Одинокие сердца (ЛП) - "Savva" (полные книги .TXT) 📗
— Где ты был так долго, Скорпиус? И почему ты всегда делаешь одно и то же — крадёшься коридорами? Почему бы не аппарировать сразу в мою комнату? Знаешь ведь, что я тебя жду!
— Тебе известно почему, Роза. Это невежливо — аппарировать в комнату настоящей леди. Хорошо воспитанный маг никогда так не поступит. До тех пор пока девушка не станет его женой, — пробормотал молодой человек приятным баритоном.
Поражённая таким заявлением девица лишь раздражённо фыркнула. Однако, спустя буквально секунду улыбнулась и одарила долгожданного гостя обжигающим поцелуем, заставив того страстно рыкнуть. Не разрывая поцелуя и крепко прижав девушку к груди, любовник переступил через порог комнаты, и дверь за ними захлопнулась.
Чуть дальше по коридору, в хозяйской спальне, Гермиона положила голову мужу на грудь. Пальцы Люциуса нежно перебирали её кудри.
— Почему он всегда крадётся коридорами, а? Почему не аппарирует прямо в комнату? Никакого смысла не вижу… Знает ведь, что она его ждёт…
— Как раз в этом и есть смысл, дорогая. Хорошо воспитанные маги никогда не аппарируют в комнату леди… По крайней мере до тех пор, пока она… — лёгкий шлепок по груди остановил Малфоя на середине фразы.
— Ой, прекрати. Не надо повторять мне этот бред. Лучше скажи, что нам с ними теперь делать?
Усмехнувшись, Люциус поцеловал жену в макушку и крепко прижал к себе.
— Не думаю, что мы можем хотя бы на что-то повлиять… Если только устроить свадьбу… Честно говоря, учитывая горячий нрав и характер Розы, не уверен, что даже Скорпиус имеет какое-то право голоса, не говоря уже о нас… Если на минуту задуматься, Роза всегда была неравнодушна к семейству Малфой. Даже когда была ещё в твоём чреве. Ты помнишь, она ни разу не использовала на мне стихийную магию? Впрочем, неудивительно: мужчины, носящие эту фамилию, совершенно неотразимы.
Гермиона лишь покачала головой в притворном недоумении.
— Люциус, восемнадцать лет прошло, а ты всё такой же — самоуверенный, распустивший хвост павлин.
Тот, приподняв брови, самодовольно протянул:
— Неужели тебе хочется, чтобы я изменился, дорогая? — и ловко переместился, прижав Гермиону к постели.
Дыхание её слегка сбилось, но она всё же смогла ответить:
— О нет, милорд, не утруждайте себя. Я люблю вас таким, какой вы есть.
— Конечно, любишь, — мягко пробормотал Люциус, касаясь губами обнажённой кожи, а затем исчез под шёлковой простынёй, из-под которой секунду спустя глуховато донеслось: — Дорогая, не будешь ли ты столь любезна и не раздвинешь ли для меня ножки?
Лето две тысячи двадцать шестого года
В графстве Уилтшир царило раннее лето. Роза и Скорпиус отправились во Францию праздновать медовый месяц, а трое Малфоев — Люциус, Гермиона и Гвендолин завтракали во внутреннем дворике, наслаждаясь тёплым летним ветерком.
Сад Мэнора был в полном цвету и являл собой захватывающее зрелище. Люциус Малфой читал «Ежедневный Пророк», а взгляд Гермионы любовно ласкал его профиль. Она до сих считала его неотразимым. Даже спустя двадцать лет совместной жизни этот мужчина одним пылким взглядом мог разбудить бабочек в её животе. Ему удавалось лишить её дыхания одной улыбкой, скользнувшей по волнующим изгибам чувственных губ, и повергнуть её тело в огонь страсти лишь нежным прикосновением. Совершенно невозможный человек!
Громкий взмах крыльев отвлёк внимание Гермионы от мужа. Перед восемнадцатилетней Гвен приземлилась сова Поттеров. Девушка и её отец одновременно и совершенно одинаково вскинули брови. Гвен, закатив светло-серые глаза, забрала письмо у совы и раздражённо фыркнула. Читая, она неторопливо перебирала каштановые кудри длинными, аристократичными пальцами.
— Это снова от Джеймса Поттера, дорогая? — протянул Люциус, выглядывая из-за газеты и наблюдая за дочерью.
Та молча кивнула.
— Это уже третье послание за сегодня. Я так понимаю, у него какие-то срочные новости, — предположил отец.
Лёгким взмахом палочки Гвен призвала перо, черкнула короткий ответ и отправила сову обратно. Затем вскинула голову, заставив каштановую гриву взметнуться вокруг прекрасного бледного лица, а поймав внимательный взгляд отца, ласково ему улыбнулась.
— Честно говоря, иногда он меня ужасно раздражает — такой олух!
— Неужели… — недоверчиво пробормотал Люциус.
Гермиона, возмущённо хмыкнув, воскликнула:
— Гвен!
— Что? Он и правда олух! — усмехнулась дочь, и все трое от души расхохотались.
