Волчья Радуга - Жаринова Елена (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
…Просторная светлая комната распахивала перед Василием дверь. Он возвращался с войны — или из трудного похода, заросший клокастой бородой, в изорванной одежде, с ногами, стоптанными до крови. Он которую ночь не мог сомкнуть глаз, потому что сны были похожи на фильмы ужасов. Память еще хранила ад, через который он прошел, но глаза уже стремились вперед, к белой стене, где у раскрытого окна стояла юная женщина, закутанная в светлое покрывало. Ветер засыпал подоконник цветами вишни, спутывал легкие волосы. Свет слепил глаза, и Василий не мог разглядеть, улыбается женщина или нет… А потом вдруг все замелькало, словно кадры кинопленки, пущенной задом наперед; светлая комната распалась на куски, куски превратились в обрывки бумаги и унеслись прочь. Вокруг было поле, дымящееся после недавнего пожара. Пахло гарью. На горизонте мелькали неясные темные тени каких-то жутких существ. Значит, комната и женщина ему приснились. Сейчас он точно знал, что видел этот сон не впервые и что когда— нибудь, когда он пройдет предначертанный ему круг испытаний, светлая комната превратится в явь…
Иван слышал голоса. Злой женский смех, детский плач, пьяную ругань. Голоса не обращались к нему, но он знал, что говорят именно о нем. Но вот странно: язык был русский, однако слов нельзя было разобрать. А ему было очень важно понять, о чем идет речь. Он пробовал прислушиваться к кому-нибудь одному, но шум тут же сбивал его с толку. Потом низкие красивые голоса запели церковную службу. Иван прекрасно знал ее текст и хотел подпеть, но вдруг обнаружил, что онемел. Он раскрывал рот, словно рыба, вытащенная из воды, но не мог издать ни звука. А в льющемся пении почему-то не было знакомых фраз. И вдруг он понял, в чем дело: он больше не существовал целиком; от него остался только слух, но ни зрения, ни даже разума не было. Он казался сам себе колечком от сигаретного дыма, сквозь которое проходили звуки. Он знал: теперь так будет всегда. Впереди вечность…
Яно открыл глаза от влажного прикосновения и увидел огромную звериную морду с мокрым холодным носом. Прямо над ним, горячо дыша в лицо, стояла помятая темно-серая волчица. Страшные зубы были приоткрыты в приветливой улыбке.
Увидев, что Яно пришел в себя, волчица радостно вылизала ему лицо, ласково подталкивала в спину, пока он поднимался, а потом запрыгала вокруг на всех четырех лапах. «Предводительница стаи, которую я избавил от вожака-убийцы», — догадался Яно. Что ж, волчица успела вовремя: греза-трава могла убить спящих. Оборотень бросился к своим спутникам. Иван и Василий были бездыханны. Яно отчаянно тряс их. in плечи, перебегая от одного к другому. Волчица помогала ему. Наконец Василий слабо застонал, схватился рукой за голову… За ним и Иван начал подавать признаки жизни. А темно-серая волчица, увидев, что люди пришли в себя, неслышно скрылась в лесу.
Вскоре все трое, отойдя как можно дальше от опасной поляны, смыв остатки сна в холодном лесном ручье, сидели, разложив перед собой припасы.
— Слушайте, мне такого наснилось, — мотал головой Василий. — Черт ногу сломит. Даже рассказывать не хочу. Это правда, что здесь был какой-то зверь?
— Да, волчица, — ответил оборотень. — Она нас всех спасла.
Василий облегченно вздохнул.
— Слава богу. А я уже думал — глюки. Типа как в анекдоте: сидят два мужика на лавочке, пьют тормозную жидкость. Вдруг один другому говорит: «У меня уже глюки начались. Видишь — собачка зеленая полетела?» — «Где?» — «Да вон, над березой» — «А, это не наша. Это наркоманов с шестого этажа». А вам, ребята, снилось что-нибудь?
— Да так, ерунда всякая, — уклончиво ответил Иван.
А Яно задумался. Конечно, ему что-то снилось. Холодный нос волчицы пробудил его от какого-то сновидения. Но Яно ничего не запомнил. Это было даже обидно: по рассказам Якофия, греза-трава дарила людям сны, по которым можно было узнать будущее или получить ответ на важнейшие вопросы. Раньше находились смельчаки, которые, рискуя жизнью, ложились спать на этой поляне, надеясь увидеть во сне свою судьбу.
— Итак, крестоносцы, пора разработать план «Барбаросса», — Василий бодро потер руки. — Куда мы идем?
— В Тифлант, — ответил Яно. — Это на севере. Там находится замок Фаргита. Нам придется пройти через Аушмедлан. Это опасно: замок королевы Морэф находится на границы двух герцогств — Аушмедлана и Вишмедлана. Но другого пути нет. Однако сначала надо будет выбраться из леса… Честно говоря, в человеческом облике мне очень трудно будет найти дорогу. Вы не станете возражать, если я обернусь волком?
Иван с Василием переглянулись и неуверенно кивнули.
Катя, не чувствуя сбитых, замерзших ног брела по дороге, кажется, целую вечность. Она давно миновала указатель, на котором готическими буквами было написано: «Аушмедлан». Время близилось к полудню, но солнце, кажется, передумало вставать: вокруг клубилась сырая пасмурная мгла. Сколько еще до Венсида — часы или дни пути? Фиофанта не имела понятия о расстояниях. Удастся ли выдержать столько в легкой одежде, которую пронизывал промозглый ледяной ветер, да еще и без еды? Без сигарет, которые могли бы заглушить голод? Правда, пока голод не чувствовался, притуплённый усталостью.
И никого вокруг! Катя не знала, радоваться этому или огорчаться. С одной стороны, не у кого просить помощи. С другой — какой помощи она могла ожидать от этого неприветливого мира, живущего по суровым законам и ничего не знающего о Конвенции по правам человека… Пожалуй, чем меньше аборигенов встретится ей на пути, тем больше у нее шансов вернуться домой. Домой! Катя помнила, как в юности, в самый разгар ночной студенческой пирушки, ее вдруг поднимало на ноги непреодолимое желание вернуться домой. Наплевать, что транспорт давно не ходит, а потенциальные провожатые лежат лицом в салате. Пусть подружка вероломно заявляет, что останется здесь ночевать. Катя выходила в белую ночь, на набережную Фонтанки и шла пешком. Ветер разгонял сон и хмель, а милый сердцу образ собственной чистой, мягкой подушки придавал силы. Домой! Так и сейчас она упрямо делала шаг за шагом по дороге, ведущей на юг.
Тем временем ветер все отчетливее доносил до Кати запах дыма. Причем пахло не костром из осенних листьев, а прогорклой гарью. И вскоре Катя увидела…
Вдоль дороги стояла деревня — небольшая, домов в десять-пятнадцать. Сейчас от них остались лишь остовы печей; их черные шеи тянулись к хмурому небу. Добротные бревенчатые избы рассыпались пеплом, как карточные домики. Огонь не пощадил ни амбаров, ни хлевов, ни конюшен, и черные головешки, разбросанные вокруг, могли быть и бревнами, и трупами людей или животных… Дым низко стелился над пожарищем, выползая на дорогу. Только колодезный журавль уцелел, но пользоваться им было некому. Деревня умерла.
Катя застыла, глядя на ужасное зрелище. Неужели все люди погибли? Так не бывает, не мог пожар начаться во всех домах одновременно. Кто-то должен был выскочить, поднять тревогу; от колодца по цепочке стали бы передавать ведра с водой… А здесь все было так, словно огонь неожиданно упал с неба. Что же происходит в этом треклятом Фенлане?
Вдруг от колодезного сруба донесся тихий плач. Кто-то жив! Катя, не раздумывая, бросилась туда. У колодца, скорчившись, сидел белобрысый мальчишка лет десяти. Покачиваясь из стороны в сторону, крепко обхватив себя руками, он горько плакал, ничего не замечая в своем горе.
— Мальчик! — тихо позвала Катя. — Что здесь случилось?
Мальчишка отнял грязный рукав от лица.
— Ты кто? — испуганно спросил он.
— Меня зовут Катя, а тебя?
Маленький погорелец недоверчиво хмыкнул.
— Катя? А не врешь? Ты же дядька.
— Нет, я тетка, — усмехнулась Катя. — Тетенька, в общем.
— А почему ты в штанах?
— Я иду издалека, так удобнее. Так как тебя зовут?
— Эйфи, — шмыгнув носом, сообщил мальчишка. — А остальные все сгорели. А я забрался в колодец. Когда вылез — уже никого не было.
И Эйфи с надеждой уставился на Катю круглыми голубыми глазами. Что было делать?
