — протянул он, — непостоянен. И условия мы с тобой не обсудили. Выйди сюда, милая Асфи, все обсудим.
Что обсуждать еще?! Все и так было предельно просто и понятно! Я видела застывший смех в его глазах, блеск веселья и предвкушения не мог скрыть даже нависший над ним полумрак.
— Ты издеваешься надо мной? — тихо поинтересовалась я, отступив вглубь библиотеки.
Кейел пожал плечами и развел руками. Как-то совсем неопределенно ответил…
— О чем ты хочешь поговорить? — не сдавалась я, рассматривая его лицо.
Острые тени на глазах, за носом и под подбородком устрашали образ, и я отозвала Охарс с их зеленоватым светом. Кейел разглядывал дверь и библиотеку через открывшийся проем с таким исследовательским интересом, словно обдумывал, как пройти внутрь. Добраться до меня.
— Кейел!
— Что? — теперь меня посверлил взглядом. Потом скользнул им от ног к лицу так, что и без зелья желания внутри все замирало. Еще бы не чувствовать жуткий страх при этом…
— Зачем ты пришел?
— Ты опять все усложняешь? — склонил он голову к плечу. В его руке что-то блеснуло, но я не успела разобраться — спрятал неизвестное в кулаке. От доброй улыбки и следа не осталось, но недовольства тоже не было. Всего лишь усталость. — Я же сказал: поговорить хочу.
Я осмелилась: приблизилась к нему, но остановилась у порога, все еще опасаясь выходить. Подняла голову, встречаясь с его взглядом. Разбитая губа заживала медленно. А может, это был порез ядовитым дротиком? С Роми станется… Гладковыбритая щека принимала на себя тусклый свет.
— Все никак не налюбуешься, Аня?
Стушевалась. Смутилась. Но опять не угадала его мысли. С тихим звоном он отстегнул верхние застежки рубашки, повернул голову и оттянул ворот. Я удержалась: не поежилась. Тонкие дорожки, следы стекающих капель по шее, тянулись вниз. Хотелось стереть их, убрать.
— У меня складывается впечатление, что ты переживаешь об этом сильнее, чем я, — произнес Кейел, опуская руки и поворачиваясь ко мне. Посмотрел в глаза, растянул уголки губ в наигранной улыбке и добавил: — Не надо. Плевать я хотел, что там у меня с лицом. Так ты выйдешь?
— Не-а, — мотнула головой.
— Точно?
— Ты издеваешься надо мной? — повторила я вопрос прищурившись. — Зачем мне выходить? Вот стоим, болтаем по душам. Хорошо ведь.
— Неудобно, — поморщился Кейел.
Неудобно, что? Убивать меня, пока я недоступна?
— А в коридоре стоять удобнее?
