Заговор маски (СИ) - Костылева Ляля (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Значит, Горя… А ты тогда кто, фру Ливия?
Тем временем Горислава спустилась по лестнице и постучала в дверь подвала. Ей не ответили. Она настойчиво постучала еще раз.
— Аурвандил, — попросила она, — прошу вас, простите меня! Впустите и дайте извиниться! Я принесла вам печенья для примирения… Я сама его пекла.
Дверь резко распахнулась. Горислава в испуге отпрянула. Мрачный хозяин подвала возник на пороге. Он уже снял пиджак и надел кожаный фартук, приготовившись к работе.
— Я не обязан принимать ваши извинения, как вы не обязаны были принимать мои, — отрезал он, — печенье ваше мне не нужно, тем более, если не кухарка его пекла. Вы здесь всего лишь горничная, так что унесите его обратно. И больше никогда не смейте отвлекать меня от работы.
Горислава, с которой все детство обращались мягко, с трудом переносила грубое обращение. Даже за полгода скитаний она не привыкла к резким окрикам и оскорблениям, которыми нередко одаривали двух нищенок «добрые люди». Губы ее задрожали, серо-зеленые глаза наполнились слезами. Она поставила поднос на стол и повернулась, чтобы уйти, но руки Аурвандила вдруг легли ей на плечи, удерживая ее.
— Простите, я просто негодяй, — искренне извинился он, — я даже не думал, что мои слова могут кого-то так ранить.
Горислава, уже не скрываясь, всхлипнула, и тогда Аурвандил развернул ее к себе и обнял. Эта неожиданная ласковость после его грубости выбила девушку из колеи даже больше, чем его резкие слова. Ей отчаянно хотелось уткнуться в его плечо — плечо человека, не обездоленного, как они с Яроликой, уверенного в себе, в своих способностях, в завтрашнем дне — и разрыдаться. Она не смела выплескивать на подругу свои усталость, разочарование, тоску по дому и родне, страх, потому что осознавала, что она опора для Яролики, какой и травница была для нее самой.
Девушки держали свои чувства при себе, стараясь не напоминать друг другу лишний раз о страданиях, и если и оплакивали ночами своих погибших близких, то лишь беззвучно, втихомолку. И сейчас эти полгода голодной тоскливой беспросветной жизни обрушились на нее. Она вцепилась в его фартук, прижалась к нему всем телом и закусила губу. Она не могла позволить себе плакать. Ее созданные Яроликой морщины не выдержали бы такого испытания. Эта магия была нестойкой — она бы выдала себя. Поэтому Горислава только вздрагивала и всхлипывала, но удерживала поток слез.
Аурвандил осторожно коснулся ее волос, погладил по спине и произнес негромко:
— Ну же, фру, не плачьте. Идемте, у меня там и чайник есть, сейчас попьем чаю с печеньем. Уверен, оно очень вкусное!
Он осторожно, точно она могла бы разбиться на тысячу осколков от его неловкого движения, подвел ее к своему стулу, поставил на огонь небольшого камина, горевшего в глубине помещения, чайник, принес блюдо с печеньем, отодвинул колбы и поставил его на стол перед Гориславой.
— Вот, — он неловко потер руки, — так я и живу в моем святилище.
Горислава осмотрелась: она впервые попала сюда, поскольку за все время пребывания в доме алхимик ни разу не приглашал ее убраться в подвале. Все помещение было заставлено стеллажами, на полках которых были книги и колбы с эликсирами, камни и банки с различными ингредиентами, среди которых ей почему-то особенно бросилась в глаза большая стеклянная емкость с засушенными летучими мышами. Здесь было довольно мрачно из-за недостатка света: из пары маленьких окошек под потолком проникало его совсем немного, да еще стояло в разных концах комнаты несколько свечей, которые визуально больше сгущали мрак, нежели отгоняли его.
Золу из камина давно не выгребали, все было в пыли и паутине, однако в остальном в комнате царил порядок. Видно было, что у хозяина все стоит на своих местах, все подчинено строгой системе. Горислава глубоко вздохнула, успокаиваясь, промокнула глаза платочком и посмотрела на стол. Рядом с блюдом с печеньем стоял деревянный раскрытый кейс, оклеенный внутри черным бархатом, на котором были разложены утопленные в углублениях камни схожего размера, но разной огранки, цвета и породы. Они маняще поблескивали в свете свечи. Горислава глаз не могла оторвать от такой красоты. Аурвандил улыбнулся.
— Это мой основной инструмент для изготовления артефактов, — пояснил он, — я чувствую магию неживой природы и могу извлечь из этого пользу.
— Они — ваши боги? — спросила Горислава все еще глухим от подавленных чувств голосом.
— Боги? — удивился алхимик. — Нет, это всего лишь камни.
— О… Я подумала, — девушка встряхнула головой, — вы зовете это место святилищем… — она изумленно взглянула на собеседника. — Или вы себя имеете ввиду?
— О, конечно нет, — рассмеялся Аурвандил, — может, я и нелюдимый грубиян, но пока манией величия не страдаю.
— Какого же бога вы тут чтите? — спросила Горислава.
— Одного, которому я служу. Других я не почитаю, — алхимик вытащил из-под стола табурет и сел рядом с девушкой.
— Вы православный? — с ужасом спросила Горислава.
— Это те сектанты из Великого Острога, которые чтут Христа? — уточнил Аурвандил. — О нет! Я имел в виду науку. Я рассматриваю магию именно как способ познавать окружающий мир и изменять его по своим потребностям. Мне кажется, наука занимается тем же самым. Я посвятил себя научной деятельности: исследую, совершаю открытия, фиксирую это и делюсь с обществом своими наблюдениями.
— Но… Как же… — растерялась Горислава. — Вы не молитесь богам?
— Не молюсь, — мотнул головой Аурвандил.
— Но разве магия — это не дар богов? Вы, как маг…
— Нет-нет, — улыбнулся Аурвандил, — магия — лишь врожденная особенность, как цвет глаз или форма носа. Никаких богов нет, на мой взгляд, и люди зря ломают копья, доказывая, чьи боги сильнее.
Горислава замолчала. Слышать подобное ей было дико.
— Понимаю, — угадал ее мысли алхимик, — у меня не совсем стандартные взгляды. Ингимар регулярно ругает меня за них. — Он встал, снял с огня чайник, выудил откуда-то две чашки и налил в них воды, бросив предварительно по щепотке каких-то трав. Помещение наполнилось благоуханием, которое напомнило Гориславе избушку бабушки Всемилы. Она с наслаждением втянула аромат и улыбнулась.
— Беру у травницы в одной лавке недалеко отсюда, — пояснил Аурвандил, — помогает успокоиться и собраться с мыслями. А еще заснуть. Выпейте, это вкусно и поможет вам забыть об обиде, которую я вам нанес.
Горислава пожала плечами и сказала с улыбкой:
— Мы оба были неправы. Давайте не будем ссориться.
— Не будем, — кивнул Аурвандил, откусив печенье. — Очень вкусно!
— Спасибо.
Помолчали. Затем Горислава спросила осторожно:
— А почему вы плохо спите?
Аурвандил помрачнел.
— Дурные воспоминания.
— О том, из-за чего вы перестали верить в богов? — сделала догадку девушка.
Аурвандил усмехнулся и внимательно посмотрел на нее. Горислава смутилась.
— Простите, я порой бываю бестактна…
— Со временем научитесь такту, я уверен! — Аурвандил по-прежнему изучал ее, но в его глазах уже не было угрозы и холодности — или Гориславе так только казалось? Она уже не думала услышать ответ на свой вопрос, но алхимик произнес негромко:
— Да, из-за тех событий я больше не могу молиться и верить. У вас острый ум.
— Не то чтобы… — Горислава покраснела и уткнулась в пол, ей показалось, что в его тоне проскользнула ирония, но такая добродушная, что обижаться не хотелось. Однако любопытство снедало ее, и она решилась еще на один вопрос. — Именно из-за тех событий вы себя добровольно заперли здесь?
Улыбка сбежала с губ алхимика, он закатил глаза и произнес тоном брюзги:
— Я вовсе себя здесь не запер! Я довольно часто выхожу наружу, если мне это нужно! Нечего меня жалеть, я вполне счастлив.
Горислава улыбнулась:
— Ну раз так — тогда все в порядке.
Он вдруг улыбнулся ей в ответ, и она внезапно вполне определенно увидела его красоту: его резко очерченные скулы, чуть вьющиеся волосы, его глубокие серые глаза, его широкие плечи, его сильные руки. Она покраснела и отвернулась, схватив чашку, будто пытаясь спрятаться за нее. Ей не пристало так думать о другом мужчине, не об Остромире. Эта мысль подействовала на нее так, точно на нее вылили ушат ледяной воды: она сникла и ушла в себя. От глаз Аурвандила это не укрылось:
