Ледышка или Снежная Королева для рокера (СИ) - Кувайкова Анна Александровна (книги без регистрации .txt) 📗
И осознала, что ошиблась по всем фронтам, когда вместо привычного язвительного голоса любимого братца, по нервам ударил другой мягкий, вкрадчивый и очень притягательный мужской голос:
- Увы, нет, но если тебе нравится это имя, то я не против, что бы ты меня так называла.
Отнеся трубку от уха, с сомнением посмотрела на незнакомый номер и, вновь прижав телефон, сухо заметила очевидный факт:
- Верещагин…
- Уже не Олежек? – притворно обиделся рокер, но тут же постарался перейти на более… Деловой тон. – Ледышка, тут без тебя ну никак не обойтись.
- Тебе что, доставляет удовольствие меня так называть? – слегка поморщилась, не чувствуя в себе никаких внезапных порывов и точно не горя желанием совершать очередной трудовой подвиг. Больше всего хотелось домой, завернуться в плед и сделать вид, что я к этим представителям золотой молодёжи не имею никакого отношения.
Ага. Так мне кто-то и дал это сделать…
- Эльза – слишком официально, Изабелла Александровна… - тут Верещагин сделал выразительную паузу, от чего я невольно скрипнула зубами. – Это уже рискованно для моего собственного здоровья. А Ледышка…
- Верещагин, - тихо, но проникновенно позвала я. И тут же добавила. – Если я сейчас приеду в клуб, то ты рискуешь оценить на собственной шкуре все прелести близкого общения с так полюбившимся тебе кактусом.
- Признайся, Ледышка, ты просто хочешь со мной встретиться…
- Олег Геннадьевич, а такая вещь как инстинкт самосохранения вам в принципе не ведом, да? Или это только для меня он сделал паршивое исключение, внезапно вам отказав? – не смотря на все мои попытке держать чувства в узде, слова всё равно прозвучали настолько ядовито, что хоть табличку вешай «Он выводит меня из себя за пять минут, а то и меньше!».
Харон так вообще сидела и нагло ржала над ситуацией вообще и над выражением моего лица в частности. И если бы не боязнь пропустить хоть слово из нашего содержательного монолога, Женька обязательно бы сбегала за своим телефоном, что бы запечатлеть моё обиженное, недовольное и полное искреннего непонимания лицо.
- А я люблю риск и чувство опасности, - поддразнил меня Олег и уже куда серьёзнее добавил. – Приезжай, Ледышка. Тут без тебя так скучно…
- Никто не заставляет работать, не устраивает цирк перед камерами и не пугает одним своим вежливым и аккуратным видом? – хмыкнув, я отрицательно мотнула головой, хотя и знала, что он-то меня не видит. – Нет, Олег Геннадьевич. Наш большой и грозный капитан отпустил меня в свободное плавание до завтрашнего дня. А если вы так хотите оспорить его приказы, то я заранее договорюсь насчёт свободного места в городском морге.
- Санитаром?
- Трупом, Олег Геннадьевич, - хмыкнув, я отобрала у Женьки полную кружку чая и отпила, не обращая внимания на её обиженный вопль. – Обычным таким, хладным трупом по самому высокопоставленному блату. Я думаю, господин Харлей простит мне такую потерю в его команде… У вас всё? А то меня вообще-то ждут.
- Тот самый Веня? – имя брата в исполнении рокера прозвучало… Хм, ну почти как ругательством. И мне действительно не послышались в нём нотки ревности?
- Тот самый Веня по крайне мере знает, когда стоит остановиться и промолчать, - холодно откликнулась, показав выпучившей глаза и пытавшейся не заржать Хариной кулак.
Уж кому-кому, а ей-то стыдно было не знать, что молчать Вениамин умел только в двух случаях. Когда говорить было нечего, и когда он спал! Всё остальное время Венька что-то рассказывал, что-то показывал и активно забалтывал собеседника. Иногда почти что насмерть.
Потому что после активного общения с Вениамином Александровичем Араньевым, остаться целыми, невредимыми и психологически здоровыми людьми могли только тренированные, волевые личности.
- А я не знаю? – лениво поинтересовался Верещагин. Вот только чувствовалась за этой неторопливостью затаившаяся буря.
Та самая, что никак не может грянуть до сих пор.
- Судя по вашему напору, Олег Геннадьевич, слово «нет» в вашем лексиконе давно и прочно отсутствует, - тихо хмыкнув, я отключилась и бросила телефон на стол, глядя на него недовольным взглядом.
Хотелось поступить в духе показательно истерики: схватить несчастный сотовый и благополучно разбить его об стенку. Но вместо этого я лишь снова тихо вздохнула и, обхватив кружку ладонями, отпила ещё чаю.
А Харон с минуту молча изучала моё невозмутимое. напускное спокойствие, а затем хихикнула в кулак и, заметив недоумённый взгляд, расхохоталась в голос. Едва, при этом, не навернувшись с табуретки на пол.
Когда же она всё-таки смогла заговорить, что сходу выпалила:
- Вы просто созданы друг для друга!
Теперь пришла моя очередь давиться чаем и не смотря на всё своё спокойствие, во все глаза смотреть на коварно улыбающуюся Женьку. Отставив чашку в сторону, я нагнулась вперёд и пощупала лоб подруги.
После чего осторожно спросила:
- Ты нормально себя чувствуешь?
- А что? – недоумённо вскинула брови Женька, счастливо улыбаясь во все тридцать два зуба.
- Я и он? – искренне недоумевая, переспросила я, пытаясь представить себе эту сюрреалистическую, на мой взгляд, картину.
К сожалению, воображение с таким определением было несогласно. И живо подсунуло воспоминания о поцелуе на лестничной клетке, поцелуе на парковке клуба… И о том, что рядом мы смотрелись бы очень даже эффектно.
И совершенно, просто абсолютно недопустимо!
- Ну да, - активно закивала головой Харон, счастливо зажмурившись и прижав руки к груди. – Я уже вижу эту картину… Ты, вся в белом…
- Белый, на кладбище не совсем к месту, разве нет? - невозмутимо откликнулась, взяв со стола газету и повертев её в руках.
- Он в рокерском прикиде и на чёрном, вороном коне…
- На фотографии, на собственной могильной плите, - добавила в тон, сворачивая газету в трубочку.
- И ваш поцелуй на фоне заката… - Харон аж светилась от удовольствия и мечтательно улыбалась.
Ровно до того момента, пока ей по лбу не прилетело свёрнутой газеткой. Не сильно, но обидно. И она вновь чуть не грохнулась на пол, опасно балансируя на ножках табуретки.
А я так же не спеша положила газету обратно на стол и, скрестив руки на груди, спокойно проговорила:
- Я с ним не встречалась, не встречаюсь и не собираюсь встречаться. А свои матримониальные планы в отношении меня можешь смело похоронить под ближайшим плинтусом. Мне и одной вполне комфортно.
- Фроз, ты разбиваешь мне сердце, - притворно обиженно всхлипнула Харон. Но внезапно став серьёзной добавила, глядя на меня проницательным и понимающим взглядом.
От которого даже мне захотелось поёжится. И я не выдержав угрюмо спросила:
- Что?
- Слушайте, Ваше Сиятельная Отмороженность… - задумчиво протянула Харон, подперев щёку кулаком. – Я понимаю, что у тебя держать всех на расстоянии – это уже привычка и стиль жизни. Я понимаю, что после случившегося подпускать кого-то близко ты поначалу трусила, а потом решила, что так тебе проще жить. Я действительно всё это понимаю, Изи…
Я невольно вздрогнула от звука собственного настоящего имени в исполнении Харон, но промолчала, ожидая, чем же закончится такой содержательный, во всех смыслах монолог.
- Но он тебе нравится. И ты явно ему не безразлична, раз тебя так откровенно провоцируют на эмоции. Так почему бы и…
Женька замолчала, выразительно подвигав бровями и широко, довольно улыбнувшись. Я же некоторое время молча разглядывала свои ногти, после чего тихо сказала:
- Жень, я всё понимаю. И даже допускаю, что интерес действительно искренний. Но нет. Нет. И ещё раз – нет.
- Упрямая Ледышка, - недовольно фыркнула Харон, вставая и вновь ставя чайник на огонь.
- Любительница мертвяков, - я хмыкнула, вернув ей любезность. И невольно радуясь, что тему моих возможных отношений с Верещагиным она больше не поднимала.
Нет, я понимала, что Харина права. Во всём. И в том, что мне так проще жить. И в том, что я действительно боюсь привязываться, пускай этот страх был детским, вросшим в подсознание и не желающим оттуда уходить. И в том, что я ничего не хочу менять, потому что мне так…
