Черный принц - Демина Карина (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Она раздраженно откинула волосы.

— …и почти подготовила заявку на патент. — Люта вздохнула и почесала нос металлическим крюком. — У меня уже полдюжины патентов имеется… правда, они все на имя брата, потому что, видите ли, женщина не в состоянии придумать что-то достойное внимания королевской комиссии.

Она фыркнула и крюк едва не выронила. На носу же остались пятна.

— И вот я представила, что всю оставшуюся жизнь мне придется возиться с букетами, приглашениями и прочей ерундой… я просто поняла, что через год уже сойду с ума. В лучшем случае.

— А в худшем?

Таннис села на пол. Она должна была бы ненавидеть эту девушку, но не получалось.

— В худшем, — в бледно-зеленых глазах мелькнула тоска, — в худшем, леди Сольвейг сделает из меня свое подобие… это как душу убить. Понимаешь?

Понимает, душа Таннис сгорала и все никак не могла сгореть.

— И главное, я в упор не вижу, зачем это нужно? — Люта шмыгнула носом, и стало ясно, что она вот-вот расплачется. — Конфетку хочешь?

Она вытащила коробку из-под вороха юбок.

— Я всегда сладкое ем, когда волнуюсь. А мама запрещает. Говорит, что я располнею и вообще пора взрослеть… но я уже взрослая! Меня знают… не меня, а брата… но писала-то я! Меня даже приглашали работать в королевской лаборатории, но… пришлось отказаться. Я ведь женщина.

Конфеты были кислыми.

— И в результате я должна бросить дело, которое мне нравится и которое у меня получается, и выйти за того, кого не люблю и не полюблю…

— Кейрен хороший.

— Знаю, — согласилась Люта. — Но с ним же говорить не о чем! Я пыталась, честно, но он меня не понимает. Смотрит, кивает вежливо, но я же вижу по глазам, что не понимает. Наверное, я его тоже не понимаю… эта его работа… по-моему, она отупляет. Впрочем, вряд ли он особым умом отличался, иначе бы не пошел в полицию… папе это не нравится. Он бы предпочел военного, но по мне, что военные, что полицейские — никакой разницы. У меня кузен из военных. Он такая… бестолочь. Просто злости не хватает, когда появляется. А раньше вроде нормальным был. Но тебе ведь с ним интересно? Я про Кейрена, а не про кузена, с кузеном ты не знакома… и к лучшему.

Таннис кивнула.

Интересно. И больно, потому что девочка не понимает: ей не позволят бежать.

Люта сморщила носик.

— Я бы поняла, будь я сама сильной крови… так ведь и оборачиваюсь-то с трудом. И Кейрен не лучше… ты же видела его, да?

— Видела.

Синего зверя с горячей сухой чешуей. Голенастого, с виду неуклюжего, тощего. Он утверждал, что вовсе не тощий, а поджарый. Как гончая.

— Он и вправду синего цвета?

— Лазурного.

Люта несколько секунд молчала, грызла карамельки как-то зло, остервенело даже.

— И вот зачем нас сводить? — сказала она наконец. — Как будто бы их союз нельзя заключить иначе… не понимаю.

Она закрыла печь и вытерла руки о шерстяную юбку.

— Мы все будем несчастны. Ради чего?

Таннис не знала ответа на ее вопрос. И мелькнула безумная мысль помочь девчонке. Пусть бежит, к любовнику ли, к черту рогатому, но когда о побеге узнают, случится скандал. А скандал — хороший повод разорвать помолвку. И Кейрен получит свободу.

Как надолго?

Найдется другая девица достаточно благородных кровей, чтобы это устроило леди Сольвейг. И состоится новая помолвка, а там и свадьба…

— И куда ты собираешься?

— За Перевал. — Люта сдула прядку. — Здесь меня точно станут искать, а там… я все продумала.

Вряд ли. Она не представляет себе, что такое — жизнь в одиночку.

— Поселюсь в каком-нибудь тихом городке, открою свое дело… мастера везде нужны…

…не те, которые в юбках.

— У меня ведь получится?

И сама себе ответила:

— Конечно, получится! Но это несправедливо, что так… прятаться. Но я сумею! Веришь?

Люта сжала кулачки.

— Верю. Правда я… всего лишь человек.

— И женщина.

Женщина, верно, которая не представляет, чем заполнить пустоту в груди. Слезами? Слез нет, закончились. Криком бы… кричать, до сорванных связок, до горла треснувшего, как старая заводская труба, до глухоты, немоты.

Ножа в сердце.

Глупости.

Все проходит, и это пройдет.

В новой жизни Таннис попытается стать счастливой. Ребенка родит… лучше бы мальчика, мужчинам действительно проще… или двоих… столько, сколько получится, главное, чтобы выжили. Она будет возить детей к морю, ведь морской воздух полезен. И купит себе миткалевое бурое платье, подобающее матери большого семейства, полдюжины фартуков к нему. Фартуки придется вываривать в щелоке, а потом крахмалить… и чепец тоже, добропорядочные женщины носят жесткие чепцы.

…и вычеркивают из памяти все, что способно разрушить иллюзию добропорядочности.

Кейрен вернулся поздно.

И без цветов.

Он выглядел растерянным и расстроенным, но, переступив порог дома, выдохнул с облегчением:

— Люта!

— Я подумала, что здесь меня искать не станут.

Пили чай, и Люта, избавившись от шерстяных чулок — колются ведь, — надела домашние туфли Таннис. Туфли эти были слишком велики, и то и дело сползали с изящной ножки.

— Не стали бы, точно. — Кейрен сунул пятерню в волосы. Он смотрел на Таннис.

Виновато?

С отчаянием? С болью, спрятать которую не умел?

— Прости, я… все объясню… попробую объяснить. Сумею… или не сумею.

Близкий далекий человек, который вскоре станет недостижимо далеким.

— Люта, собирайся. Поедем.

— Куда? — Она нахмурилась, дернула ногой, и туфля упала.

— Домой. Твои родители с ума сходят.

— И ты вот так просто вернешь меня?

— Предлагаешь помочь в этой затее?

— Именно! — Она сжала кулачки. — Помоги перебраться за Перевал и…

— И что ты собираешься там делать?

— Жить!

Таннис чувствовала себя лишней.

Уже.

А после их свадьбы… Люта красива. Она из его круга. И познакомится с Кейреном получше… с ним разговаривать не о чем? Увидит, что ошибалась.

А он… как скоро он заметит, насколько хороша его жена?

Когда-нибудь…

И решение, принятое Таннис, правильно. Она — не Люта, она умеет выживать, не важно, в городе или за Перевалом… и вправду уехать? Кейрен искать станет.

Ей бы хотелось, чтобы искал.

И нашел.

И… из этого ничего хорошего не получится. А за Перевалом другой мир, но там тоже есть города, а в городах — лавки, и ведь женщины держат лавки сами… можно приобрести какую-нибудь, попроще… на это денег хватит. Да, собственная лавка и никакого мужа. Стоило представить, как к ней прикасается другой мужчина, и к горлу подкатывала тошнота.

А псы ругались.

Люта говорила что-то тонким, ломающимся голосом, яростно и обиженно, но Таннис почему-то не могла разобрать ни слова. В голове шумело.

— Люта, — голос Кейрена прорывался сквозь шум, — ты вернешься домой, даже если мне придется отвезти тебя силой.

— Ты… трус! — Она швырнула в Кейрена сахарницей, но он увернулся. И сахарница, ударившись о стену, раскололась. Сахар рассыпался… сахар ныне дорогой, а сахарница Таннис нравилась.

Кейрен ее на зимней ярмарке выиграл.

— Быть может, я и трус. — Он встал над Лютой.

Злится. И на щеках появились синие дорожки, которые смахнуть бы, успокаивая. Подойти сзади, обнять, прижаться к широкой спине и просто стоять, не говоря ни слова.

Муж? Таннис не нужен другой мужчина. А этот никогда не будет принадлежать ей.

— Но ты не представляешь, что такое реальная жизнь. — Он отобрал чайник, который готов был полететь в него следом за сахарницей. — Такая, в которой тебя могут ограбить, убить, изнасиловать. И я, Люта, не собираюсь брать на себя такую ответственность. Пожалуйста, прояви благоразумие.

…смирись.

И когда Люта расплакалась, он обнял ее. Вот только поверх ее головы глядел на Таннис.

— Почему? — Люта всхлипывала. — Я думала, ты другой, а ты…

— Есть долг перед родом. У тебя. И у меня.

— Мы будем несчастны… мы все будем несчастны… и кому от этого станет легче?