Руна на ладони (СИ) - Федорова Екатерина (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Ульф, стоя на носу, и рассматривая корабли у причалов, вдруг уловил знакомый запах. Ветер задувал в правый борт, так что он для начала бросил взгляд через правое плечо.
Свейтлан стояла на палубе чуть поодаль — у планширя, глядя на город. Уже умытая, причесанная, в его рубахе и штанах, слишком свободных для неё, больше похожая на мальчишку, чем на женщину. Недлинные волосы это сходство лишь подчеркивали…
Ничего, решил Ульф, снова переводя взгляд на причалы Грюпанга. Волосы со временем отрастут. И она перестанет походить на рабыню, которым длинные волосы не положены.
А в городе он отведет Свейтлан в дом Ингульфа, волка, служившего Ульвдану. Купит у него несколько платьев — у того, по слухам, были две дочки. И обе на выданье. У девчонок наверняка есть готовые наряды в приданом, и немало. На его марки они купят тряпья на десяток новых платьев, так что никто не останется в обиде…
А Свейтлан заодно вымоется горячей водой и поест домашней еды.
Но ещё через пару мгновений Ульф разглядел у одного из причалов драккар, над которым лениво колыхалось алое знамя, помеченное черной росомахой — знак конунга Олафа. Рядом замер ещё один корабль, с красной лентой флажка, падавшей с мачты.
Торгейр, старший сын конунга, был в Грюпанге.
Плохо, подумал Ульф. Придется первым делом сходить к Торгейру. А он-то хотел рассказать дурные вести Ульвдану — и пусть ярл сам шлет корабли в море, на поиски драккаров Торгейра, чтобы передать тому весть о пропаже отца…
На следующее утро Ульф собирался отплыть в Ульфхольм. Этой ночью его жизнь опять круто поменялась — уже в который раз после того, как Свейтлан появилась в его мире. Учитывая, что она не способна даже попросить за себя достойное вено — её лучше не отпускать, добром это не кончится.
И чем позже люди узнают о её даре, тем лучше. Парней со своего драккара Ульф уже предупредил, чтобы они помалкивали о Свейтлан. Конечно, рано или поздно кто-нибудь все равно проболтается — люди есть люди.
Но это случится не сразу. Им ещё нужно будет вернуться в Нордмарк…
А рассиживаться на Хрёланде Ульф не хотел. И позволять Свейтлан опробывать здесь руны — тоже. По пути к Ульфхольму лежала пара безлюдных островов…
Но теперь придется встретиться с Торгейром.
Ульф вцепился в планширь, рассматривая быстро растущий драккар под алым стягом.
***
В каюте Торгейра, в отличие от его собственной, сундуков стояло несколько. Имелась даже кровать. Ульф мазнул по ней взглядом — из-под мехов высовывались углы подушек, обтянутых серо-голубым полотном, с вышитыми на них черными росомахами…
Старший сын конунга, войдя в каюту первым, кивнул на один из сундуков.
— Садись. И выкладывай новости — раз уж не захотел сообщать их при всех.
— Я постою, — спокойно сказал Ульф. — У меня дурные вести, Олафсон. Гудбранд отправил меня сюда, чтобы передать — конунг Олаф исчез…
Торгейр выслушал Ульфа молча. Нахмурился, когда оборотень упомянул о бегстве темных альвов. Потом, услышав о трех стругах огненных, почему-то очутившихся у Лафейских островов, где должен был пройти драккар с вестями из Нордмарка, досадливо поморщился.
И бросил, внимательно глядя на Ульфа:
— Полагаю, оборотни моего отца знают чуть больше того, что ты сейчас рассказал, Ульф. Когда-то ты принес клятву конунгу Олафу — быть ему верным, служить честно… разве сын Олафа не должен знать то же, что и ты? Хотя бы для того, чтобы понять, откуда начинать поиски? Или кому отомстить, если что?
Чуять Торгейр не может, мелькнуло у Ульфа. Значит, он его просто прощупывает. Беда в том, что в словах сына конунга была своя правда. Он когда-то принес клятву Олафу…
— И потом, если мой отец так и не найдется, — тихо заметил Торгейр, — разве оборотням не пригодится доброе расположение нового конунга?
Он прав, угрюмо подумал Ульф. И буркнул:
— Это всего лишь догадки… и то, что я видел в Нордмарке.
— Выкладывай все, Ульф, — быстро потребовал Торгейр.
А затем с бесстрастным лицом выслушал известие о том, что глава оборотневой стражи, Гуннульф, уверен — конунг уже мертв. Снова нахмурился, когда Ульф начал рассказывать о смерти колдуньи. И том, что в её доме побывал инеистый.
Потом Олафсон молча подставил руку, принимая протянутые Ульфом четыре костяшки с рунами. Те, что оборотень подобрал возле тела Ауг. Уронил, рассматривая их:
— Одал, Тейвас, Урус и Альгис…
Руна наследная, руна копья, руна бури — а ещё лосиная, или руна божьей защиты, молча подумал Ульф, припомнив то, что в детстве рассказывал отец, обучая его письму.
Правда, руны, когда он их нашел, лежали перевернутыми. Выходит, их значение уже поменялось…
— Ты их понюхал? — задумчиво спросил Торгейр. — От костяшек пахло только той старухой, Ауг? Или кем-нибудь ещё?
— Нет, — бесстрастно ответил Ульф. — Но на них была кровь — а она смывает многие запахи. Кроме того, их мог разложить инеистый. Инеистые йотуны не пахнут.
— Значит, то ли колдунья сама разложила руны… — протянул сын конунга. — То ли это сделал йотун, который её убил. Тогда это ложный след. Что ты знаешь об этих рунах, Ульф? Говорят, волки называют их немного по-другому, не так, как мы.
Ульф на мгновенье задумался.
— Одал, или Отфил — это наследная руна. Означает полученное наследство… но если её перевернуть, то выходит уже потеря. Тейвас, или Тивар — руна копья. Означает удар, попадающий в цель. Перевернутая — промах. А Урус, или Урур — руна бури. Или руна грозы, дождя. Если её перевернуть, то, наверное, это уже затишье…
— Перед бурей, — вдруг уронил Торгейр.
И красивое, уверенное лицо его внезапно стало значительным. Ульф, по запаху уловив, что сын конунга собирается что-то сказать, замолчал.
— Кто-то затеял нечто большее, чем просто убийство конунга Эрхейма — а в смерти отца я после твоих слов уверен, — объявил Торгейр. — Как ты думаешь, кто может стоять за всем этим, Ульф?
Оборотень усмехнулся про себя — но на лицо его усмешка не вышла. Люди любят говорить много слов…
— Гудбранд, — бросил Ульф, зная, что именно этого от него ждет Торгейр.
Хотя на самом деле Ульф был уверен в одном — все случившееся младшему сыну конунга и не по зубам, и не по плечу. Но это дело людей, не его…
— Думаю, Гудбранд надеется, что станет конунгом вместо отца, — отрывисто бросил Торгейр. — Хотя возможно, что тут нечто большее. И Гудбранда лишь используют. Тогда за ним кто-то стоит. А что скажешь ты, Ульф?
Что тут можно сказать, кроме того, о чем и так болтает весь Нордмарк, нехотя подумал Ульф.
И проворчал:
— Гудбранд с детства дружен с Сигтрюгом, сыном твоей тетки Сигню и ярла Хёгни. А ещё говорят, будто Сигтрюг увлекается сейдом…
Торгейр решительно кивнул.
— Да, сейдом. Магией, которой недостойно заниматься мужчине и воину. Я слышал, что в поместье ярла Хёгни творятся странные дела. Мне нужно вернуться в Нордмарк, Ульф. Но ярл Ульвдан опасается нападения на Грюпанг. Только поэтому ты застал меня здесь с двумя драккарами… Ульвдан попросил время от времени заглядывать в гавань, проверять, как тут дела. И он не поймет, если я вдруг оставлю Хрёланд без этих кораблей. Ему ещё придется посылать драккары обшарить море к югу от Лафейских островов. И выяснять, как они смогли зайти так глубоко в наши воды, никем не замеченные.
Торгейр сделал паузу, затем объявил:
— Так что я оставлю свои драккары здесь, а ты доставишь меня в Нордмарк. И поможешь разобраться с тем, что там творится. А потом я тебя отпущу в твой волчий город.
Ульф вдруг ощутил, как у него дернулась, задираясь, верхняя губа. Заметил сдержано:
— Но мы можем опять наткнуться на огненных. У Лафейских островов мне просто повезло. Один драккар — это слишком мало для сына конунга…
— Не прибедняйся, Ульф, — резко сказал Торгейр. — Это твой драккар, и его достаточно, чтобы доставить меня в Нордмарк. Кстати, я хотел бы ещё раз услышать рассказ о той битве с огненными. И во всех подробностях.
