Цепная лисица (СИ) - Эго Мэри (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
Алек уже в безопасности — лежит на спине, а рядом катается по бетону и корчится, точно в припадке, Тина. Её глаза выпучены, пальцы скрёбут грудину, впиваясь в свитер и кожу под ним, челюсти стиснуты так, что можно расслышать, как скрипят зубы. Дыра в груди её Эмона разрастается. Границы раны крошатся, как сухое печенье, и проваливаются внутрь, исчезая в черноте. А из центра дыры вместе с ударами сердца мощными толчками вытекает нечто похожее на ртуть, образуя на бетоне аккуратную серебряную лужицу.
Хвосты Тины прошлого бледнеют, точно теряя краску. Воронка ширится. В небо вырывается истошный крик — это Тина запоздало вопит от боли. Тень, медленно, но неотвратимо подбирается к разлитому свету. Она ослабла от прикосновения к физическому миру, но с каждым новым криком Тины движения Тени становятся резче, а очертания — чётче.
Алек замер, не смея даже дышать, его глаза широко раскрыты, в них плещется ужас, губы перекошены страхом. Тьма уже рядом, ещё миг и … Вдруг Алек, с рычанием подтягивается ближе к Тине и порывисто протягивает руку к разлитой энергии. Та, точно её коснулись сухой губкой, мгновенно впитывается в душу Пса, вплетаясь в неё серебряным узором. На кончике хвоста, рядом с рыжей пушистой кисточкой, наливаются светом две белые кисточки поменьше.
Тьма ревёт, теряя форму, обрушиваясь на бетон сотнями пауков. Она снова не получила того, что хотела. Смоляные твари набрасываются на Алека, впиваясь в его Эмона чёрными жалами, словно пытаясь вырвать то, что он забрал. Подросток крепко прижимает локти к груди, пряча испуганное лицо в ладонях. По его щекам черчат дорожки беззвучные слёзы.
Кошка тихонько тянет Кору за платье, показывая на разбитые бутылки в паре шагов. Прежде чем тьме удаётся их заметить, кошка с девочкой бесшумно исчезают, провалившись в осколки, как в зыбучие пески.
***
Миг перехода и они уже выходят из настенного зеркала, ступают на линялый ковёр, оказываясь в тёмной комнате спящего дома. Через окно в помещение едва проникают тусклые отблески фонарей, освещая узкую пустую кровать, огромный, до потолка, платяной шкаф с массивными резными дверцами и девочку восьми лет, стоящую в паре шагов от Коры и кошки. Босые ноги девочки выглядывают из-под длинной в пол ночнушки, волосы — гладкие и тёмные, как горький шоколад, почти достают до поясницы, в руках — свёрнутый в рулон маленький красный плед в белый горошек, который Тина выпросила у мамы на блошином рынке пару дней назад.
У Эмона девочки за спиной три красивых, пушистых хвоста, но дыра всё ещё уродует тело Лисы. Рана меньше, размером с небольшое яблоко, и располагается точно по центру груди. Зловещей тени нигде не видно.
Кошка косится на Кору, говорит устало: “Ну, хоть проклятия тут нет, видимо ты заработала его позже. Признаю, с ним не всё так просто, как думалось. Честно говоря, я вообще не встречала проклятий, способных контактировать с физическим миром. Ну да позже разберёмся с твоими странностями. Тут нам делать нечего. Дыра появилась не сейчас, так что придется отправиться глубже”.
Кора и не думает слушать наставления кошки, она следит за маленькой Тиной, которая тем временем, судорожно вздохнув и крепче прижав плед, медленно открывает дверь комнаты, замирая при малейшем скрипе петель. На дрожащих ногах она крадётся по короткому коридору к прихожей. Кора следует за ней, и кошка, недовольно мяукнов, устремляется следом.
Стоит двери в прихожую открыться, как в нос присутствующим ударяет кислый запах мочи и рвоты. На паркете прямо у входной двери лежит мужчина с помятым лицом, длинной, воспалённой царапиной на щеке, крупным, пористым, посиневшим носом и такими же крупными посиневшими губами. Впалые щёки густо заросли недельной колючей щетиной, по полу растеклась уже подсохшая вонючая лужа. От пьянчуги разит перегаром в перемешку с мятной жвачкой, которой он надеялся обмануть жену. Все вместе запахи составляют жуткую какофонию, от которой щиплет глаза, а нос намертво закладывает.
Эмон мужчины — чёрный косматый Пёс — крепко спит. Очертания Эмона смазаны, синюшный язык вывалился наружу, шерсть свалялась.
Кошка с Корой стоят в паре шагов за спиной маленькой Тины и молча наблюдают, как та, не обращая внимания на грязный пол и жуткий запах, опускается на колени и нежно кладёт ладонь на лоб отца и тут же, словно обжёгшись, отдёргивает руку. Решительно нахмурив брови, девочка разворачивает плед и, то и дело оглядываясь и замирая, как пуганая мышка, принимается укрывать отца. Как вдруг с её детских пальчиков соскальзывает тёмный сгусток.
Он скользит по покрывалу и перебирается на спящего мужчину, скатывается к правому глазу и всасывается прямо под веки спящему.
Нога мужчины конвульсивно дёргается. Маленькая Тина вздрагивает и отшатывается в испуге, но отец, не размыкая век, резким точным движением, которого не ожидаешь от пьяного, хватает её за руку. Он приподнимается, и открывает правый глаз. От туда на маленькую Тину смотрит сама тьма.
— Это ты виновата, — скрежещет мужчина и трясёт дочь так рьяно, словно пытается смешать коктейль из костей и крови. — Виновата в том, что я сдохну здесь сегодня как грязная шавка! Как кусок мусора! Ты. Виновата. Маленькая дрянь. Убир-р-райся… — Его ладонь разжимается и Тина откатывается к стене, тут же вскакивает — в голубых глазах стоят слёзы испуга.
Громко шлёпая босыми ногами по паркету, она улепётывает на кухню. Плед остаётся лежать у порога рядом с мужчиной, который теперь смотрит на застывшую в ужасе Кору.
— “Он не должен нас видеть”, — шипит кошка, отступая.
Мужчина ухмыляется, демонстрируя зубы и вдруг, подтягивается на руках в сторону Коры. Голова его Эмона безвольно болтается из стороны в сторону, глаза плотно пса закрыты, точно он продолжает спать.
Кошка подскакивает, как ужаленная, испуганно шепчет: “Бежим!” Кору не нужно уговаривать, и они вместе несутся по коридору в детскую комнату к зеркалу из которого вышли. Кошка первой прыгает в отражающую гладь, Кора тоже шагает за грань, как вдруг холодная, как лёд, рука цепляется за её щиколотку.
Подавившись вскриком, Кора падает, а мужчина шатаясь, поднимается на ноги.
Он крупнее и выше, чем должен быть нормальный человек. Его голова упирается в потолок, а чёрный глаз, который захватила тьма, разрастается на всё лицо, точно глаз циклопа. Мужчина отрывает Кору от пола, и та висит вверх ногами, беспомощная, как букашка попавшая в сети к прожорливому пауку. Волосы метут по ковру, платье задирается к подмышкам, открывая взгляду огромную воронку в груди девочки, уходящую в черноту.
— Доигралась, доченька, — мерзко ухмыляется монстр, высовывая наружу чёрный раздвоенный язык. — Иди к папочке, папочка тебя любит. Так любит, что сейчас с аппетитом слопает, — он гадко хихикает и распахивает рот. Нижняя челюсть плотно прижата к впалой груди, а голова с хрустом отбрасывается назад так, что затылок касается спины. Зубы во рту отнюдь не гнилые, а острые, как лезвия и чёрные, как уголь. Монстр принимается опускать дрожащую и вырывающуюся Кору себе в глотку, намереваясь заглотить её, точно удав пичугу.
Снизу раздаётся шипение, кошка бросается чудищу прямо в его единственный широко открытый глаз. Мужчина ревёт раненым медведем, Кора падает вниз, лишь чудом не угодив во всё ещё распахнутую пасть.
Кошка головой толкает девочку в зеркало и только потом прыгает туда сама.
***
Мёртвый океан мелькает быстрым кадром, и кошка с девочкой кубарем выкатываются на росистую траву.
Вокруг раскинулся летний, цветущий парк, воздух сладко пахнет озоном и свежескошенной травой, а на небе не видать ни тучки.
Кора сворачивается калачиком и мелко дрожит, она уже не меняет лиц, оставаясь лисёнком — напуганным и робким. На её правой щиколотке наливается чернильным пятном отпечаток отцовской ладони.
Кошка сидит рядом, поджав под себя лапки — взъерошенная и такая же напуганная, как и её спутница: “У тебя дыра под платьем! Ты её скрывала! Чёрт… Значит и ты заражена…”, — с горечью говорит она, не сводя с Коры обвиняющих зелёных глаз. — “Почему ты сразу мне не показала? Зачем скрыла, будь ты неладна! Где подцепила эту дрянь!? Хотя, чего я удивляюсь… к тебе кажется всё, без разбору, липнет!”
