Изольда Великолепная. Трилогия (СИ) - Демина Карина (книги полностью бесплатно TXT) 📗

…я уже вернулась. Не делай этого. Пожалуйста.

…почему?

Они же сами этого хотят, иначе зачем столько ненависти?

Боль причиняют. Без причины. Без жалости.

Кайя устал от боли.

…больше не будет. Я ведь здесь.

До нее - пять шагов по замершему миру.

Каждый - как последний.

И Кайя страшно заглядывать в ее глаза. Но он умеет преодолевать страх. Серые и яркие, он уже и забыл, насколько яркие.

…я пришла за тобой…

Глава 26. Беглецы и перемены

Бабочки в моем животе устремились на юг…

…об особенностях сезонной миграции чешуекрылых.

Из Города мы просто ушли.

Я запомнила площадь: сюрреалистическая картина. Театр потерянных кукол. Люди давно утратили сходство с людьми. Застыли все, и даже я ощущала тяжесть его воли.

Кайя стоял между мной и солнцем.

Ни коня. Ни доспехов. Ни оружия. И все же страшен, страшнее, чем когда бы то ни было, той готовностью додавить. И если секунду назад я сама желала смерти всем этим людям, то сейчас… наверное, из меня никогда не получится первой леди. Мне жаль их.

- Отпусти, - я протянула руку, но Кайя не позволил прикоснуться к себе.

- Нет.

- Здесь Урфин. Дядя. И еще люди… охрана. Они служат тебе. А остальные… они поймут, что были неправы и…

…и раскаются?

Те, кто продавал билетики на места в первых рядах. Или предлагал купить клок одежды с кровью, на память о великом дне. Ставки сделать - с какого раза шею перерубят. Будет ли молить леди о пощаде… перепугается ли Кормак… правда ли, что Кайя Дохерти неуязвим…

- Не надо никого убивать. Пожалуйста.

Не ради них. Ради себя.

Кайя соглашается.

- Хорошо. У нас будет часа два, чтобы уйти. А у них - чтобы подумать…

…и мы уходим.

Кайя больше не заговаривает. Он разглядывает Город, позволяя себе останавливаться. И те, кто встречается на его пути, спешат исчезнуть. Где-то далеко трещат барабаны. Истошно орет рог, взывая к оружию, но никто не спешит откликнуться на призыв.

В Городе нас ничто не держит.

Забрать Йена.

Юго остается. У него, судя по всему, новый список есть, и совесть моя на сей раз молчит.

Лошадей находим на конюшне гарнизона. Кайя выбирает придирчиво. Для меня - вороного мерина с мягкими губами, сам останавливается на пегой кобыле внушительных размеров.

- Не бойся, - я передаю Йена Урфину. - С ним тебе безопасней. Я не настолько хорошо держусь в седле, чтобы рисковать.

Урфин усаживает малыша перед собой, что-то объясняет, пытаясь отвлечь. Но Йен не слушает, он крутится, пытаясь найти меня взглядом. Ему страшно. И мне, честно говоря, тоже.

Кайя… слишком другой.

Кавалькаду возглавляет Магнус. Он нахлестывает лохматого конька, на нем вымещая злость. Дорога гудит под копытами. И Город неохотно нас отпускает. Где-то далеко запоздало рычат пушки, но голоса их уносит ветер. Погони нет. И насколько я понимаю, не будет. Те, кто были на площади, поняли, с чем столкнулись. Они попытаются договориться.

Подозреваю, что не выйдет.

Но Магнус сворачивает с дороги. Он ведет нас лисьими тропами, и лошади получают передышку. К хутору добираемся в сумерках. Это место прячется в лесной чаще, отсыревшей и холодной. Начавшийся дождь затирает следы и топит звуки.

Дом под двускатной крышей стоит на краю болота, и серые меховые простыни подбираются к самым его окнам. Я не сомневаюсь, что среди топей проложены тайные тропы и, при необходимости, хозяева быстро скроются на этой неуютной волглой равнине.

Нас встречают. Забирают лошадей. Приглашают в дом. Подносят горячий сбитень, который как нельзя более кстати. Я только сейчас понимаю, насколько замерзла.

И Кайя хмурится.

- Тебе следует переодеться.

Не только мне: Йен оглушительно чихает и… до этого момента Кайя его не замечал.

Он развернулся резко, едва не сбив меня с ног. Подобрался. И готова поклясться, что волосы на затылке дыбом встали. Верхняя губа задралась, и Кайя зарычал.

- Стой! - я уперлась обеими руками в грудь, понимая, что не смогу его удержать. Одно его движение и я в лучшем случае полечу к стенке.

- Кайя, стой. Урфин, ты тоже.

Он тянется к мечу, но это неправильно. Нельзя злить Кайя. Он сейчас не понимает, что творит.

- Ты слышишь меня? Конечно, слышишь…

…он не животное.

- …это же просто ребенок. И ты знаешь, что детей нельзя трогать.

…не животное.

- Ты и не собираешься, правда? Ты никогда не причинишь вреда ребенку.

Он мог бы, если бы захотел. И мы ничего не успели бы сделать. Он много быстрее. Сильнее.

И не животное.

Я убираю ладонь с груди. Его рубашка промокла насквозь, и на ней остается отпечаток моей руки.

- Тем более, своему сыну?

Отступаю на шаг. И еще один. Кайя не спускает с меня глаз. Больше не рычит.

- Ты не захочешь, чтобы ему было также больно, как было тебе…

Поворачиваюсь спиной.

Йен дрожит. Не от холода - от ужаса. И я не представляю, что еще могу сказать. Поэтому просто наклоняюсь и беру Йена на руки. Меня Кайя точно не тронет. А я не отдам ребенка. Он обнимает меня, прижимается и всхлипывает, часто, судорожно.

- Все хорошо. Я не позволю тебя обидеть. Никому не позволю.

Хлопает дверь.

Кайя отступает. Как надолго? И что будет, когда он вернется?

Ничего.

- Мы справимся, верно? - я вытираю слезы, первые за все время нашего с Йеном знакомства. - Что бы ни случилось, мы справимся, Лисенок.

Йен не сразу соглашается расстаться со мной. Переодеваемся вместе. И ест он, сидя у меня на коленях, но потом все-таки идет на руки к Урфину. У того интересные игрушки: наконечники стрел, блестящие шнурки, монеты и даже нож в красивых ножнах.

А Кайя все еще нет. И я знаю, что он не вернется.

…Кайя…

…я в порядке, но мне лучше остаться вне дома.

Он не в порядке, и мы оба это знаем. Поэтому у слов оттенок льда.

Хорошо, что я знаю, где его найти. И повод есть: ему тоже не помешает ужин.

Под широким навесом сухо. Здесь хватает места и лошадям, и старой собаке, которая дремлет под шелест дождя. Кайя сидит на кипе сена, скрестив ноги, и руки закинул за голову, разглядывает крышу. Под стропилами свили гнездо ласточки. Возятся, выглядывают.

Ласточки - безумно интересно.

Меня Кайя демонстративно не замечает.

Рассчитывает, что обижусь и уйду? Не дождется. Присаживаюсь рядом и протягиваю миску. Картофель. Жареное сало, лук и яйца. Роскошный ужин, если подумать.

- Никогда больше так не делай, - Кайя сдается. - Ты не понимаешь, насколько это опасно.

- Понимаю.

- Нет. Я хотел его…

- …убить.

Он забыл, что я его вижу.

- Да.

- Но ведь не убил, верно? Ты сам себя остановил. И ты это знаешь.

Кайя ест, только… как человек, который понимает, что должен съесть некоторое количество еды, дабы не помереть от голода. Кажется, ему безразлично, что именно в тарелке.

- Спасибо, - он все еще вежливый.

Но не совсем живой. Хорошее определение. Запомнилось.

- Пойдем в дом.

- Нет, - он стягивает рубашку, отжимает и вешает на коновязь. - Мне не следует там находиться. Я не уверен, что сумею держать свои… порывы. Но я рад, что ты пришла. Нам надо поговорить.

Он мог бы позвать меня. Гордость не позволила?

Кайя раскрывает ладонь. Кольцо. Синий камень на золотом ободке. Выглядит тусклым, стекляшкой обыкновенной.

- Я понимаю, кто тебя туда отправил и с какой целью.

А рука черная, чистой кожи не осталось. На груди разве что… и на спине. На шее пара светлых островков. Плети распустились на щеках, поднялись к вискам, пустили побеги по лбу и в волосы.

В них появилась седина.

И сейчас Кайя не стал уворачиваться. Закрыл глаза только, точно ждал, что я могу ударить.

- Что они с тобой сделали?

- Я понимаю и то, что выбора тебе не оставили. И я даже рад этому.