Марионетка для вампира (СИ) - Горышина Ольга (книга бесплатный формат TXT) 📗
— Благодарю, пани Вера! Благодарю заранее. К утру вам понадобится вот это, — барон вложил мне в руку ключ. — Это от мастерской. Он сделан в одном экземпляре. У вас будет доступ в комнату, а у меня нет. Остальных тоже гоните взашей.
— Что я должна сделать?
Я едва выговорила вопрос не из страха, не из любопытства, а потому что у меня физически защемило сердце от близости к барону. Впервые он держал меня голой рукой, но от его горячей кожи я дрожала куда больше, чем от ледяной перчатки.
— Вы по-женски нетерпеливы, а обещали стать для меня мужчиной, — чуть ли не проворковал барон. — Всему свое время, Вера. Я бежал к вам, будто влюбленный юнец. Позвольте уж мне до конца насладиться этой минутой.
И в эту минуту я позволила бы ему даже поцелуй в губы, если бы он только не был так увлечен разглядыванием других частей моего лица. Какая же я глупая! Впервые в комнате светло от нормальных керосиновых ламп и даже слепой способен увидеть прыщик на кончике моего носа. К счастью, его там нет. Никто в меня не влюбился. Да, да, да… Не мог же Милан просто так подтащить меня к свету — он обставил все очень красиво, по-баронски. И вот наконец отступил от меня на два шага и предложил взять себя под руку.
Разве таким мужчинам женщины отказывают? К тому же, сейчас я, кажется, мужчина — пусть без пиджака, зато в джинсах.
Эпизод 3.8
Особняк не утонул пока в кромешной тьме, и я могла бы вовсе не держаться за руку барона, но мне хотелось чувствовать его рядом. Вспомнить подобные ощущения с Толиком у меня не получилось — букетно-конфетный период у нас вышел скомканный из-за экономии времени с моей стороны и бережливости с его, или же он просто не умел ухаживать или я не умела испытывать подле него этого странного трепета. Да и перед кем трепетать — перед банальностью, возведенной в куб? А здесь подле меня шла тайна, страшная и потому безумно манящая, и я липла к барону, точно иголка к магниту, и ему потребуется теперь вся его сила, чтобы оторвать меня от себя. Ничего. Справится… В крайнем случае, призовет на помощь карлика.
Однако Милану оказалось достаточно остановиться и дернуть локтем, чтобы я замерла подле него на почтительном расстоянии. Барон не смотрел на меня даже лишней секунды, потому что возился с замком, а я глядела в пол, чтобы не раздражать его так называемым разглядыванием. Ключ от мастерской холодил ладонь, и я наконец сообразила сунуть его в карман джинсов. Когда дверь открылась, барон пригласил меня войти первой. В темноту. Полнейшую.
— Я открою окна.
Надеюсь, только портьеры, потому что мне вдруг сделалось безумно холодно, как днем в склепе. Это всего в двух шагах от моей спальни, а точно на северном полюсе очутилась!
В комнате не добавилось света. За окнами за доли секунды успела разлиться ночная тьма. Барон немного постоял в нерешительности, а затем попросил меня подождать и ушел, снова слетев с лестницы со скоростью мальчишки. Я потерла плечи, но согреться особо не получилось. Зато глаза привыкли к темноте, и я поняла, что комната довольно просторная, а вот ее предназначение осталось для меня загадкой — стол и два кресла недалеко от пустого камина и шкаф. Большой, четырехстворчатый. Это не спальня. Здесь отсутствует кровать, хотя она могла здесь когда-то быть. Или же она за дверью, скрытой пологом, подвязанным золотой лентой с кисточками. Почему золотой? Да потому что другие в данных интерьерах не использовали. Пары шагов к потайной двери хватило, чтобы
остановиться — пол скрипел еще ужаснее, чем в моей спальне, а меня с детства пробирал холодок от этого звука. Вдруг сделалось светлее — я вновь не заметила возвращения барона. Пол внизу почти не скрипит, а здесь, наверное, надо просто уметь ходить не как слон.
Я взяла протянутую лампу, а вторую Милан оставил себе и двинулся к огромному шкафу. Нет, под ним пол тоже поскрипывает, не так сильно и не так противно, как подо мной, но все же. Хотя, возможно, скрип страшен лишь в одиночестве и в темноте. Сейчас я не поморщилась, даже когда заскрипели створки шкафа. Увы, они не открылись должным образом, чтобы я увидела нутро. Барон обернулся в последний момент и захлопнул шкаф.
— Почему вы не сказали, что замерзли?!
To ли крик, то ли стон. Если я и не дрожала до возгласа барона, то сейчас меня пробила дрожь. Милан тут же опустил лампу на пол и открыл крайнюю створку шкафа. Женского. Света моей лампы хватило, чтобы увидеть длинные полотнища всевозможных цветов и фактур. Он сдернул одно с вешалки и шагнул ко мне. С халатом в руках. Халатом, отороченным мехом, точно пальто.
Я не смогла сдержать улыбки, когда уткнулась подбородком в мех, который заботливо похоронил мой смешок. Но Милан, хотя и стоял у меня за спиной, должно быть услышал его и отреагировал довольно странно — стянул с моих волос резинку, аккуратно, не больно, и принялся укладывать их поверх мехового воротника.
— Зачем вы портите волосы? Они у вас такие красивые, и нынешняя мода не обязывает убирать их наверх бесчисленными шпильками.
— Они мешают мне в работе, — проговорила я, смотря на оставленную у шкафа лампу.
Говорить спиной скоро войдет у меня в привычку. Я ведь даже не дернулась, чтобы обернуться. Хотя, возможно, в теле сработал режим самосохранения, и я испугалась за волосы, в которых продолжала скользить на манер гребня пятерня барона.
— Вы же сейчас не работаете…
Его губы снова были рядом, прямо у моего уха, но между нами, к счастью или к несчастью, лежал огромный мягкий воротник, совершенно не пахнущий затхлостью. Возможно, барон иногда проветривает одежду. Чья она? И как могла сохраниться в годы запустения? Хотя… С чего я решила, что на мне раритеты старых времен? В современной моде куча подражаний старине. И потом, его покойная жена могла увлекаться дорогими нарядами и всякими косплеями, даже если они назывались тогда немного иначе.
— Конечно, — попыталась я развеять атмосферу романтической близости глупой шуткой. — Вы специально обрядили меня в халат, чтобы возвестить о конце рабочего дня…
— Халат?!
Милан выплыл передо мной и взял за грудки, вернее за меховой воротник, пытаясь вновь сократить между нами расстояние, как в гостиной, но я успела поднять лампу
— пусть смотрит на меня при свете с расстояния вытянутой руки. Мне так спокойнее — целоваться с ним мне вдруг расхотелось. Надо до конца сыграть роль невесты Яна и кукольника. Главное, кукольника мужского рода.
Пламя дрожало вместе с моей рукой. Милану ничего не стоило отвести лампу в сторону, но он, сжав губы, явно недовольный моим жестом, отступил от меня и сунул руки в карманы пиджака, забавно их оттопырив. Если он не смотрится в зеркало, то как умудряется так опрятно одеваться? Или это ложь? Или ему во всем помогает Карличек, мальчик-всезнайка и мальчик-всеумейка?
— Вы совершенно не разбираетесь в моде, дорогая Вера, — заговорил барон с усмешкой. И сейчас его издевательский ток меня не покоробил. — Это зимнее домашнее платье, в котором хозяйка могла спокойно спуститься к ужину даже в присутствии гостей, хотя гостей в имении во время первой мировой не было. В связи с трауром и не только. Но это платье Александры. Она запечатлена в нем на другой фотографии, которую я вам пока не показал. В один небольшой чемодан мало что поместилось из ее богатого гардероба. После баронесса запаковала все наряды своей несостоявшейся невестки, чтобы не раздражать теперь уже единственного сына, оттого все так хорошо и сохранилось.
Я невольно расправила плечи, будто могла хоть на секунду принять на себя роль Александры, но тут же опустила — собственно, чем эта девушка лучше меня? Тем, что осталась верной первой любви? Так, может, ее первая любовь была достойна этой верности. От моей меня, увы, сейчас просто тошнит. И я очень жалею, что судьба не предоставила мне возможности хоть как-то уколоть Толика, чтобы этот козел хотя бы на секунду осознал, что вел себя со мной по-свински. Впрочем, очень может быть, я его никогда и не любила. Во всяком случае, не так, как Александра любила Петре. Возможно, моя первая и пока единственная любовь, малость постаревшая, стоит сейчас передо мной и не сводит с меня взгляда. Какого-то уж слишком обеспокоенного.
