Двое. После (СИ) - Салах Алайна (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
Дверь кухни плотно за собой прикрываю. Мама не пытается скрывать свое негодование и гневно громыхает тарелками. Внутри все сжимается, потому что я знаю, что последует за этим. Она станет кричать и, с большой вероятностью, бросаться оскорблениями. Это услышит Булат.
— Довольная? — развернувшись, она впивается глазами в мое лицо. — Прикатили москвичи деревню унижать. Чего ты зенки пучишь? Думали манерами нас поразить? А не поразили. Ни хрена потому что вести себя не умеете. Притащила ебаря своего костюме, который не пьет и не жрет. Чего показать ты этим хотела? Что ниже вашего царского достоинства салаты с майонезом поковырять? Он твою семью ни в грош не ставит! Думаешь, тебя, что ли, уважает?
— Хватит повышать на меня голос, — цежу я, сжимая ладони в кулаки.
— Нахваталась, ты смотри! Чуть что — голос на нее не повысь! Ты кто такая, сикушка драная? А он кто — человеку старше рот закрывать?
— Закрыл — и правильно сделал, — дрожащим от злости голосом выплевываю я. Я имею право. Имею право. — Потому что твой муж ведет себя как пьяная скотина. И возраст тут не причем. Булат не позволяет так с собой разговаривать. И если наше общество тебе так не угодно — мы уедем.
И пусть сейчас я слишком разъярена, чтобы плакать, на эмоциях глаза все равно становятся влажными. Я имею право. Имею право.
— Позорить меня перед людьми не нужно, — понизив голос, шипит мама. — Поедут они. Еще час посидите за столом, как приличные люди — потом пиздуйте.
— А зачем тебе я? У тебя Кристина есть, которую ты считаешь примером для подражания. А я лучше всю жизнь одна буду, чем выйду замуж и рожу, от такого как Эдик. — Голос снова начинает дрожать, но на этот раз уже от слез: — Я не хочу ни как ты, и ни как она… Я выучусь, открою свое турагентство, буду путешествовать по странам и стану по-настоящему счастливой!
— Лягушка-путешественница, твою мать, — снисходительно фыркает мама. — Работу лучше ищи — не всю жизнь за счет мужиков получится выезжать.
В горле клокочет обида и концентрированная ненависть. Сейчас я действительно ее ненавижу. За то, что топчет мои мечты, за то, что пытается уничтожить все то, что я с таким трудом стараюсь взрастить: уверенность и любовь к себе. Взгляд падает на половник, зажатый в маминой руке, и на одно короткое, неправильное мгновение я представляю, как ударяю им ее.
— Тая.
Я вздрагиваю и резко оборачиваюсь. На пороге кухни стоит Булат. С нечитаемым выражением смотрит на мое заплаканное лицо и твердо произносит:
— Тебе нечего делать в этом зоопарке. Поехали домой.
Сглотнув соленый вкус, я киваю и шагаю к нему. Да, да, уехать. Мне нужно отсюда уехать.
К счастью, у мамы хватает здравого смысла, чтобы промолчать.
В прихожей нас провожает одна тетя Галя.
— До свидания, — говорю ей перед выходом и на мгновение замираю, чтобы дать себе проститься с квартирой, которую не планирую больше видеть. Булат прав. Здесь мне действительно нечего делать.
******************
— Ты голодный, — виновато смотрю на Булата, когда мы оказываемся в такси.
— Времени у нас уйма, — хрипло отвечает он, изучая меня глазами. Его зрачки все еще расширены и гневно мерцают, но сам он выглядит странно-спокойным. — Найдем какой-нибудь ресторан по пути в аэропорт.
— Ты назвал меня Таей. Не надо… Я уже привыкла, что ты называешь меня Таисией. В смысле, мне уже нравится.
Говорю и замираю, потому что Булат проталкивает ладонь мне за спину и притягивает к себе. Щека утыкается в мягкий ворс его пальто, я затаиваю дыхание и жмурюсь. Еще один идеальный момент. Когда мир, проносящийся за окном, теряет значение, и остаемся лишь я и он, который меня обнимает.
— Хорошо, что ты тогда ко мне подошла.
37
Свыкнуться с мыслью о разрыве с семьей оказалось сложнее, чем мне казалось после отлета из Череповца. Я как-то читала про фантомные боли: когда в месте ампутированного органа по инерции что-то болит. Вот и у меня также. Общение с мамой мучило меня подобно воспаленному аппендиксу, который рано или поздно пришлось бы удалить. Проблема заключается в моей привычке считать этот отросток частью тела, и потому мне не просто распрощаться с идеей, что веди я себя в прошлом иначе, возможно, оставался шанс его сохранить. Глупости, конечно. Сохранить ничего бы не удалось, ведь я с детства ощущала, что мама по какой-то причине зла на меня. Во мне говорит потребность найти объяснение тому, почему она меня не любила, хотя ответ я давно знаю: просто так бывает.
При звуке входящего сообщения я ныряю в карман за телефоном и тут же начинаю улыбаться. Новая фотография испанских каникул Марины: она, две девушки и темнокожий парень широко улыбаются в объектив камеры.
«В баре познакомилась с французами. Их здесь очень много. Классные ребята».
Я вдруг понимаю, что невероятно по ней соскучилась. По ней и по Даше. Когда Марина вернется из Барселоны, нужно обязательно организовать девичник с вином и разговорами обо всем на свете. Ведь помимо любви семейной, существует и другая: любовь к друзьям, любовь женщины к мужчине, любовь к своим питомцам.
«Вы все такие красивые! Значит, у тебя появилась компания?»
«Собираемся вместе на экскурсию по готическому кварталу Барселоны, а потом завалиться в бар и выпить». Подмигивающий смайлик.
Даже через эти короткие интернет-сообщения понятно, что Марина прекрасно проводит отпуск. Но по-другому и быть не могло: она открытая, искренняя и притягивает хороших людей. Свое веселье она заслужила.
«Жду фотоотчет твоих танцев на барной стойке».
Дзинь.
«Выпить, а не напиться, Тая! Как дела у тебя?»
Ответить я не успеваю, потому что экран темнеет и на нем появляются заветные пять букв, вызывающие неизменный трепет в животе и улыбку на губах. Звонит Булат.
— Я внизу. Спускаешься?
Я на ходу заматываю шарф и выхожу в прихожую, где натыкаюсь на понурый взгляд Банди: дескать, опять оставляешь меня одного.
— Я знаю, что ты на меня обижаешься, но сегодня для этого нет причин. Я приду ночевать домой, как и обещала.
Банди склоняет голову набок и с подозрением щурит глаза. Мол, попробуй только обмани.
Я выскакиваю в подъезд и, сбегая по ступенькам, быстро набиваю Марине честный ответ:
«У меня все просто замечательно».
***********
— Снова итальянский ресторан? — смотрю на Булата с лукавой улыбкой.
— Ты разлюбила итальянскую еду? — отвечает он мне в тон и протягивает руку, помогая выйти из машины.
Я издаю кокетливый смешок:
— Боюсь, тебе придется ждать этого очень долго.
Булат ничего не отвечает, лишь усмехается уголками губ и берет меня под руку — мол, я так и думал.
Говорят, что если в чем-то жизнь дала трещину, то обязательно наладится в другом. Вот так и у нас с Булатом после поездки в Череповец. Не то чтобы наши отношения сильно изменились. Дело, скорее в другом: это я стала чувствовать себя увереннее в них. Например, могу пошутить как сейчас и не заглядывать при этом Булату в глаза: а не перегнула ли палку? Та поездка сблизила нас, сделала роднеее, хотя я не до конца понимаю, чем именно. Вечер-то получился ужасным.
— Я немного изменила прическу. Нравится? — я легкими движениями взбиваю постриженные пряди и кручу головой из стороны в сторону, давая ему разглядеть. Снова кокетничаю. Чем внимательнее и ласковее ведет себя Булат, тем сильнее становится моя потребность привлекать его внимание. Это ни с чем несравнимое удовольствие: получать от него комплименты, пусть даже скупые как сейчас:
— Да, тебе очень идет. С утра постриглась?
Я киваю. Конечно, время стрижки ему вовсе не интересно, и Булат это спрашивает, чтобы сделать мне приятно. Наверное, в этом и кроется причина моей растущей уверенности: в нашем «До» я сбивала пятки, пытаясь его догнать. В нашем «Сейчас» мои ступни целы, потому что мы оба идем друг другу навстречу. Он интересуется моей стрижкой а я прошу его называть меня как и раньше: Таисия. Мое полное имя больше не имеет ничего общего с ругательством из моего детства — из уст Булата оно звучит эксклюзивно, став частью нашего общего прошлого, которого у меня не получается стыдиться, хотя бы потому что оно наше.
