Не принц, но сойдёшь (СИ) - Каминская Лана (полная версия книги .txt) 📗
Верховный маг почесал затылок.
– По духу правил ты, бесспорно, устав нарушил, но по букве… А как ты намерен выкручиваться из ситуации с девчонкой, которую обучаешь? По правилам Ордена магия не должна уходить за пределы семьи. Будь девушка твоей дочерью, кузиной, женой, да хоть бабкой троюродной, я бы и бровью не повёл. Но непонятно кто, без роду, без племени…
– Чему же я её учу? – триумфальная улыбка закралась в уголки губ Тайернака. – Как воду с листьями смешивать?
– Это часть рецепта!
– Вы бы видели эту девушку. Она слишком нетерпелива и капризна, чтобы осилить рецепт. Обдерёт ладони, собьёт ноги в кровь, потянет спину да бросит, и вернётся к себе домой ни с чем.
– А в чём твоя выгода? – Квирл скрестил руки на груди и прищурил тёмные, как мутная болотная вода, глаза.
– Против судьбы не пойдёшь, не так ли? – опять повторил Тайернак, сверля Квирла подозрительным взглядом. – Эта взбалмошная девчонка расколотила каблуком башмака миску изобилия. Разве я могу такое стерпеть? Пусть теперь хоть котёл мне отдраит – хоть какая-то польза с неё будет.
– Котёл? – Раверинус закашлял от смеха.
– Всё, как Латчна видела в картах. Зачем же идти наперекор судьбе?
– И ты поверил её картам?
– Вы же поверили её письму, – Тайернак кивнул на смятый листок.
– Она моя дочь! И, между прочим, до сих обижена на тебя!
– По её милости меня сегодня чуть не сравняли с земляным червём.
– А сравняли бы, так только миру польза. Значит, ты не готовишь эликсир и не обучаешь девчонку, – подытожил Квирл. – Хорошо, я поверю тебе на этот раз. Но если до конца этого лунного месяца девочка не наиграется и не вернётся к мамкам, бабкам, нянькам, не жди от меня пощады.
– Теперь я могу забрать трость?
Раверинус коснулся золотого колокольчика, маленького, но звонкого, и, когда лакей явился, приказал:
– Проводи лорда Тайернака, Галвин, отдай ему трость да отправь стаю воронов в Смоляные горы. Штормовой замок отныне и до новой луны будет под их пристальным наблюдением.
***
Никогда ещё Арлина не чувствовала себя столь неуютно. Роскошь Тир-Арбенина, увидеть которую она так рвалась, обернулась для девушки сплошными неприятностями. Широкие улицы, ювелирные лавки, кондитерские, на витринах которых стояли такие торты, что королевский повар схватился бы за голову и расписался в полном отсутствии у себя таланта кулинара, – всё это было близко Арлине и одновременно далеко. Широко распахнутые от изумления глаза, конечно, беды не делали, но вот стоптанные башмаки и не по размеру надетая одежда, хоть и вычищенная, но поношенная и потрёпанная, Арлину в выгодную покупательницу не превращали, и стоявшие в дверях лавок зазывалы, едва завидев девушку, торопились заслонить вход, чтобы та ненароком не влетела в лавку и не распугала выбирающих товар богатеев. Арлина же получала объяснение, что магазинчик временно закрывается на приём новых партий – никого не впускают, всех только выпускают. Ну, а стоило девушке отойти от сверкающих дверей хотя бы на ярд, зазывала тут же отступал в сторону, и поток посетителей не останавливался.
Окончательно расстроенная и подавленная, Арлина не заметила, как добрела до Шёлковой улицы, где замерла, как вкопанная. Да, это была именно та улица, о которой столько шептались дамы в салонах, и о которой вздыхала мадам Шеврон. Дескать, и ткани там, тронешь – шёлк сквозь пальцы струится; пуговицы – одна к одной, жемчужные, выточенные; кружева – тонкие, как паутина, к подолу платья сами липнут. А готовые платья – такие только у принцесс водятся и то по одному-два в коллекции, не больше.
Шаг за шагом, удивляясь великолепию вокруг, Арлина брела по улице, пока взгляд не зацепился за изящную вывеску, украшенную лиловыми и зелёными лентами, приколотыми на огромную кованную булавку. «Бант и шпилька. Мадам Гриззо», говорила вывеска. Рядом никого не было: ни снаружи, ни внутри. И Арлина поддалась искушению: потянула на себя дверь и нырнула в разнообразие тканей и новинок моды.
В пахнущем маслянистыми фиалками магазинчике было тихо: только платья шелестели на лёгком ветерке, который влетел вслед за Арлиной и пронёсся по кругу, приподнимая подолы пышных юбок и сбивая на бок не до конца пришитые ленты. Прозрачная тафта, тесьма с заморских земель, тяжёлый бархат и разноцветная крошка, что сыпали на носки туфель, чтобы те блестели и переливались в свете тысяч свечей на высоких приёмах и во время танцев. Арлина провела пальцами по струящемуся бледно-розовому шёлку и ужаснулась. Как огрубели её руки! Как отвыкли от благородных тканей! Как испортились от ветра, холодной воды и разъедающего кожу сока плюща! Арлина шмыгнула носом и собралась уже выскочить на улицу, чтобы лишний раз не соблазнять себя великолепием вокруг, как сладкий голос за спиной вдруг произнес её имя.
– Арлина де Врисс, ты ли это?
Скорчив недовольную гримасу, девушка немного поколебалась и, натянув на лицо приветливую маску, развернулась и мило прощебетала:
– Маркиза Штолль! Никак не ожидала вас здесь увидеть. Вы в Тир-Арбенине проездом или, как обычно, по театрам?
Высокая и костлявая, светловолосая Эмилия Штолль развернула веер, с которого на Арлину пялились хвостатые павлины, и кокетливо замахала им, прикрывая плохо напудренную царапину на носу.
– В Grand Opera, – Эмилия, как и полагается знати, немного картавила, – сегодня поют «Прыгающего принца». Обещают аншлаг. У меня место в первой ложе, и после премьеры ожидается роскошный приём у губернатора. А ты как? – маркиза брезгливым взглядом окинула Арлину с головы до выступающих из-под коротких штанин ног и скривила губы. – В Озёрном крае все с ног сбились, пытаясь тебя разыскать…
– Как отец? – перебила кудахтающую Эмилию девушка, взволнованно теребя прикреплённый к поясу мешочек с золотом.
Но маркиза пропустила вопрос мимо ушей и продолжала о своём.
– Искали по всему Атолю, думали, похитили тебя, а ты, оказывается, вот где! Но что с тобой стало? Эти лохмотья… Совсем на тебя непохоже.
– Это временно, – оправдывалась Арлина. – А как Мартан?
Но что бы девушка ни спрашивала, Эмилия успешно игнорировала и гнула свою линию, пользуясь редким шансом уколоть дочь торговца, которую она уже давно недолюбливала.
– Ты похожа на замарашку. Устроилась прислугой? Это будет удар для твоего отца. Лучше ему такое не знать! Может, тебе помочь? – Маркиза сложила веер и сняла с широкого, расшитого бежевым жемчугом пояса голубого платья серебристый кошель. – Возьми пару грошей. – Она щёлкнула замочком, выполненным в виде голубя, взмахнувшего крыльями, вытащила две мелкие монетки и, протягивая Арлине, сделала вид, что случайно уронила их на пол. Те звякнули, закрутились в разные стороны и остановились только, ударившись о стоптанные башмаки дочери де Врисса.
– По-вашему у меня нет денег? – вспыхнула девушка, ныряя пальцами в мешочек на поясе и нащупывая там крупные золотые кругляши.
– Что здесь происходит? – на голоса выпорхнула раскрасневшаяся от духоты пышногрудая хозяйка салона, которая всё это время была занята в подсобке, сворачивая и укладывая ленты в коробку.
Задыхаясь то ли от гнева, то ли от тугого корсета, дама с ужасом во взгляде уставилась на взъерошенную Арлину, а затем схватила палку с гвоздем, которой снимала висящие на стене шляпки, и грозно замахала ей.
– Попрошайкам тут не место! А ну брысь отсюда, или городового позову! Леди Штолль, с вами всё в порядке? Эта нищенка вас не обидела, не оскорбила, не обокрала?
– Это я-то нищенка? – возмутилась Арлина. – Да мой отец может купить весь этот магазин!
– Твой отец… – начала было Эмилия, но теперь настала очередь Арлины перебивать и не слушать, ведь ей надо было срочно поставить на место разбушевавшуюся модистку.
– Да я сама сейчас куплю у вас вот эти платья! – Арлина ткнула пальцем в лиловое, розовое и фисташковое. – И вот эти! И те две шляпки! Одну – с ландышами, а другую – с противным яблоневым цветом. У вас за год столько не берут, сколько я одна за раз возьму, – продолжала распаляться девушка, а золото в мешочке становилось всё горячее и горячее.
