Капкан для лисички (СИ) - Синеокова Лисавета (лучшие бесплатные книги txt) 📗

Парнишка недоверчиво посмотрел на доктора.

— Да, Егор. Все именно так. Наши законы очень жесткие, но благодаря им мы можем безопасно существовать в человеческом обществе.

Леонид Лаврентьевич вышел из палаты, а тишина осталась.

— В психушку? — до конца не веря, переспросил парнишка.

Я кивнула.

— Да, — подтвердил Ар. — Поэтому у нас не поощряются отношения с людьми, тем более — создание с ними семей. Любимого человека обманывать очень нелегко. Некоторые не выдерживали, и это оборачивалось худшим раскладом.

Рысенок молчал. Лицо у него было сосредоточенное. От былого задора не осталось и следа.

— Егор, — не выдержала я, — ты ведь не перестал быть сыном своей матери из-за того, что у тебя отросли уши и хвост. Да, ты не можешь сказать ей о себе всего. Но это и к лучшему. Ты бережешь ее. Как мужчина, ты защищаешь свою семью, пусть сейчас защита заключается в том, чтобы держать ее в неведении. Да и у кого из нас нет секретов?

Парнишка улыбнулся.

— И у тебя есть?

— Тонны! — кивнув, заверила я.

— Расскажешь один?

Мои губы медленно растянулись в улыбке, я покачала головой и ответила:

— Ни за что.

— А говорят, что девушки не умеют хранить секреты, — усмехнулся змей.

— Нагло врут! — заверила я.

Долго сидеть у Егора мы не стали. Людмила Григорьевна должна была скоро прийти навестить сына, так что мы со змеем решили вспомнить о такте и уйти до того, как нас начнут вежливо выпроваживать. Но разминуться не вышло.

Когда мы вышли из палаты, мама Егора уже стучала каблучками по коридору. Как всегда, элегантная и безупречная. Аж завидки брали, когда я на нее смотрела. Людмила Григорьевна чем-то была похожа на мою собственную мать. Совершенно особенная порода женщин. Безукоризненное чувство стиля и собственного достоинства. Такие притягивали взгляды даже в толпе. И не только мужские.

— Тамара, Аркадий, рада, уже уходите? — спросила она после изящного приветственного кивка.

— Да, — кивнула я в ответ.

— Я рада, что вы приходите к Егору. У него здесь совсем нет друзей его возраста. Спасибо вам. Обоим.

В глазах Людмилы Григорьевны разлилось тепло, в котором хотелось нежиться.

По больничному коридору разнеслось эхо чужих шагов.

Мы уже попрощались и расходились в разные стороны, когда раздался негромкий, но звучный оклик:

— Прошу прощения! Людмила Григорьевна? Зуева? Вы мама Егора?

Я остановилась и обернулась. Голос был знакомый.

Окликнувшим оказался Ростислав Алексеевич. У главы общины на лице было нарисовано неподдельное участие с налетом делового интереса.

— Да, это я. А вы…?

— Ростислав. Я один из меценатов, принимающий участие в делах этой клиники. Борис Игнатьевич рассказал мне о вашем случае. Примите мое искреннее сопереживание.

— Благодарю. — Голос Людмилы Григорьевны заледенел, а лицо сделалось непроницаемым.

Разговор снова прервало эхо шагов. Уверенных и быстрых. С нашей стороны коридора кто-то целенаправленно приближался к Ростиславу Алексеевичу и Людмиле Григорьевне.

Я обернулась. Высокий мужчина в распахнутом черном пальто, дорогом деловом костюме и блестящих полуботинках. Ярослав Третьяк мазнул взглядом по нам с Аром, стоявшим в проеме между двумя окнами, и перевел его на пару впереди. Два следующих шага потеряли в уверенности. Мужчина остановился, достал смартфон, приложил его к уху, развернулся и прошествовал в обратную сторону. Выражение лица Третьяка было каким-то странным.

Беседовавшие повернулись на звук шагов, но все, что им удалось увидеть — удалявшуюся спину.

— Вы что-то хотели? — спросила Людмила Григорьевна, хмуро, словно нехотя отворачиваясь от этой самой спины.

Ростислав озадаченно проводил взглядом знакомого дуала, снова повернулся к собеседнице, одарил ее располагающей улыбкой и ответил:

— Я хотел, чтобы вы знали, мы готовы принять самое деятельное участие в лечении вашего сына. Если вам нужна любая помощь, в том числе и финансовая, в деле поисков подходящего донора, мы с радостью вам ее окажем. Я не понаслышке знаю, каково это. Нет ничего хуже, чем болезнь ребенка. И в нашей клинике мы относимся к педиатрическому отделению и его пациентам со всей серьезностью, заботой и вниманием. Существует специальный фонд, если захотите, я помогу оформить запрос. Лечение — штука дорогостоящая, особенно, если страховка не покрывает этот конкретный случай.

Людмила переложила сумку из одной руки в другую, вздохнула, бросила взгляд на окно за спиной лиса и произнесла:

— Я уже беседовала с человеком по рекомендации Леонида Лаврентьевича. Благодарю за поддержку.

По всему было видно, что подобные разговоры не доставляют ей удовольствия.

Дверь палаты открылась, и из нее вышел Егор. Паренек был насуплен и крайне серьезен.

— Мам, все хорошо? — спросил он.

Людмила Григорьевна повернулась и подарила сыну успокаивающую улыбку. Мне она показалась слегка вымученной.

— Да, Егор, все хорошо.

Рысенок кинул хмурый взгляд на лиса.

— Прошу прощения. Я хотела бы побыть с сыном, — произнесла его мать.

Ростислав Алексеевич кивнул.

— Конечно-конечно. Но если вдруг вам понадобится помощь — позвоните мне.

Людмила Григорьевна приняла визитку лиса и кивнула, ставя точку в разговоре.

Мать и сын зашли в палату. Дверь закрылась с глухим звуком. Ростислав Алексеевич хмыкнул вслед им обоим.

— Подслушивать разговоры взрослых — нехорошо, — заметил Ар, хитро глядя на меня.

— Могу тебе сказать то же самое, — парировала я.

Змей довольно улыбнулся.

— Пойдем. Попадаться за этим делом — еще хуже.

Я была с ним абсолютно согласна.

— У меня тут еще маленькое дельце. Я тебя догоню, — сказала я.

Ар вопросительно выгнул бровь. Улыбнулась и кивнула в сторону двери с нарисованной на ней треугольной девочкой.

Змей понимающе кивнул и усмехнулся.

— Жду, — сказал он и ушел.

А я юркнула за вожделенную дверь.

Рядом с центральным входом в клинику был припаркован черный мерседес. Рядом с ним стоял Ярослав Третьяк и глава местной общины. Мужчины о чем-то разговаривали. Мой же путь к змею и его двухколесному транспорту лежал как раз мимо их 'колесницы'. Неожиданно даже неловко стало, что я второй раз за день становлюсь свидетельницей разговоров главы общины, но, с другой стороны, что мне делать? Уши закрыть ладошками и пробежать мимо, приговаривая 'я ничего не слышу, ла-ла-ла'?

Ерунда какая.

Я фыркнула себе под нос и спустилась с лестницы. Проходя мимо внушительного внедорожника, закрывшего меня от собеседников, услышала, как Красноярцев-старший спросил Третьяка:

— Ярослав, что-то не так?

Ярослав дернул плечом.

— Все нормально. Просто у меня неожиданно образовалось срочное дело.

— Мне непонятно. Ты же сам хотел встретиться с мальчиком. Поговорить насчет его участия в лекциях. Для блага общего дела… — лис явно был удивлен поведением друга.

— В другой раз. Извини, — прервал его Третьяк. — Мне нужно ехать.

— Как знаешь. Звони, — кивнул Ростислав Алексеевич, явно удивленный поведением приятеля.

— Позвоню.

Мужчины пожали друг другу руки, а я прошла за соседнюю машину, за которой стоял мотоцикл Ара и сам Ар.

— Прокатимся? — спросил он. Увидев меня.

— Куда? — ответила я вопросом и внезапно поняла, что мне абсолютно все равно куда. Я соглашусь практически на любой вариант, если это будет не опиумный притон.

— Увидишь, — улыбнулся змей. — Садись

И протянул шлем.

Как вообще можно сопротивляться, когда тут такие ямочки и животный магнетизм?

Железный конь до обидного быстро примчал нас к месту назначения, которым оказался мол. Бетонный зуб, вгрызшийся в море, чтобы защитить бухту от излишних морских волнений.

Змей снял шлем и слез с мотоцикла.

— Приехали.

Я скептически улыбнулась. На что тут, спрашивается, смотреть? Длиннющая бетонная конструкция, изрисованная граффити, о которую бьется море.