Проклятие для Обреченного (СИ) - Субботина Айя (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
— Хозяин очень старался тебе угодить, господа, - говорит Баса, со стороны разглядывая мой свадебный наряд.
— Твой хозяин очень хочет, чтобы его кукла выглядела богатой и пригожей, - тут же огрызаюсь я, на этот раз даже не скрывая раздражения.
Через несколько часов я стану женой халларнского Потрошителя.
Принесу клятвы сперва перед северными богами, а потом – по халларнскому обычаю, о котором ничего не знаю, потому что скорее бы откусила себе язык, чем пошла к Намаре справиться, к чему следует быть готовой и что следует отвечать. Если, конечно, в халларнских традициях присутствует хоть что-то, что позволяет женщине открыть рот.
И все-таки платье столь прекрасно, что маленькая девочка во мне, которую отец с детства баловал красивыми нарядами, не может сдержать восторг от предвкушения надеть что-то подобное. Вероятно, созданное в единственном экземпляре.
Жаль, что вся эта красота пропадет зря.
Не с моим дурным настроением радоваться подобной «щедрости».
Я провожу кончиками пальцев по выпуклой тонкой вышивке, наслаждаюсь покалываем настоящих серебряных нитей. Немного откидываю край юбки. Скорее случайно, чем намеренно.
И замечаю под ней что-то очень тонкое и почти прозрачное.
Похожее на… чулки?
Я видела такие только на гравюрах в срамных книгах, которые пару раз находила в комнате Намары, когда сестра приказывала убираться за ней, будто какой-то служанке.
Сперва одергиваю руку, а потом, чтобы убедиться в своих худших предположениях, кончиками пальцев убираю один чулок в сторону.
Под ним почти такие же прозрачные трусики размером…
Помогите мне боги, они едва ли больше моего носового платка!
И в пару к ним – тонкая то ли сорочка, то ли то, что так и не стало сорочкой, потому что едва ли прикроет даже пупок.
Все это настолько… непристойно, что румянцем заливается даже Баса, хоть ей наверняка не привыкать. Лишь через минуту до меня доходит, что это румянец обожания. Боги, она бы и в правду хотела одеть на себя что-то подобное?!
— Принеси мое нижнее, - приказываю ей, но в ответ служанка только очень энергично мотает головой. – То есть, ты отказываешься?
— Хозяин приказал, чтобы каждая вещь, которую он передал, была сегодня на тебе, госпожа. Даже нарочно сказал, что пересчитает все, вплоть до пуговицы и пряжек на сапогах. Я бы не стала гневить его бессмысленным упрямством. Тем более… когда все это так красиво, что дух захватывает.
Меня захватывает только злость, которая закипает в груди и с большой неохотой оседает на дно желудка.
Возможно, он сделал это нарочно?
Чтобы прямо у алтаря проверить, насколько послушна его жена.
И при всех гостях, среди которых будет сам Император, провести демонстрацию укрощения непокорной дикой северянки.
Это же Тьёрд. Сами боги не ведают, что за бесы живут в его голове - и какие планы он вынашивает. Я бы не удивилась, вздумай он заколоть меня сразу после обряда, чтобы стать мужем и тут же овдоветь на радость своему императору, желавшего ему куда более покорную и сговорчивую жену.
Я мысленно уговариваю себя вспомнить, что подыгрывать врагу – это вовсе не обязательно измена.
И что раз боги наделили зверей искусством маскировки, то не станут порицать свое северное дитя за необходимое притворство.
— Помоги мне, Баса. – Все еще очень смущаясь, развязываю шнуровку домашнего платья. – Раз твой хозяин желает, чтобы его жена пошла к алтарю в этом – кто я такая, чтобы с ним спорить?
Служанка, кажется, выдыхает с облегчением.
На сборы уходит почти два часа. Там подтянуть, тут подправить, правильно разложить складки юбки, дать тяжелому поясу устроиться на бедрах. Потом еще прическа, и Баса устраивает с моими волосами и лицом настоящее шаманство, потому что когда гляжусь в зеркало в следующий раз, оттуда на меня смотрит красивая молодая северянка с идеально чистой кожей и высокой прической, украшенной тем самым гребнем, который я когда-то в сердцах швырнула ей в лицо.
На глаза наворачиваются слезы.
Я бы хотела пойти вот такой к алтарю. Даже в самых волшебных снах не могла представить себя настолько прекрасной, как сейчас.
Только все это растопчет нога бессердечного захватчика.
И плевать ему на фантазии девушки, которая до сих пор верит в любовь и справедливость.
Еще через полчаса за нами приходит пара воинов, чтобы сопроводить к месту проведения обряда. Я послушно следую за ними, стараясь не смотреть по сторонам: слуги боятся даже шептаться вслед «предательнице», но даже Тьёрд не может заставить «замолчать» их осуждающие взгляды. Впрочем, далеко не все они осуждающие, во многих я замечаю обычное человеческое сочувствие. И мне становится чуть теплее. Потому что все мы знаем - наши жизни ничего не стоят на весах захватчиков. Смельчаки, не сумевшие побороть собственную гордость, большей частью отправились к праотцам. Я понимаю их и оплакиваю. А оставшиеся в живых затаились, но не покорились. Надеюсь, они понимают, что я вынуждена поступать так, как поступаю. Надеюсь, моей жизни хватит, чтобы увидеть, как скрытые до поры мечи и топоры моего народа вновь обагрятся кровью врага, но не сейчас – позже, когда мы будем готовы. А пока… пока надо терпеть и ждать.
Место, где будет проходить церемония, находится в небольшой роще за замком.
Именно туда меня сопровождают воины, и именно туда тянется тонкая цепочка работников и служек, которых в последнее время в Красном шипе стало довольно много. Даже немного странно, что Тьёрд этого не заметил. Тут новый конюх, тут у конюха новый помощник, поваренок на кухне к тем двум, что уже и так помогают мне и кухарке справляться с едой для прорвы халларнских работников.
Но генерал в последние недели дома почти не был.
А когда приехал… После того разговора единственный раз, когда мы сталкивались лицом к лицу, был вчера утром, неподалеку от места раскопок, куда я принесла работникам бурдюк с подогретым бодрящим напитком из морозных ягод и с добавлением смеси трав, которая, как секретный рецепт, из поколения в поколение передается в нашей семье.
Тьёрд кивнул мне и снова вернулся к какому-то очевидно очень важному разговору со своим инженером.
Так что, когда приближаюсь к алтарю, испытываю странное чувство тянущей боли и радости одновременно.
Они стоят там все втроем: Император с белоснежными волосами, Заклинатель костей со своей неизменной мягкой улыбкой истинного садиста, и мой будущий муж: в полных черных доспехах, начищенных до состояния матового стекла, но все еще кое-где заметно поцарапанных. На руках у него тоже перчатки – стальные, с острыми когтями на кончиках пальцев.
Только его голова – единственное, что не защищено вороненой сталью, про которую говорят, что ее не пробить ничем и даже не помять, хоть это не так.
Келлис’с, замечая меня, бьет друга по плечу.
Тьёрд поворачивается.
Не знаю, что бы я хотела увидеть в этих темно-красных глазах.
Восторг? Восхищение? Уважение? Каплю признания того, что взять меня в жены вместо более молодой и красивой Намары – не такая уж и глупость?
Генерал лишь приподнимает бровь, ведет по мне взглядом снизу-вверх.
Ждет, пока подойду ближе.
Но первым подает голос вовсе не он, а Император, одного присутствия которого достаточно, чтобы у меня пересохло в горле. Он не делает ничего, чтобы испугать или подчеркнуть свой статус, но от него, как и от каждого в этой троице, исходит аура страха. Самая сильная из трех, как мне кажется.
— Пожалуй, Тьёрд, - говорит Император, пропуская меня вперед, чтобы стала около мужа, - я готов признать, что она весьма… хороша собой.
— Это все волшебство красивых тряпок и украшений, - лениво улыбается Заклинатель костей. – Любая дурнушка преображается, если ее отмыть, почистить и одеть во что-то дороже крестьянского платья.
— Когда церемонии закончатся, Кел, - Тьёрд протягивает мне руку открытой ладонью вверх, - напомни, чтобы я выбил тебе зубы за неуважительный тон в сторону моей обожаемой жены.
