Цепная лисица (СИ) - Эго Мэри (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
***
Смоляные волны перекатываются под ногами, небо дымчато-синее, цвета спелой сливы, и всё вокруг пронизано миллионами нитей, по которым движется время, течёт энергия жизни. Мёртвый океан замечает непрошенных гостей, вздымается выше, словно зверь, выгибающий спину, но девочка с кошкой уже покидают опасное междумирье, шагнув в тонкий разрез, открывшийся перед ними.
Поздний вечер, над тёмным переулком плачет осеннее небо. В отблесках фонарей застыли четыре полу-человеческие фигуры. Две Гиены, что загнали добычу в угол и жаждут расправы. Койот, серый, как туман. И белая Лиса, слабая от душевных ран. В её груди зияет чёрный провал, размером с волейбольный мяч. Он насквозь прошивает одежду и тело Эмона и больше всего напоминает чёрную дыру. От краёв провала, словно ядовитые жилы, расходятся в стороны тёмные трещины.
“Ого”, — удивлённо бормочет кошка. Секундой раньше она и Кора появились за спинами Гиен и теперь взирали на развернувшуюся сцену, словно на представление в театре. Дождь пролетал сквозь них, точно они были бесплотными призраками. Кошка подергивая усами, сердито продолжает:
— “Эта дыра… На духовной оболочке. Такое без диагноста не обнаружишь. Где тебя угораздило заполучить такую духовную рану? Вероятно, когда хвосты отдавала… С подобной брешью в душе энергия будет утекать очень быстро… Может лет пять Тина ещё протянет. И однажды просто не проснётся. Хорошо хоть ядро цело. Если дыра перекинется на тебя, Кора, то ты уже не сумеешь переродиться. Теперешняя жизнь станет последней. По той же причине опасны и Узы без чувств. Они поглощают не только душу, но и само ядро. И поэтому мы тут — чтобы вас, дурней, спасти… Мы отправимся глубже в воспоминания и найдём первопричину ранения. Если знать её — то можно и рану вылечить. Вернёмся в реальность, залечим эту ямину в твоей груди и разорвём Узы. И вы с Павлом помашете друг другу ручкой, разве не здорово?”
Девочка стоит рядом с кошкой и никак не реагирует на её слова, а только завороженно смотрит на Павла. Он манит продрогшую Кору, точно жаркое пламя у которого можно согреться. Ноги невольно делают шаг, но тут её взгляд перемещается за спину Тине, и Кора замирает, словно вмерзая в землю. Там, за спиной, ничего нет, кроме обыкновенной тени, но девочка в страхе обхватывает себя руками, лисий хвост мечется из стороны в сторону, по лицу скользят призрачные гримасы ужаса — они разевают рты в беззвучном крике, как пойманные на крючок рыбёшки.
— “Ты чего?” — мяукает кошка, как вдруг прежде неподвижная тень оживает. Вырастает, расползается по асфальту и стене бесформенной кляксой, клубится чёрным дымом прямо над головой Тины и Койота. “Похоже на проклятие”, — обеспокоенно мурлычет Илона.
Гиены из воспоминания скалятся. Их двое, но за ними стоит один человек — мужчина с мутными глазами и улыбкой хищника. Близнецы связаны плотным каналом, точно пуповиной. Скалясь, они синхронно шагают вперёд, облизывая клыки яркими красными языками. Кора шумно втягивает воздух и одними губами старательно складывает слова. Призрачные маски скользят по её лицу, и все как одна беззвучно что-то говоря, будто подсказывая Лисе из прошлого, что нужно теперь сказать.
Койот из прошлого что-то шепчет, складывая пальцы в непонятные знаки. Тина из воспоминания громко произносит: “Мы истинные партнёры”.
Звук вибрирует. Гром разбивает небо, и волна энергии устремляется к пальцам Тины из прошлого. Тень позади неё бессильно стонет, а Тина крепче сжимает руку Павла. Энергия чистым потоком соединяет их души. Жизненная сила, сверкающая в Койоте, вначале медленно, а затем всё быстрее устремляется по открывшемуся каналу к белой Лисе, заполняя зияющий провал в её груди жидким светом. Края дыры точно их облили сывороткой роста, выстраиваются заново, стягивая зев раны. Но энергии недостаточно, чтобы закрыть её даже на треть.
Тьма за спиной Тины прошлого расползается, дрожит, точно от боли, огромной тяжёлой тучей заслоняя небо, и вдруг взрывается, обрушиваясь на землю смоляным дождём. Капли оборачиваются пауками — чёрная россыпь глаз, волосистые брюшки — перебирая острыми лапами, волна пауков несётся… и вовсе не на Павла и Тину. А на кошку и девочку в красном платьице.
Кошка в испуге прикусывает спутницу за ногу, и та бежит за животным. Тьма уже рядом, уже поглотила почти весь окружающий свет, когда девочка с разбегу прыгает в лужу, да там и исчезает. Вслед за ней прыгает кошка.
***
Мгновение темноты, мёртвый океан у самых ног, и вот беглецы оказываются под чистым звёздным небом, пересечённом линиями электропередач. В десяти шагах у края крыши разворачивается драма. Тина здесь ещё подросток, она застыла с перекошенным от гнева лицом. У её белоснежной лисицы три хвоста. В груди по прежнему чернеет дыра, но в этот раз она вдвое меньше, а жуткие жилы, расходящиеся от краёв, едва заметны. А вот клякса тени за спиной никуда не делась, она мельче чем в прошлом воспоминании, но быстро растёт, набухая с каждым брошенным подростками оскорблением, словно питаясь ненавистью.
Алек и Тина связаны тонкой, как паутина, сетью — первым ростком любви. Она соединяет их губы, их руки, их сердца. Гнев, зародившись в Тине, горячей искрой ранит Алека, и наоборот. Хрупкая связь звенит от напряжения, готовая порваться от любого неосторожного слова.
“Действительно, три хвоста”, — по-деловому хмыкает кошка. Кажется, её совсем не волнует ни чужеродная тень, ни откровенная сцена ссоры. — “Никогда бы не подумала, что это возможно при таком молодом ядре. Ты не перестаёшь меня удивлять. Судя по тому, что тут хвосты при тебе, а рана всё равно имеется — потеря хвостов не была их первопричиной, а только расширила края. Но всё равно интересно, как ты хвостики потеряла… Посмотрим?”
Кора остервенело мотает головой и пятится, едва не спотыкаясь о спутницу, обхватывает себя руками. Призрачные уши до предела прижаты к голове, лицо становится звериным — призрачная настороженная лисья морда. В груди у девочки невыносимо давит и ноет, точно разболелся старый шрам. Кисло-горький привкус заполняет рот — это вкус вины и скорби. Кошка вьётся у её ног, уговаривая:
“Да прекрати ты шарахаться от каждого шороха! Посмотрим ещё немного. Метка проклятия не способна нам навредить. Так, напугает немножко. Ко мне многие обращаются с подобными. Твоя, конечно, выглядит немного больше обычной, но снять — минутное дело. Вернёмся — так и быть, почищу тебя. Была бы ты покрепче — и сама бы смогла изгнать”, — в голос кошки пробиваются беспокойные нотки. Что-то не в порядке и она это чувствует, но разобраться “что именно” пока не получается.
Кора часто дышит, как загнанный в угол зверёныш, зажмуривается, не в силах смотреть на то, что произойдёт дальше.
Тем временем Алек, не глядя под ноги, бежит по краю. За ним, оставляя на бетоне чёрные кляксы следов, гигантским пауком крадётся тень. Она переползает за спину рыжему Псу, нависает и… взрывается вспышкой тьмы, толкая подростка ударной волной, хоть и слабой, но достаточной, чтобы изменить судьбу одного мальчишки.
Алек, взмахнув руками по широкой дуге, заваливается за край крыши.
Кошка едва не подпрыгивает от удивления. Тина из воспоминания испуганно вскрикивает, и вместе с ней, подняв лисью морду к небу, взвывает раненым зверем Кора. Прежде слабая паутина чувств между подростками вспыхивает, точно от электрического разряда, и наполняется силой, затвердевая, как остывший металл. Алек зависает в воздухе, словно подвешенная на верёвочках марионетка.
Тина-подросток бежит, она уже рядом, но вес Алека слишком велик, нити трещат и начинают рваться. Одна. Вторая. Осталась только самая яркая нить — та, что связывает сердца подростков. Эта последняя нить берёт начало в паре сантиметров от раны, что зияет в груди Эмона.
Тина прошлого напряженно протягивает руку. Не достать! Её Эмон скулит. Призрачная пятипалая лапа Лисицы тянется за границы тела, хватает Пса за ворот куртки и с рычанием дёргает вверх, на крышу. В тот же момент с треском, с какой рвётся изношенная ткань, лопается последняя нить.
