Вечная любовь (СИ) - Кутузова Елена (мир бесплатных книг TXT) 📗
Цилинь летел прямо на неё.
- Не надо!
Ульяна прижалась к широкой спине, не замечая, что острые края чешуи оставляют на руках мелкие порезы.
- Не надо!
Но Цилинь только быстрее перебирал ногами. Когтистые лапы словно цеплялись за воздух, кидая вперед мускулистое тело. Взглянув вниз, Ульяна поняла причину: там, не замечая преград, мчались всадники.
Гривы и хвосты лошадей стелились по земле черным дымом, а алые отблески глаз были заметны даже с высоты. Вода неглубоких рек кипела под копытами и Ульяне показалось, что землю пожирает пожар.
Цилинь больше не избегал прорех в облаках. Он мчался напрямик, и всадники заулюлюкали, на скаку вытаскивая луки. Стрелы взрывались огненными фонтанчиками, пару раз они даже чиркнули по зеленоватому боку, оставив наливающиеся жаром рубцы, но Ланни словно не замечал. Он мчался прямо в тучу, как будто надеясь спрятаться там от преследователей, сбить их со следа, улизнуть.
На первый взгляд, это удалось. Когда нырнули в серо-сизое нутро тучи, стрелы исчезли. А может, их просто пожирало густое пространство. Уцепившаяся в Цилиня руками и ногами Ульяна уже не понимала, где верх, а где низ, и только выла, как затравленный зверь. Справа, слева, сверху и снизу сверкали молнии, от грохота закладывало уши, и, несмотря на близость вспыхивающего огня, стало холодно. Пальцы свело судорогой, и когда Цилинь, наконец, начал спускаться, Ульяна держалась из последних сил.
Он выбрал заросли бамбука, такие густые, что между стеблями было невозможно протиснуть руку, и лишь узкая тропинка рассекала рощу надвое.
Когти царапнули землю. Утрамбованная тысячами ног до каменной твердости, она поддалась, как пашня под лемехами плуга. Цилинь развернулся в сторону приближающихся врагов и встряхнулся. Ульяна кубарем полетела на землю и долго корчилась, не в силах сделать вдох. А потом оцепенела: изогнув шею, Цилинь смотрел прямо на неё.
Время остановилось и стало зеленым, словно к глазам поднесли цветное стеклышко. Солнечные лучи наискось рассекали пространство, и длинные листья едва шевелились, повинуясь испуганному ветерку. А потом все задвигалось.
Ульяна видела одновременно и изумрудные глаза Цилиня, и тропинку, которая сама стелилась под ноги, и едва заметное ответвление от неё. И круглый холм, насыпанный на каменном постаменте. Откуда-то Ульяна знала, что это - древняя могила, и под основанием есть лаз прямо в погребальную камеру. Надо только отодвинуть один из камней, специальный механизм позволял сделать это без усилий.
Тихий, как шорох листвы, голос прошептал:
- Беги!
Она не пошевелилась, и он прошелестел снова:
- Беги! Скорее!
Запахло гарью, и земля загудела под ударами копыт. Голос не стал громче, но в нем было столько боли, что Ульяна сорвалась с места, кинувшись туда, куда указывало шестое чувство. И прежде чем свернуть, оглянулась.
Цилинь вцепился когтями в землю и низко наклонил голову, выставив вперед рога. Его ноздри раздувались, а глаза полыхали зеленым огнем: зверь готовился к бою.
34
Дожидаться развязки Уля не стала: прижала к груди котомку, чтобы не мешала бежать, и кинулась прочь. Тропинка словно сама стелилась под ноги, и иногда казалось, что стоит чуть медленнее перебирать ими - упадешь. И Ульяна торопилась. Поворот, еще один, взгорок...
Тропа расширилась, открывая взгляду ровную, словно очерченную циркулем, поляну. Вокруг стражами замерли толстые стебли бамбука, а ровно в центре находился покрытый густой травой холм.
Разглядывать окружающие красоты времени не было. Не замедляя шага, Ульяна подлетела к могиле и всем весом обрушилась на нужный камень. Обтесанный валун в основании вздрогнул и откатился в сторону. Не задумываясь, девушка скользнула в прохладную темноту. Сзади послышался шорох, и вход закрылся.
Ульяна сжалась на пороге в комочек: после долгого бега не могла отдышаться. Казалось, вместе с кашлем она выплевывает легкие. Постепенно стало легче, и глаза начали привыкать к темноте. Мрак теперь не казался таким густым, и впереди угадывалась пустота.
Ужас погони отступал, но пришли другие мысли: что с Цилинем? Почему он еще не явился? И что это были за всадники? Неужели Аиджи не поверила Тигру и оставила засаду?
- Не может быть! Ланни слишком умен, и опыта у него много...
Шепот улетел в темноту и вернулся, а вместе с ним явились голоса. Едва заметные вначале, они крепли, врывались в уши, и нельзя было закрыться от того, что они говорили. А потом пришли образы.
Драконы ревели от боли и ярости, их тела покрывали глубокие раны. Лишана уже едва держалась на ногах и в короткие мгновения передышки опиралась на меч, как на клюку.
- Найди Печати! - кричало эхо.
- Найди Печати! - требовательно шептали голоса.
- Найди! - хрипела выбивающаяся из сил Принцесса.
А подземелье наполнили запахи крови, паленой плоти и железа. Ульяна не выдержала: сжалась в комок, зажмурилась так, что глазам стало больно, закрыла уши руками и завизжала, стараясь заглушить и шепотки, и крики... Ей было все равно, услышат её снаружи или нет. Усталость, отчаяние последних дней навалились могильной плитой, и она уже не понимала, где явь, а где сон.
Шорох, как эхо забытого мира, пробился сквозь крик. Загораживающий вход камень отъехал, и Ульяна на миг зажмурилась от плеснувшего внутрь света. Но тут же распахнула глаза, услышав, что в лаз кто-то протискивается.
Ланни! Она кинулась к нему и замерла от неожиданности: Цилинь оказался голым. Но тело покрывали раны, а по лицу текла кровь. Думать о приличиях было некогда. Подавшись вперед, она подхватила тяжелое тело, не позволив с размаху упасть на землю.
Вход снова закрылся, но Уля успела заметить держатель для факела с торчащей в нем палкой. Благодаря богов всех миров за то, что догадалась сунуть кремень и кресало в котомку, Уля высекла искры и раздула огонек. Он легко перепрыгнул на просмоленную тряпку, и факел запылал, отпугивая темноту.
Большая круглая комната напоминала юрту. Только вместо войлока - камень и земля.
В центре, на постаменте, стоял деревянный гроб. Темный лак слегка поблескивал в свете факела. Вдоль стен лежали мешки, стояла крохотная, словно игрушечная мебель. Ульяна не стала тратить времени на подробный осмотр: Ланни требовалась помощь.
С трудом перетащила его к стене, уложила на мягкие мешки. Антисептика, чтобы обработать раны, не было. Да что там, не было даже воды! И бинтов...
Тут же вспомнились причитания бывшей свекрови о том, что невестка-грешница грабит мертвых и лишает их покоя.
- Похоже, она была права, - пробормотала под нос и обернулась к гробу: - Прости! Если выживу, верну сторицей. Если нет...
Недоговорив, кинулась осматривать скарб, которым безутешные родственники снабдили дорогого усопшего. Одежда давно сгнила, от еды остался непонятный налет на стенках чашек, а вот кувшины порадовали: в них еще плескалось вино!
Бинты заменила разорванная на полоски нижняя юбка. А еще пришли на помощь знания и паутина. Ульяна снимала её слой за слоем и слой за слоем укладывала на раны в надежде, что Ланни не станет хуже. В конце концов, он - оборотень! Неужели его сможет убить сепсис?
Те несколько глотков, что остались после обработки ран, влила раненому в рот - все-таки алкоголь снижает болевую чувствительность, а Цилиню требовался отдых. После перевязки он немного успокоился, но через некоторое время начал бредить. Ульяна с трудом удерживала его на месте и проклинала себя за незнание медицины: кожа Ланни покраснела и стала горячей.
Решив, что Цилиню все равно, где умирать: под клинками приспешников Аиджи или здесь, во влажной темноте гробницы, Ульяна отодвинула камень.
Туча, что напугала её во время полета, разрослась. Холодный ветер прибивал траву, срывал листья со стонущего бамбука, а сизое небо то и дело прорезали молнии. Пару раз они ударяли совсем близко, от грома даже уши заложило. Но Уля не уходила, ждала, и когда сверху хлынули потоки дождя, метнулась обратно, за посудой.
