Руна на ладони (СИ) - Федорова Екатерина (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Ульф посмотрел на него равнодушно — хоть так и подмывало оскалиться.
Свейтлан на «Черном волке». Только Олафсона там и не хватает…
— Я сын твоего конунга, — негромко напомнил вдруг Торгейр. — И следующий конунг Эрхейма. Ты же хочешь и дальше служить в морской страже Эрхейма? Или решил опять стать вольным ярлом? Сам знаешь, как мало они живут. А то, что вольные добывают на кораблях инеистых, приносит им мало прибыли. Корабли торгашей до них не доплывают, и все по половинной цене скупают люди конунга…
По половинной — это ещё хорошо, подумал Ульф, вспоминая прежние деньки, когда он плавал на потрепанном кнорре вместе с братом отца, Бёрульфом. Там и оставшимся там, в северных водах, граничащих с морем вокруг Нифльхейма, земли инеистых йотунов.
— Я сейчас отправлюсь к Ульвдану, — спокойно сказал Торгейр. — Расскажу ему новости. А потом приду на твой корабль. Пополни запасы, если нужно. Но поторопись.
— Боюсь, на моем драккаре не найдется такого ложа, Олафсон, — грубо сказал Ульф.
И перевел взгляд в угол, на кровать.
— Ничего, переночую на нарах, вместе с твоими людьми, — бросил Торгейр. — Да, со мной ещё будет человек двадцать моей личной охраны. Но они могут лечь на палубе, наверху. Сейчас по ночам тепло, конец лета.
Придется запереть Свейтлан в каюте, решил Ульф. Два дня до Нордмарка… а что потом?
Показывать её Торгейру не хотелось. Тот начнет спрашивать, кто она, откуда. Где волк её нашел. Будет присматриваться…
Ульф стиснул клыки, внезапно осознав, что хочет запереть жену вовсе не из-за этого. Торгейр по-мужски красив — видный мужик, рослый, с ровными чертами лица. Из тех, что нравятся бабам. И сын конунга.
А ещё он из тех, кто может предложить Свейтлан защиту и немалое богатство — за её дар. И нет сомнений в том, что Торгейр все это предложит, как только узнает о ней правду.
Но при этом он может ещё и понравиться Свейтлан. Как человек, как мужчина.
В памяти Ульфа вдруг всплыло воспоминание — Свейтлан, разглядывающая возле причала в Нордмарке того красавчика, светлого альва. Её заворожено-восторженное лицо. Изменившийся запах…
А теперь другой красавчик, но уже человек, без зверских привычек светлых альвов, окажется рядом со Свейтлан. На его драккаре.
Вот чего я боюсь на самом деле, угрюмо подумал Ульф. Снова учуять её изменившийся запах, зная при этом, что красивый сын конунга рано или поздно узнает о Свейтлан. И отправит к ней своих посланцев, и предложит другую жизнь — стать щитом и копьем молодого конунга…
— Иди, Ульф, — велел Торгейр тем временем. — Готовься к отплытию. Помни, я не забуду того, кто оказался рядом со мной в трудное время. Я знаю, как мой брат Гудбранд относится к оборотням. Полагаю, он уже выгнал всех твоих сородичей из Нордмарка. Это плохо, потому что люди и оборотни должны дружить. Мы вам нужны, чтобы молодым волкам было на ком жениться. Вы нам нужны, потому что волки слишком хорошо воюют…
Сын конунга махнул рукой по направлению к двери, давая знать, что разговор окончен. Ульф молча развернулся и вышел.
Надо было уйти в Ульфхольм, как советовал Гуннульф, угрюмо подумал он, выходя на палубу. Но — клятва. В конце концов, конунг Олаф заслуживал того, чтобы его старший сын узнал, что случилось с отцом. И от Торгейра кожу под гривной не жжет. Для всех будет лучше, если именно он станет новым конунгом Эрхейма…
Но как быть со Свейтлан?
Её все равно придется выпускать из каюты, подумал Ульф. Хотя бы иногда — чтобы умылась, сходила в отхожее место…
И рано или поздно Торгейр или кто-нибудь из его людей её заметит. Излишняя скрытность только вызовет ненужные вопросы.
Скажу сыну конунга, что везу на драккаре жену, решил на ходу Ульф. Будет спрашивать — совру, что удачно купил подходящую рабыню, тут же дал свободу и женился. Тем более что волосы у Свейтлан недлинные. И языка она не знает, как и положено рабыне, недавно привезенной из дальних краев…
Но свободно ходить по драккару и мозолить глаза чужим мужикам ей незачем.
Кожу Ульфа под гривной неприятно зажгло — несколько человек, без дела болтавшихся на палубе, посмотрели в его сторону. Он, не меняясь в лице, в два прыжка выбрался на причал. Заторопился к берегу, думая уже о другом.
Зачем сын конунга решил вернуться в Нордмарк на чужом драккаре? В то, что корабли Торгейра позарез нужны здесь, Ульф не верил. У дальних причалов Грюпанга прямо сейчас покачивались на мелкой волне сторожевые драккары Хрёланда. Пять скидбладниров, таких же, как его «Черный волк».
Может, Олафсон опасается предательства? И полагает, что не вернется в Нордмарк живым, если отчалит на одном из своих драккаров?
Пожалуй, так оно и есть, решил Ульф. Не зря же сын конунга заявил, что согласен спать рядом с воинами из чужого хирда, оставив личную стражу на палубе. И то, что Торгейр сидел здесь, на рейде Грюпанга, не спеша уйти в открытое море, тоже было неспроста.
Все-таки конунг Олаф пропал из собственной крепости, причем пропал уже мертвым, если только Гуннульфа не подвел его нюх… может, Олафсон опасается чего-то подобного? И не доверяет даже своей охране?
Правда, страхом от него не пахло. Только сильной тревогой. И лишь немного горечью — все-таки он только что узнал о том, что его отец, возможно, мертв.
Но Торгейр воин и сын конунга. Его с детства учили загонять страх вглубь, не показывать ничего, не распускать себя…
Я влез в людские игры по самый хвост, мелькнуло у Ульфа, пока он шагал по причалу. Оборотень ощерился, пара человек, несших на один из кораблей мешки с припасами, резко подались в сторону. Под гривной тут же запекло.
Он ускорил шаг, решив на ходу — сначала зайду к Ингульфу за одеждой для Свейтлан. Припасов на обратный путь хватит. За пресной водой люди уже посланы. Главное, успеть вернуться до того, как Торгейр закончит свой разговор с Ульвданом и ступит на палубу «Черного волка».
Впрочем, ярл Хрёланда живет на дальнем конце Грюпанга, его крепость смотрит не на гавань, а на море с южной стороны от бухты. Торгейру ещё надо дойти туда…
Ульф ускорил шаг. Доски настила погромыхивали под ногами, но не прогибались под весом оборотня — на Хрёланде добывали железо и медь, и причалы здесь были сделаны на совесть, под тяжелые тележки с крицами и готовым товаром. Самым разным, от мечей до медных светильников и посуды…
***
Света стояла у борта, разглядывая Грюпанг.
Город лез вверх по пологим горным склонам лестницей из зеленых крыш, над которыми курились дымки. Там, где заканчивались дома, дымные столбы становились гуще и черней.
Крепости тут не было, в отличие от Нордмарка. От небольших площадей на берегу растопыренными пальцами уходили в море причалы. К воде между ними стекали неширокие улочки, у конца каждой покачивались лодки.
Корабли в гавани мало походили на драккар Ульфа. Тут были суда и покрупней, и помельче «Черного волка». Но у большей части на мачтах имелись паруса. Кое-где шла погрузка-выгрузка…
Люди Ульфа стояли на палубе, часть даже перебралась на причал. Вокруг неё было оставлено пустое место — широким полукругом, показательно. К Свете никто не подходил, она тоже ни с кем не пыталась заговорить.
Кто их знает, эти средневековые нравы, думала Света, глядя на город — и вдыхая воздух, в котором солено-йодистый запах моря мешался с кисловатым привкусом дыма. Может, теперь, когда она стала женой Ульфа, разговор с ней грозит его воинам неприятностями? Она жена их командира, вдруг с ней не положено болтать просто так, не по делу…
Света так и стояла, разглядывая город и людей на ближайшей площади — одетых в яркие, разноцветные рубахи. А потом на причале показался отряд. В сторону «Черного волка», выстроившись по двое, шли высокие мужики. Все в доспехах, усаженных бляхами темного металла. В таких же шлемах.
Только человек в голове отряда шел с непокрытой головой. И был без доспеха, хоть и с мечом на поясе. Длинные, светло-каштановые с рыжиной, волосы. Красивое лицо — уверенное, с широким, упрямым подбородком, с густыми бровями вразлет, с ровным носом…
