Божественная дипломатия - Фирсанова Юлия Алексеевна (книги полностью TXT) 📗
– Ничего не поделаешь, нужно идти, – вздохнул вампир и встал, облокотившись на подоконник у раскрытого стрельчатого окна. Даже сейчас озабоченный принц стоял так, чтобы любой проходящий по коридору мог восхититься его небрежно-элегантной позой и точеным хищным профилем.
Мелиор, пристроившись рядом в не менее изысканной позе, вздохнул в ответ и с печалью согласился:
– О да, но мне даже представить страшно, как разгневает Элию бесцеремонное вторжение на Эйт двух незваных гостей. Для кое-кого, вероятно, будет сделано исключение, сестра благоволит к тебе более, чем к любому из родичей, пожалуй, за исключением Лейма. Посердится, но простит. А вот я никогда не входил в число ее фаворитов и сейчас гадаю, не лучше ли мне было стерпеть ярость отца, чем сердить Элию своим визитом. Что может быть страшнее проклятий богини любви?
– Нам приказали, – с показным сочувствием напомнил Энтиор.
– Нам велели привести Элию в Лоуленд, а уж каким образом мы сделаем это, отцу нет никакого дела, – поняв, что задарма спасать его вампир не собирается, а времени для обходных маневров уже нет, Мелиор наступил на горло привычной дипломатической извращенности в общении и прямо заявил: – Так что, мы могли бы договориться и разделить обязанности.
– Например? – промурлыкал Энтиор, щелчком пальцев взбивая кружево манжет рубашки. Не то чтобы он был в плохих отношениях с Мелиором или обижался на него в данный момент (скорее напротив, они отлично ладили), просто принц по природе своей не мог не использовать счастливый шанс, чтобы обернуть сложившуюся ситуацию себе на пользу.
– Пока ты уговариваешь Элию посетить соскучившегося папочку, я мог бы поискать в своей коллекции какую-нибудь безделицу, которая придется тебе по нраву, – без привычных обиняков ответил принц, задумчиво выводя пальцем замысловатую вязь на деревянной поверхности подоконника, в которой глаз знатока мог бы опознать пожелание телесной немощи королю Лимберу на одном из вариантов староэльфийского.
– Какую? – проявил некоторую заинтересованность довольный вампир. Он-то, в отличие от начавшего нервничать брата, никуда не торопился, ибо течение времени Эйта несколько отличалось от Лоулендского. За час времени в Мире Узла там проходило около трех часов. Но сообщать об этом Мелиору Энтиор не спешил.
– «Смертельную страсть» Сандро Маркальебо, – с тяжелым вздохом отозвался принц. К проклятиям, выходящим из-под его пальца и адресованным Лимберу, начали приплетаться витиеватые оскорбления в адрес клыкастых ублюдков.
На названную Мелиором картину вампир давно положил глаз. Энтиора пленяла мрачная чувственная эстетика произведения Сандро Маркальебо – одного из самых выдающихся художников сумрачного мира Виатеральо, где уже несколько столетий шла борьба между людьми и темными народами. Картины же Сандро, их мрачный эротизм, совершенно не вписывались в каноны непримиримой войны с Силами Тьмы, и несчастный гений, как водится, попал в руки инквизиции. Серьезные парни в рясах не стали тратить много времени на получение признания о сотрудничестве со Злом, художника постарались убрать как можно тише и незаметнее, чтобы почитатели Сандро не успели его спасти. На сей раз желание уничтожить поклонника Тьмы возобладало у церковников над страстью к публичным процессам.
Не дожив до тридцати трех лет, Маркальебо в самом расцвете творческих сил закончил свою жизнь на костре из собственных картин. Но часть его произведений уцелела, их спасли истинные ценители искусства, которые есть среди любых рас. Мелиору, когда он гостил в Виатеральо у знакомых демонов, случайно попалось на глаза одно произведение покойного художника, и принц приложил все усилия, чтобы собрать полную коллекцию сохранившихся шедевров Сандро.
Картина «Смертельная страсть», так понравившаяся с первого взгляда Энтиору, изображала прекрасную вампиршу, склонившуюся, чтобы подарить поцелуй мужчине, прикованному к пышному ложу. Этот, казалось бы, заурядный сюжет был проникнут такой силой страсти, таким безграничным чувственным экстазом, которые угадывались и в улыбке женщины, и в полузакрытых в ожидании смертельного блаженства глазах мужчины, в его откинутой голове, что картина казалась живой, дышащей, она создавала настроение. Кроме того, в женщине угадывалось некоторое сходство с принцессой Элией, а черты лица мужчины были так искусно смазанны, что на его месте всякий рассматривающий картину мог представить желаемый образ.
Стоит ли говорить, что Энтиор тут же пожелал, чтобы «Смертельная страсть» висела в его замке, но Мелиор заупрямился, он утверждал, что без этой жемчужины его коллекция будет неполной. Впрочем, добавил принц, брат может навещать его в любой момент и смотреть на картину сколько ему заблагорассудится. Конечно, вампира такое щедрое предложение не устроило.
– Благодарю, любезный брат, – ласково улыбнулся Энтиор и, слегка поклонившись, добавил: – Время столь быстротечно, мне придется поспешить, чтобы постараться доставить Элию к отцу вовремя.
– Не смею тебя задерживать. – Мелиор еще нашел в себе силы ответить шантажисту вежливой улыбкой. Принц хоть и был несколько раздосадован, но не обижался на брата, в подобной ситуации он и сам поступил бы точно так же, типично по-лоулендски. Кроме того, коллекционная ценность картины для самого обладателя не была столь уж велика, и бог заранее знал, что полотно может стать предметом какой-нибудь сделки с братом, оттого и придерживал его.
Вампир еще раз улыбнулся, показав кончики острых белоснежных клыков, и исчез. Он материализовался в мире Эйта, недалеко от замка принцессы. Энтиору уже доводилось пару раз бывать здесь, ибо он являлся одним из немногих родственников, удостоенных чести скрасить своим обществом уединение богини.
Принц очень ценил доверие и любовь сестры, своей стради, и бережно хранил в укромном уголке ледяного сердца время, проведенное на Эйте. Долгие пешие или конные прогулки по бескрайним равнинам или укромным уголкам древнего леса, полеты над морем или горами, пикники, беседы вечером у камина, подчас затягивающиеся до самого утра, купанье в горячих ключах, катание на лыжах… Эти дорогие воспоминания о счастливых днях мелькнули в сознании Энтиора, когда он вновь очутился в одном из любимых миров сестры. Но проблема была в том, что сейчас его сюда не звали, кроме того, неприятным сюрпризом стала царившая в мире Эйта суровая зима. Не подумавший об этом вампир явился в заснеженный край как был, в легком летнем камзоле. Пурга тут же наказала его за легкомыслие, обдав фонтаном снежных хлопьев с примесью острых как бритвы льдинок.
Сцепив зубы, Энтиор магическим жестом сменил одеяние на более подходящее: высокие сапоги, длинную замшевую куртку, подбитую густым мехом, черный плащ с капюшоном. Создав силовой заслон от ветра, принц, утопая по пояс в снегу, побрел к возвышавшимся неподалеку стенам замка. На ходу мужчина раздумывал о том, как ему проникнуть за внушительные стены, сложенные из громадных камней, сквозь не менее внушительные охранные заклинания, искусно составленные принцессой. Если Элия не желала, чтобы ее беспокоили, то умела защититься на совесть, тем более на Эйте, где ей вовсю помогали магические существа, поддерживающие порядок в большом замке.
К тому времени когда принц приблизился к практически сливающейся со стеной калитке рядом с высокими воротами, ему в голову взбрела только одна-единственная идея. Энтиор решил попробовать. В случае неудачи вампиру не осталось бы ничего иного, кроме как встать лагерем у стен и вопить что было сил о том, что стради желает видеть отец. Глядишь, к лету его бы и услыхали.
Отрешившись от волнений и беспокойства, таких значимых сейчас для принца, но несущественных для иной его ипостаси, Энтиор призвал силу внутренней сути из глубин собственного «я». Рябь прошла по телу бога, полыхнула вспышка трансформирующей энергии. И вот уже у ворот нюхал снег гигантский черный барс, чью роскошную темную шкуру припорашивал снег.
Метель у стен замка бушевала не столь яро, но защитный купол вампира при обращении в зверя исчез, и потому принц вновь отчетливо ощущал стихию. Нос зверя, как до этого и обоняние вампира-охотника, сквозь тысячи холодных запахов снега ловил запах жилья, дыма, изысканных яств и, самое главное, живого присутствия богини. Энтиор возликовал: «Она точно здесь!» Самым досадным было бы, преодолев все препятствия, обнаружить, что сестра уже покинула Эйт и скрылась где-нибудь в ином тайном месте.
