Совершенные (СИ) - Суржевская Марина "Эфф Ир" (читаемые книги читать TXT, FB2) 📗
«Это все? Больше ничего не случилось?»
Я нахмурилась. Что еще этот мерзавец хочет узнать?
«Нет», – отбила я.
Дисплей мигнул новой надписью.
«Ты расстроена, Кассандра?»
«Да! Вместо того, что отправиться спать, я вынуждена общаться с поганым шантажистом, который даже не соизволил представиться! Хватит играть в прятки, скажи, кто ты!»
Телефон сожрал мое послание и некоторое время молчал, словно переваривающий кролика удав. После вспышки ярости пришло запоздалое осознание. Что я наделала! А если чертов кукловод разозлится и решит все-таки осуществить свою угрозу?
Но видимо таинственный визави привык к моим выпадам или просто не обращал на них внимания. Потому что телефон снова мигнул сообщением: «Хороших снов, Кассандра».
Я швырнула телефон на кровать. Как я не пыталась вывести кукловода из себя и заставить хоть немного раскрыться, ничего у меня не получилось. Кажется, проклятый абонент вовсе не испытывал эмоций, словно был и не человеком вовсе, а бездушным куском гранита!
– А теперь просто ложись спать, Кассандра! – посоветовала я сама себе. Но вместо этого с досадой накинула на плечи меховой палантин и вышла из комнаты.
Усилием воли выкинув из головы кукловода, я снова вспомнила предсказание Бригитты. Что-то в нем не давало мне покоя, а значит, я не усну, пока не разрешу свои сомнения. Возможно, дать ответ на мой вопрос могла бы та, кто с детства увлекалась историей, но я знала лишь одну подобную зануду. Джема – вот кто любил проводить время за книгами. Она, наверняка, могла бы рассказать больше о Великом Разрушители и падении Равилона. Но, конечно, я не стану к ней обращаться.
Что ж, придется справиться самостоятельно.
Ругая свое неугомонное любопытство, я пересекла коридор.
Здание Аннонквирхе, когда-то бывшее храмом, погрузилось в дремоту. Основатели первых учебных заведений для миротворцев быстро сообразили, что гармонизировать свой Дух проще всего там, где годами звучали звуки молитв и священных песнопений. Такие места обладали собственной силой, и в них юным студентам было проще концентрироваться на своей пробуждающейся Силе. Потому-то церковь и сейчас считается фундаментом, на котором стоит наша Империя, а святые отцы любят подчеркивать, что вера всегда была главным способом привести Дух к балансу.
Я шла, трогая шершавые стены и размышляя.
Студенты и наставники разошлись по своим комнатам. Паркет тихо скрипел, когда я проходила мимо, ковры заглушали шаги. В дымоходах и на галереях завывал ветер усилившейся непогоды. Я миновала коридор, поднялась по лестнице на два пролета. До библиотеки я дошла, так никого и не встретив. Конечно, даже в Академии Миротворства нет безумцев, шатающихся по зданию после полуночи.
Кроме меня.
К счастью, сам книжный архив оказался открытым. В кресле под грибком-торшером сладко посапывала госпожа Пэйдж – хранительница библиотеки.
Я посмотрела на нее и стащила туфли, чтобы не цокать каблуками. А потом прокралась в самую глубину огромной комнаты, заставленной шкафами и полками. Там находилась еще одна дверца, почти незаметная. Запертая, конечно. Но я лишь хмыкнула, доставая ключ. Я ведь говорила, что люблю секреты? Когда-то меня очень заинтересовал этот тайник, я надеялась найти внутри какую-нибудь ценность, скрытую от глаз студентов. И конечно, сделала все, чтобы добыть ключ! Мне это удалось, но увы, внутри оказались лишь пыльные книги и подшивки газет, предназначенные для повернутых на истории профессоров.
Пару раз чихнув и с тоской осмотрев фронт работы, я снова подумала, для чего притащилась в этот чулан и что пытаюсь тут найти. А потом со вздохом взяла первую попавшуюся книгу, открыла…
Спустя несколько часов и пару десятков чихов я все-таки обнаружила то, что искала. Стопка сшитых бечёвкой и пожелтевших от времени газет семидесятилетней давности. В одной из них была плохо пропечатанная статья «Падение Равилона». И даже прилагалось выцветшее от времени фото. На нем виднелись руины зданий, тонущих в черном песке, как в бурлящем море, и бегущие по улицам люди, объятые пламенем. А сбоку – покосившаяся пятигранная башня, некогда белая, а теперь – обугленная и закопченная. Эта башня, криво стоящая на песке и готовая рухнуть в любой момент – единственное, что осталось от некогда великого города Империи. Но на тусклом изображении был виден цвет огня в башне – самый обычный желтый.
Я вчиталась в мутные строки.
«…черные пески Равилона стали братской могилой для десятков тысяч его жителей. Песчаная буря, уничтожившая все живое, бушевала еще десять дней и лишь на одиннадцатый небо очистилось. От города ничего не осталось, кроме башни, безмолвным укором призывающей небеса. … Спустя шесть лет Благословенный Доминик, чудом уцелевший равилонец, уничтожил свой страдающий Дух, чтобы зажечь в чаше башни вечный огонь, багровый, как кровь людей, невинно погибших в городе по воле ужасающего разрушителя…»
Отложив газету, я снова со вкусом чихнула.
Вот что показалось мне странным.
В детстве вместо нянюшек, дружно сбегающих от проказливой девчонки, меня частенько поручали заботам вояк, которые приезжали к отставному генералу Вэйлингу и порой задерживались на долгие месяцы. Я особенно запомнила Брэма – коренастого и усатого, любящего рассказывать малышке с серебряными косичками страшные сказки. Брэм уехал довольно быстро, но его истории остались в памяти. Например, о пятиугольной башне, в которой горит вечное пламя невыносимо красного, кровавого цвета.
А ведь в официальных учебниках нет ничего подобного. Упоминание Равилона стерто, как и подлинная биография Эзры Кросмана. Кстати, и о Доминике, зажегшем тот огонь, я тоже никогда не читала в учебниках.
Добровольно сожжённый Дух невозможно погасить, ведь он становится атмэ, хоть и пугающим, противоестественным.
Но если Бригитта в своем видении увидела кровавое пламя, то человек, шедший через черные пески, был не Эзра Кросман. Ведь красный огонь загорелся уже после его казни. Тогда кто направлялся к утерянному трону Равилона? Что все это значит?
Я потёрла глаза, которые от бессонной ночи тоже казались пересохшей пустыней.
– Это значит, что мне давно пора спать,– пробормотала я.
Госпожа Пэйдж вздрогнула, когда я проходила мимо, и открыла глаза.
– А, что? – Она подслеповато прищурилась и захлопала ладонью по груди, ища свисающие на цепочке очки. – Кто здесь? Кассандра? Что ты тут делаешь ночью?
Я качнулась, склоняясь над пожилой женщиной, пытающейся выбраться из бархатных объятий кресла. Прошептала имя и произнесла нараспев, глядя в глаза хранительницы книг:
– Ночь темна. А сны так сладки. Хотя порой и непонятны. Но глубоки, как омут вод… И я – лишь сон.
Рука, так и не нашедшая очки, безвольно повисла, дыхание женщины выровнялось. Она даже улыбнулась новой грезе, посетившей ее. А я по опыту знала, что утром она не вспомнит о незваной гостье.
Улыбнувшись и надев свои туфли, я покинула библиотеку.
А сон в ту ночь мне действительно приснился. Только не знаю, можно ли назвать его хорошим. Я видела его в тысячный раз и даже зная концовку, испытывала трепет предвкушения. В розовом сумраке вишневого шторма, я заходила в чайную «Клевер и роза», шла по проходу, а потом оборачивалась и видела парня в темно-синей парадной сутане с золотым узором на подоле. Наши взгляды встречались и все начиналось заново.
До самого утра.
Глава 11. Лёд
После неприятного инцидента в моей комнате Норингтон не появлялся и даже не удосужился прислать письменное извинение. Я решила, что в ту ночь он просто напился до такой степени, что все забыл напрочь. Пожалуй, это было бы лучшим решением вопроса.
Но вот когда я получила сухой приказ на заре быть готовой отправиться на свое первое практическое занятие, а потом автомобиль академии доставил меня в пригород к длинному забору, из-за которого остро несло навозом, я осознала, что с памятью у Дамира все в порядке. С совестью вот плохо, а с памятью – отлично! Потому что чертов куратор назначил мне отработку не где-нибудь, а в коровнике! Мне! В коровнике!
