Этьен Винтерфилд — лучший маг-следователь Глорихейма (СИ) - Крутень Мария (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
— Брат Наир мертв, а у теперь уже монсеньора Кельпира высокие покровители, — спокойно пояснила она, словно подобное было для нее в порядке вещей. — Скандал просто замяли.
Что же, богословские дела меня не касались, а тому, что Кельпир принял сан и оказался на самом северо-востоке королевства, я был только рад.
— А мэтр Рагнум? Как вы на него вышли? — вернулся я к интересующей меня теме.
— Орден консультируется с Университетом со времени своего основания, то есть, уже несколько десятков лет. А с профессором Рагнумом, мы сотрудничаем последние три года, с тех пор как он получил эту должность.
— И в который раз вы с ним встречаетесь?
— Я не понимаю, к чему этот допрос, господин Винтерфилд! — возмутилась орденская посланница. — Но если вас это так сильно интересует, то я с мэтром Рагнумом познакомилась неделю назад.
«Неделю?» — я уже хотел было спросить о том, что привело ее к этому знакомству, как открылась дверь под лестницей, ведущая в хозяйственные помещения, и оттуда вышел мой камердинер.
— Я буду ожидать вас в вашей комнате, ми…. — ничуть не удивившись встрече под лестницей, церемонно начал он, но под моим тяжелым взглядом таки осекся и мстительно закончил: — господин Винтерфилд.
После чего старик развернулся к моей спутнице.
— Доброе утро, госпожа Сазеренн, — склонив прямую спину, поприветствовал он госпожу легата, не выказав и толики удивления ни ее появлением в усадьбе, ни ее внешним видом.
— И вам доброго утра, господин Ганс, — отозвалась она, тепло улыбнувшись старику, а затем, когда тот начал подниматься по лестнице, мрачно посмотрела на меня. — Вы по-прежнему эксплуатируете своего пожилого сотрудника в качестве камердинера, господин Винтерфилд? — а затем еще и открыто усмехнулась: — Желаете набить себе цену?
— Ганс и есть мой камердинер, — едко ответил я на нелепое обвинение. Желание продолжать разговор отчего-то пропало, и я двинулся вслед за стариком.
— У вас на самом деле есть камердинер? — почему-то этому бытовому моменту она удивилась больше, чем моему интересу к ее пребыванию в Университете.
— А что в этом такого? — развернулся я. — Не самому же мне стирать носовые платки.
Я бы согласился, что вышло излишне грубо, но не рассказывать же ей, что после того, как родительский особняк пошел с торгов за долги отца, старик оказался в буквальном смысле на улице. Как, впрочем, и я. Остальные слуги смогли устроиться у родственников или найти работу в другом месте, но Ганс был одинок и, из-за уже тогда преклонного возраста, никому не нужен. Поэтому, выживали мы уже вдвоем, и, к счастью, я к тому времени уже успел поступить в Университет и даже начал получать стипендию.
На том мы и расстались — госпожа легат, задумавшись о чем-то, отправилась в выделенную ей хозяевами комнату, а я отправился к себе выяснить, что хотел от меня Ганс.
— Вы поручили собрать сведения о госпожах Матильде и Беатрисс, милорд, — встав из-за стола, сухим голосом начал тот, едва я зашел в комнату. Обиделся.
— Чтобы я без тебя делал, Ганс?! — отозвался я, совершенно искренне, между прочим. — Ты садись! — я только тогда заметил, чем он занимался: скатывал в аккуратные трубочки носовые платки. Возможно ли, что у меня проснулся дар предвидения?!
— Удалось узнать что-нибудь интересное?
— Госпожа Матильда — дочь дальней кузины господина барона, — уже охотнее отозвался камердинер, — и при этом внучка старого Акмельса, который уже почти как полтора года назад ушел в мир иной. До того, как поселиться у господина барона, она несколько лет проживала в столице. Чем она там занималась, толком никто сказать не может, но полагают обычные для девицы заботы: балы, салоны.
— Неужели? — скептически отметил я, припомнив постную физиономию и серое платье хозяйской племянницы. — Да я скорее поверю, что госпожа Сазеренн блистает на балах, чем эта святоша.
— Про госпожу Сазеренн так оно и есть, — серьезно ответил тот. — И осанка подходящая, и двигается легко, будто бабочка порхает.
— Бабочка?! — я уставился на старика. — Порхает?!
Почему-то в голове сразу возник образ очень редкой черной мохнатой хищницы, с вполне подходящим прозванием орденница родом с имперских островов, экземпляр которой я как-то нашел в коллекции моего деда. Но коллекция ушла с молотка, как и все остальное содержимое дома, еще десять лет назад, поэтому сравнить тот образец с госпожой легатом не было никакой возможности.
— Что же с племянницей произошло, что она так изменилась? — тряхнув головой, чтобы отогнать неожиданные ассоциации, я вернулся к теме разговора. — И как она оказалась здесь?
— Там мутная история, милорд, — покачал головой камердинер. — Поговаривают, что старый Акмельс любил ее очень, выделял, большие деньги на содержание ее столичное давал, а как помер, так оказалось, что в завещании про нее ни строчки! Все дядьке ее отошло да сынкам его.
— Действительно, странно, — согласился я. — И что же, выгнали ее?
Ганс пожал плечами.
— Одни говорят, что выгнали, а госпожа Сюзанна, помощница экономки, мне потом сказала, что слышала, что все было совсем наоборот: и жить в поместье предлагали, и содержание, но госпожа Матильда отказалась. Тогда-то она и преобразилась в эту, святошу.
— Что же, это кое-что объясняет, — кивнул я, прикидывая, могла ли та затаить настолько сильную обиду на своих родственников, чтобы призвать духа мести. — А супруга старшего сына?
— Городская, — ответил Ганс. — Дочь то ли купца, то ли чиновника. Мезальянс, конечно…. Ох, простите, милорд! — опомнился он, наверное, вспомнив о том, что и я был рожден в результате мезальянса. Однако я лишь мотнул головой:
— Продолжай!
— Я потому сказал, что все считают, что она из-за этого и бесится. Господин Базиль женился на ней два года назад, вот только свадьба-то в городе была, никто из местных слуг ее семейство не видел. А те, кто видел, когда сопровождал барона и его супругу, почти тогда же уволились, кто в Глорихейме остался, а кто и в Стратвилл уехал.
— Тоже подозрительно, — согласился я. Впрочем, подозрительно выглядело все в этом поместье. А Ганс добавил еще странностей.
— Госпожа Сюзанна мне еще кое-что рассказала, про соседей хозяйских.
— Про каких соседей?
— Моренов. Она их подозревает.
— Почему же? — удивился я.
— Чернокнижники, говорит, серой от них пахнет.
— Что за глупость?
— Нет, не глупость, милорд. Госпожа Сюзанна — дама во всех отношениях положительная и серьезная. Такая напраслину ни на кого возводить не будет. Сказала, что запах от них чуяла, когда прислуживала и за столом, и в комнатах, когда те после вечеров званых на ночлег оставались.
Глава 15
Если собираясь на станцию встречать столичного мэтра, я еще лелеял надежды отоспаться по возвращении, то разговоры с Рагнумом и Гансом отставили всякую надежду на сон. Достав начерченную от руки карту местности, я нашел уже обозначенные на ней места, где находили убитых коров, и попытался составить из них пентаграмму. Масштаб и точность самодельной карты были, разумеется, катастрофически далеки от не то чтобы идеальных, а просто приемлемых. Однако определенная схема, действительно, просматривалась, и место потенциального пятого жертвоприношения, вернее район, где то могло находиться, определить удалось. По иронии судьбы — или коварному замыслу? — эта точка пентаграммы оказалась наиболее удаленной от усадьбы. Что там находилось, я представления не имел — на карте это было просто белое пятно — но лучше было выяснить это заранее. Поэтому выбирая, чем заняться в первую очередь, снова опросить барона, осмотреть окрестности отмеченной мною точки на карте или навестить оставшихся соседей, я, не сомневаясь, остановился на втором пункте. Первую задачу я перепоручил мэтру, заново напомнив, чтобы не разболтал лишнего, а последнюю — Драйзену с ребятами.
Казалось, никого не забыл, но стоило мне закрыть за собой двери усадьбы, как едва ли нос к носу столкнулся с госпожой Сазеренн.
